Вечная бабочка. Эффект Черной волны (СИ) - Волков Александр Мелентьевич - Страница 55

- Не смей ругаться в доме Бога! - повелительным тоном сказал Уильям.

- А ширинки в доме Бога не застегивают? - Грегори указал на расстегнутую ширинку отца Уильяма. Уильяму ягодицы свело от испуга.

- Был в туалете, забыл застегнуть, - ответил отец Уильям.

Джон и Грегори переглянулись, Джон покачал головой, давая Грегори понять, что что-то было не так. Грегори взял камеру, нашел в меню последний видеофайл, нажал на кнопку «Плей». Динамик камеры закричал испуганным голосом Найджела, запричитал повелительным голосом возбужденного священника, на маленьком экране было видно, как отец Уильям разгоряченно расстегивал ширинку. Он читал молитву, требовал у Найджела покаяния, стягивал с него штаны.

- Сукины ты сын, - Грегори раскраснелся от злости, гневно засопел.

- Это не то, что вы подумали, это.... - отец Уильям оцепенел, сглотнув скопившуюся во рту слюну.

- Это воскресный молебен, да, отец Уильям, - сказал Джон и скривился в презрительной усмешке. - У Бога будет к вам пара вопросов.

Грегори заковал отца Уильяма в наручники, погрузил на заднее сиденье патрульной машины, они с Джоном повезли преступника в полицейский участок вместе с Найджелом, чтобы провести допрос.

- Что будет, дети мои? - спросил отец Уильям.

- Ты поедешь в самое теплое место на Юг штата, где мускулистые чернокожие парни очень любят развлекаться с педофилами. И, - Джон злобно посмотрел на отца Уильяма. - Не смей при нас произносить слово «дети», мразь. Иначе я сломаю тебе зубы.

Отец Уильям испуганно смотрел на Джона, бледнея на глазах.

***

Домой не хотелось идти.

Эшли шагала по лесу нарочито медленно, Марта и Энтони нетерпеливо подгоняли ее. Когда между деревьями показались крыши домов, Эшли почувствовала подступающее горе, захотела остаться в лесу навсегда. Хотелось лечь, хотелось умереть, не слышать новостей о смерти папы и Лары, не видеть заплаканную мать, не терпеть ярость обезумевшего от алкоголя отчима. Но это был рок. Таков, похоже, был удел любого героя. Пожарный всегда рискует сгореть, вытаскивая человека из огня. Полицейский всегда рискует быть убитым, спасая беззащитную женщину от маньяка. Нельзя быть героем, оставаясь в безопасности.

- Дай сюда, - Марта забрала баночку с бабочкой у Энтони. - А то сожрешь еще.

- Все должно идти своим чередом, - Эшли высказала мысли вслух.

- Что? - Марта изогнула бровь. - Ты о чем? Что и каким чередом?

У дома Эшли компания разошлась.

Марта, когда шагала по тротуару, чувствовала на спине грустный взгляд Эшли. Ей было непонятно, что так внезапно заставило подругу стать грустной, угрюмой, опустошенной. Марте показалось, что Эшли за несколько секунд прожила целую жизнь, и жизнь эта была не сладкой. Дверь в дом Голдбергов казалась Эшли вратами ада. В них категорически не хотелось заходить, потому что теперь было понятно, что ничего хорошего за ними не ждало. Весь дом был противен. Был пропитан гадким духом пьющего отчима, был пропитан побоями и болью, которую семье скоро предстояло испытывать каждый день. Хотя кое-что поменялось. У дома не стояла машина родителей Лары, из окна кухни доносился пахучий аромат сладкой творожной запеканки. В прошлый раз все было.... Иначе.

Странно.

Эшли расстроено толкнула дверь, ожидая увидеть за столом убитых горем Молли и родителей Лары.

- А-а-а! - с неожиданным криком, наперерез Эшли, из кухни выпрыгнула Лара, девочка лет четырнадцати, с заплетенными на голове косичками. - Деньги или невинность! - она приставила к ее горлу морковку.

Эшли перепугано вздрогнула, онемела, ошарашенно застыла на месте.

- Лара! - усмехнулся Эдвард, и, заметив неодобрительный взгляд Молли, сидевшей за обеденным столом в гостиной, с шутливой укоризненностью поднял указательный палец. - Надо говорить: «Деньги или жизнь!». Но твоя версия, кстати, тоже ничего.

- Эдвард! - с улыбкой возмутилась Молли, засмеявшись.

