Самое древнее зло (СИ) - Лагно Максим Александрович - Страница 3

— Причём тут какие-то силы? Смотри на его левую руку.

Аделла нехотя задрала голову, придерживая шапочку:

— Ну, мертвяк какой-то. А что не так?

— Всё не так, — глухо отозвался Хадонк. Его споггель, истощённый и посеревший, висел на плече хозяина, как выжатая тряпка.

— М-м-м, Аделла, если бы ты ходила на лекции по истории магии чаще, чем раз в месяц, то знала бы, что на всех изображениях Триединый Первомаг держит не человеческий скелет, а щит. Щит, понимаешь?

— Самый умный? — обиделась Аделла. — Толку от этих уроков, раз преподают неправду. Значит, не щит, а мертвяк. Какая разница? Где обещанное: власть над властью и прочее?

— Действительно, — я обернулась к Хадонку. — Что произошло?

— Не знаю, — развёл руками тот. Споггель вяло повторил движение хозяина.

— М-м, мы не только ввязались в непосильное нам дело, но даже и не знаем, чего натворили, — степенно пояснил Слюбор. — Вместо ожидаемого источника силы, нашли древнюю статую, которая представляет исключительно исторический интерес.

— А что если наставники Академии прятали эту статую, чтобы никто не узнал, что у Первомага вместо щита — труп? — спросила я.

— Подумаешь, великое открытие, — фыркнула Аделла Лью. — Ты, Бленда, как всегда, кидаешь камни в небо. Этак и я могу предположить, что статую убрали, чтобы не мешала любоваться видом на озеро.

— М-м, версия Бленды реальная. Ведь у щита было символическое значение: одной рукой Первомаг разил своих противников, второй защищал наш мир от вселенского зла. А теперь выясняется, что он сам больше похож на зло… Для общественного спокойствия лучше скрыть правду.

— Ещё представь, сколько придётся учебников переписывать? — поддакнула я. — Перерисовывать картины, переделывать статуи во всех храмах…

— Тихо! — Хадонк поднял руку: — Слышите?

— М-м…

— Что?

— Ничего. Ветра нет. Не журчит вода в ручьях…

— После такого выброса магии, странно, что вообще мы живы остались, — сказала я.

Снова, как по команде, мы посмотрели на наши стирометры…

Аделла то ли рыкнула, то ли взвизгнула. Слюбор, растеряв видимость спокойствия, мотал головой. Хадонк крепился, но не смог не вскрикнуть.

Каждый по-своему выразил шок.

— Убей меня булыжник… — сказала я.

Все наши стирометры показали три ноля. 0-0-0. Даже на мёртвом маге они застывали на отметке 0-0-2… Через сорок дней магические струны отпускали тело, и показатель стирометра скатывался до 0-0-1.

— Если верить прибору, — сказала я. — У разложившегося трупа больше шансов выжить, чем у нас.

2

— М-м, я не чувствую себя мёртвым, — Слюбор буквально ощупал всего себя и запахнул плащ, словно опасаясь, что вот-вот начнёт умирать.

— Пойдёмте отсюда, — сказала Аделла.

Я была того же мнения, но… если Аделла Лью что-то предложила, то Бленда Роули обязательно будет против:

— Мы не можем оставить всё как есть.

— Согласен с Блендой, — сказал Хадонк.

Его споггель виновато сидел на плече, приняв форму задумавшегося человечка. Передавал чувство вины хозяина, что всё произошло не так, как обещал.

— М-м, вы как хотите, но я с Аделлой. До свидания.

Слюбор решительно пошёл прочь. Отойдя на несколько шагов, радостно потряс рукой со стирометром:

— Ноль-ноль четыре!

Этого было достаточно для Аделлы, чтобы броситься вслед за ним.

— М-м, ноль-ноль-девять… Вы ещё раздумываете?

Я и Хадонк переглянулись. Споггель, поддерживая невысказанное решение хозяина, поворачивал условную голову то в сторону ушедших товарищей, то в мою.

— Мы не можем оставить беспорядок, — жёстко сказала я. — Давай хотя бы иллюзию вернём на место…

— Ноль-тринадцать, — донеслось издалека.

— Помнишь, Хадонк, клятву при поступлении в Академию Химмельблю?

— Мы обязуемся использовать свою силу только во вред врагов нашего правителя или клиента, если он не враг правителя.

