Демон-Инквизитор (СИ) - "one of the qwerty" - Страница 19

Говоря о перевязи – она во время пути успела пропитаться кровью. Алиса больше не питалась, поэтому и раны мои перестали заживать так, как им следовало, исходя из моих возможностей. Все-таки, дырки в теле – явный минус.

 Местный кабак встретил нас дружелюбной и многообещающей вывеской: жареный поросенок с яблоком во рту и чертиком, сидящим в ухе. При виде этого местного художественного шедевра мое настроение поднялось до небес.

– Что-то мрачновато, – подметила Алиса.

– Самое оно, – с широкой улыбкой ответил я. – «Напиться до чертиков», слыхала? На вывеске об этом и идет речь. Напиться и нажраться, ни больше, ни меньше.

– Напьешься, станешь свиньей, подадут тебя на стол с таким же яблоком. Как в одной сказке, слышал? – Алиса спустилась с коня, держа его за поводья и терпеливо дожидаясь, пока я соизволю последовать за ней.

– Мне сказок не читали, – кряхтя начал я, соскальзывая с лошадиного крупа и морщась от неприятных болей по всему телу, – но с уверенностью могу сказать, что если мне позволят хорошо отоспаться, то пусть подают хоть с яблоком во рту, хоть со сливами…

– Не продолжай, – угрюмо оборвала меня девушка.

– Я хотел сказать «со сливами в ноздрях», но раз уж ты такая, то ладно, – рассмеялся я, привязывая коня к столбу.

Дверь скрипнула, впуская нас в прокуренное, продымленное, просаленное помещение: типичный сельский кабак, которых я за свою жизнь повидал всего пару штук, но этого хватило. Я тут же направился к стойке, лавируя между кривыми столиками, грубо сколоченными стульями и дрыхнущими телами. Было не слишком поздно, но для пьяниц всегда ночь. А Алиса осталась позади – стоять у окна, следить за нашим транспортом, который начал недовольно ощипывать траву у крыльца кабака.

Трактирщик посмотрел на меня косым взглядом жирной морды и расплылся в улыбке, когда я выложил на стойку последнюю нашу с Алисой мудрию – золотую монету.

– Пожрать, попить и поспать, – сказал я, медленно переправляя монету через лужицы пролитой выпивки и куски чего-то жирного и размокшего.

Трактирщик ловко выхватил монету из-под моего пальца, деловито протер ее тысячелетней тряпочкой, которая используется и для протирки посуды, и для протирки стойки, и для протирки рук, попробовал на зуб и удовлетворенно кивнул.

– Присаживайся, мужик, пойдет кобыла.

И тут же отвернулся, работая над стаканом для «мужика». Я удовлетворенно кивнул и обернулся посмотреть на Алису. Она уже выходила, напоследок глянув на меня. В общем-то, за нее я не переживал, девушка толковая, клыки острые и крепкие, конь есть…

– А ты откуда заехал? – спросил трактирщик, выставляя мне кружку эля. – И что будешь: что-нибудь зажаренное или завяленное?

– И того, и другого понемногу, – махнул рукой я, принимая в ладонь добротную деревянную посудину со сладковатой, но дешевой выпивкой. – Да так, с запада приехал. Ничего особенного. Путешествую, скитаюсь.

– А инквизиторский мундир зачем натянул на себя? – трактирщик глянул на меня, перед тем как зайти на кухню, где что-то уже жарил.

Я отхлебнул, довольно потянулся, разминая плечи, дождался, пока мой собеседник снова вернется за стойку, и ответил:

– Чего бы не натянуть? Дезертир я.

– Дезертир, значицца, – трактирщик задумчиво пожевал губу. – Не боишься так открыто говорить об этом? Хотя, я вижу, тебе уже все равно.

Он кивнул на мои грязные повязки.

– А ты мне в глаза внимательно посмотри и подумай, все равно мне или нет, – ухмыльнулся я, вперив взгляд в зенки, скрытые за толстыми щеками и густыми бровями.