- Да ладно тебе, милая, - Эдвард развел руками, затем положив ладонь на лысую голову. - Им уже по четырнадцать лет. Поверь, они в этом плане знают больше, чем мы!

Сердце Эшли колотилось, она смотрела на Лару и отца, Эдварда, расширенными глазами.

- П-папа? Лара? - заикнулась Эшли, хватая ртом воздух. - Вы же....

- Что мы? Мучились в самолете, а теперь вернулись домой страшно голодные? Да, милая, это точно так. Бог мой, офицер Голдберг, где вы были? Ловили на стройке преступников? Иди, переоденься, - Эдвард потрепал Эшли за волосы. - Вымойся. Скоро ужинать.

- Не называй.... Я уже не маленькая.... - шокировано ответила Эшли, привычно реагируя на использование детской клички. - Папочка.... - на глаза навернулись слезы, она жалобно взглянула на Эдварда. - Папа! - с рыданиями бросилась ему на шею. - Ты живой! Папочка! Ты жив! Все хорошо!

Эшли не верила. Не верила, что когда-нибудь снова услышит его радостный голос. Не верила, что когда-нибудь увидит его смешную блестящую залысину. Не верила, что почувствует запах его недорогого, но приятного одеколона. Не верила, что когда-нибудь увидит улыбку матери. Но это случилось.

- А я должен был умереть? - Эдвард вскинул брови, обнял Эшли. - Малютка, ты чего? - он вдруг скорчил серьезно-глупое лицо, проговорил рычащим голосом, - Какой мутант тебя укусил? Наверное, мистер Вояджер на уроке литературы?

Эшли засмеялась сквозь слезы, крепче обнимая отца.

- Ты жив, - сказала Эшли, улыбаясь. - Жив....

- У Эшли в голове пробоина, - Лара покрутила пальцем у виска. - Инъекцию мозга. Срочно. Эш, что с тобой? Я привезла подарок, а ты теперь его соплями измажешь!

- Она очень волновалась, когда вы поехали на конкурс талантов, - улыбнулась Молли, глядя Эшли по голове. - Сильно переживала.

Эшли обняла Лару, все еще плача от радости и счастья. Когда успокоилась, то приняла душ, переоделась в чистую футболку и джинсы, села за обеденный стол есть вкусную запеканку. Семья была в полном составе. Целая. Невредимая. Все аппетитно ели, рассказывали друг другу истории и шутки, смеялись, радовались. Лишь Эшли сидела молча, наслаждаясь зрелищем и сладостно впитывая каждый миг вернувшегося семейного счастья. Точно же.... Не было «Черной волны», а значит, не было психованного подростка, сбившего сверхсилой самолет, в котором летел Эдвард.

Эшли улыбалась весь вечер. Улыбалась, и с трудом сдерживала себя от слез. Ужин был обычный, но по радостности атмосферы превосходил любые праздники, с Эшли такое происходило впервые.

- Смотри, - Лара достала из кармана паракордовый браслет с маленьким ножичком вместо защелки. - Подумала, что тебе понравится. Я его почти не лапала.

- Он такой классный! - Эшли застегнула браслет на руке. - Спасибо, промокашка!

- Пошла ты, - в шутку ответила Лара.

- Так! Только не за столом! - мягко потребовала Молли, понарошку пригрозив Эшли затрещиной. - Госпожа Лара, готовьтесь. Скоро за вами приедут родители.

Эшли показала Молли язык.

Поужинав, Эшли беззаботно завалилась на кровать в своей комнате, накрылась мягким одеялом, радостно смотрела в потолок. Невероятно. Папа и Лара живы.

Ночью Марта позвонила. Эшли знала, что это за звонок. Тот самый, роковой, где Марта призналась Эшли, что смертельно больна. Телефон вибрировал в руке, но почему-то страшно было брать трубку. Не хотелось слушать то, что уже знаешь, не хотелось усиливать боль, но стоило. Стоило говорить с подругой, пока была такая возможность.

- Да, Март, - грустно ответила Эшли.

- Привет! Ты не представляешь, что произошло! Я.... Я хотела тебе кое в чем признаться.

Немного другое начало, но сердце все равно екнуло.

- Но теперь нет нужды! Папа сказал, что все исправит! - воодушевленно продолжила Марта. - Когда я принесла ему бабочку, он стал таскать меня на руках по дому, и кричать, что я спасительница планеты.

- Так оно и есть, - без преувеличения согласилась Эшли. - Он прав....

- Папа сказал, что мы нашли какую-то вымершую бабочку. Таких типа в мире не осталось. Не знаю, что там в этой бабочке такого, но.... В общем, послушай.