— Ты же понимаешь, если правда о лживом Первомаге выйдет наружу, начнётся хаос? Люди перестанут верить в прошлое. Снова начнётся борьба за то, чья религия вернее, чья философия точнее, чья магия сильнее? Мир снова расколется на враждующие страны…

— Будто сейчас все дружат, — буркнул Хадонк.

— Но сейчас хотя бы нет мировой войны.

Хадонк потёр переносицу, усмехаясь:

— Вот уж не думал, что ты увлекаешься политикой. Как говорят у меня на родине, в Драйденских Землях, «тот, кто беспокоится о многих, беспокоится и о себе».

— М-м, — раздалось неподалёку от нас. — Всё без толку. Выхода нет.

Аделла и Слюбор вернулись к нам:

— Окружены, м-м, барьером неизвестной природы.

— В нескольких шагах от статуи непроницаемая стена, — выдохнула Аделла Лью. Сняла шапочку и взлохматила рыжие волосы: — Напоминает Барьер Хена, но прозрачный.

— Ты видела Барьер Хена? — удивился Слюбор.

— В детстве ездили с отцом в Енавское Княжество. Специально ходили посмотреть на барьер.

— Теперь у нас точно нет выхода, — объявила я. — Будем чинить, что сломали. Если преграда не пропадёт, будем ждать, когда нас найдут наставники и спасут.

— М-м, а что если мы не сняли скрывающую иллюзию наставников, а просто проникли сквозь неё? Теперь мы так же скрыты, как и проклятая статуя…

— Будем надеяться, что нет, — как можно бодрее сказала я. — Давайте, друзья, собираем остатки сил и пробуем…

Земля затряслась.

Весь мир словно раздваивался, существовал некоторое время рядом с копией и вновь сливался с оригиналом.

— Теперь-то что? — закричала двоящаяся Аделла.

Со статуи посыпались обломки камней и пыль. Цифры на стирометрах начали беспрерывно вращаться, не задерживаясь ни на одном показателе.

Споггель Хадонка, явно выражая страх хозяина, заполз под  его куртку и затих. Если бесплотное существо так отреагировало, то нет сомнений — происходило что-то ужасное.

— Наверху, — закричал Хадонк.

Я запрокидываю голову, чтоб увидеть, как колоссальная рука с мечом отламывается от статуи. Преодолевая плотный воздух, медленно падает на нас, разламываясь на несколько частей.

Святые камушки… нас раздавит, даже если бежать во всю прыть…

3

Энциклопедист Саммлинг утверждал, что время — это неисчислимый набор моментов бытия, каждый момент прицепляется к другому, благодаря нашему существованию.

Пока мы живы — время всегда есть.

Один момент — я наугад выхватываю из сумочки стен-камень. Другой момент — сжимаю в ладони. Третьего момента — для того, чтобы камень загорелся и растворился в моём усталом теле, — нет. Кидаю стен-камень навстречу обломкам статуи.

Аделла Лью сидит на корточках, обхватив голову руками. Хадонк испуганно мечется, пытаясь изменить ландшафт, чтобы укрыть нас хотя бы кронами деревьев… Но лес слишком далеко, за неизвестным барьером…

Я сама толком не понимаю, на что рассчитываю…

Но стен-камень растворяется в воздухе, образуя плотную подушку искрящегося тумана. Самые большие обломки статуи пролетают сквозь неё, исчезают, и тут же появляются поодаль от нас, со свистом и грохотом падая в болото. Нас обдаёт брызгами грязи, вперемешку с растопыренными лягушками, не успевшими убраться подальше…

Моя внезапная блокировка задерживает только большие обломки. Мелочь сыпется на нас. Бьёт по голове, плечам. Сжавшись под этой бомбардировкой, мы вскрикиваем, прикрываясь руками. Слюбор догадывается раскинуть над нами свой плащ, остановив избиение…

— Ну, ты даёшь! — кричит Хадонк. — Я такое видел только на Магическом Параде, где выступали сильнейшие колдуны Голдивара!

Я ничего не соображала. В голове шумело после удара обломком в темечко. Аделла подползла ко мне и вытерла кровь своим платочком. У неё на щеке тоже кровавая царапина, а в рыжих волосах застряли сухие веточки:

— Бленда, я восхищена. Неужели мы получили власть безграничного творения магии?