Трактирщик некоторое время внимательно смотрел: даже пятна со щек сошли. А потом медленно кивнул и долил мне эля.

– Хорошо, я тебя понял. Комнату любую?

– Такую, чтоб окно было. Ну, ты понимаешь, – оскалился я. – Только знай: если мне придется воспользоваться им как-то, я вернусь сюда и разрежу твое брюхо. Мы договорились?

– Уговор, ты не переживай.

– Я не переживаю, главное, чтобы твоя душа всегда спокойна была, – усмехнулся я и перекрестил воздух перед трактирщиком. – Мир тебе, человек, дающий всем еду. Ты знаешь, где я сижу, пожрать принесешь.

Устроившись где-то в углу, я откинулся на жесткую спинку и прикрыл глаза – Алиса ела. Тихо выдохнув, я с удовольствием почувствовал прилив сил. Будто мощный поток наполнял меня, заливал все, накрывая с головой, но при этом оставаясь внутри. Я удовлетворенно кивнул. Наверное, дай мне десятков пять металлических прутьев, и я смог бы их всех запустить в центр мишени с расстояния в сотню метров. Хотя все это лишь ощущения, не более… Но я понял, каково это, когда вампир питается. Тогда, у инквизиторской повозки, я не успел почувствовать этого. Наверное, отчасти из-за того, что сама Алиса питалась недолго.

Я услышал, как что-то стукнуло об столешницу. Решив, что это поднос с моей едой, я открыл глаза, наклоняясь вперед, но встретился взглядом с кулаком. Кастет ударил мне в лицо, и я рухнул назад вместе со стулом. Кто-то в зале заржал, а прямо надо мной удовлетворенно хмыкнули.

– Что за чертовщина? – прокряхтел я, приподнимаясь и пытаясь сориентироваться после неожиданного удара и падения, но мне не дали времени: еще один удар вызвал новую порцию смеха.

– Ты инквизитор? Что с твоим мундиром? Выглядишь как нищий попрошайка. Где твоя честь, червяк?

Надо мной стоял какой-то амбал. Если бы не его собственный наряд, я бы, может, и понял, что его просто несет после выпивки. Но инквизиторский крест на груди, пришитый к черно-красному плащу пастора, дал мне понять, что намерения здоровяка совсем иные. На его руке был кастет, смоченный свежей кровью. Я коснулся рассеченного виска.

Мрачно вытерев разодранные губы, по которым текла кровь, я вспомнил о спутнице: «Алиса небось сейчас кричит от счастья». Я поднялся с пола, и пастор вперил в меня агрессивный взгляд.

– Почему не отвечаешь, инквизиторишка? – здоровяк стал разминать пальцы. – Ответь мне, почему ты так наплевательски относишься к собственному мундиру?

– Не лезь ко мне. Я пришел и заплатил за свою еду, если у тебя с этим проблемы, то все претензии к трактирщику, который согласен меня обслужить, – ответил я, щупая рукоять меча.

Пастор заметил это и сплюнул с презрительной ухмылкой.

– Скольких кровососов порезал уже? Одного? Половинку? Четвертинку? Или ты только себе обрезание сделал пока что?

Снова взрыв смеха. Смеялись почти все, кто был здесь до моего прихода – сидели, подняв пьяные рожи, и хрюкали от радости. Только пара человек старалась не смотреть в нашу сторону. Я вздохнул, снова отер свежую кровь и оставил меч в ножнах. Взяв кружку эля, я сделал пару глотков и без размаха вмазал в лицо пастору. Не ожидавший резкого удара, амбал сделал шаг назад, вытирая лицо от остатков напитка. А потом, заметив, что большая часть эля разлилась по его одежде, снова посмотрел на меня: на этот раз его взгляд был не просто злым – разъяренным.

– Падла, – зашипел он, замахиваясь кастетом, но я не стал ждать, пока он что-то сделает.

Коснувшись рукояти, я посмотрел на здоровяка. Он подставился под удар. И я понял…