Живой смерти не ищет (Роман) - Финько Олег Александрович - Страница 37

Минут через десять появился и сам Жарких.

— Слушай, Леша, что случилось? Почему ты задержал людей?

— За связь с бандитами и поддержку, которую они им оказали. Неужели тебе это непонятно?

— Дарья из бухгалтерии и так до сих пор не может в себя прийти после всей этой жуткой истории. Такие события женщине пережить! Это же надо понимать!

— Вот и думала бы, когда ключи от сейфа бандитам отдавала. Теперь пускай расхлебывает. Вот интересно, почему ты ее сразу не арестовал? На смазливенькое личико клюнул? Знаешь, как это называется?

— Да ты мне-то дело не шей, Алексей. Подумал бы сам головой, девка ведь от страха, от горя указала на ключи. Они же почти на глазах у женщин кассира убили.

— Кассир выдержал пытки и не сказал ничего, хотя и знал, что они его убьют.

— Кассир погиб как герой. Его именем, может быть, когда-нибудь еще и прииск назовут, мужик был что надо. Но разве могут быть героями все? На ее глазах отца хотели пытать, тут железным надо быть, чтобы промолчать. Ключ все равно бы нашли, о том, куда его кассир бросил, все присутствующие в конторе знали.

— Ты что здесь пропагандируешь, Жарких? Что значит — не все могут быть героями? Если надо, если им прикажут, то обязаны стать! Таково время.

— Да не было с ними в то время такого указчика, как ты. Может быть, и Дарья сможет совершить в бою подвиг, но ведь для этого и условия, и душевный подъем должны быть. Я, Алексей, на фронте сам видел, как здоровенный мужик, бывший грузчик, поначалу плакал в окопе, смерти боялся. Зато через три месяца его не узнать было — лучший разведчик полка. А тут молодая баба, кровь, смерть, отца родного пытать собрались. Ну посуди, а если бы над твоей матерью издевались.

Молодцов опешил от такого поворота и уже не так уверенно ответил:

— Если бы да кабы… Ишь закидоны у тебя какие. Указала ключи, вот теперь пускай посидит, подумает.

— Никакими доводами тебя не проймешь, Молодцов, толстошкурый ты. Даже если Дарья виновата, то зачем ее сейчас под замком держать? Она ведь не опасна, вреда не принесет, пускай живет нормально, суда-следствия ждет.

— Нет уж, пусть посидит, чтобы другим неповадно было. И ей урок, впредь умнее будет, не пойдет на поводу у бандитской шайки.

— Ты что думаешь, ей с бандитами еще когда-нибудь встретиться придется? Если такое случится, так нас с тобой наказывать нужно будет…

— Ты в нашей работе пока еще мало соображаешь, Жарких. Это тебе не на фронте, здесь и гибкость нужна, и хитринка, и беспощадная суровость.

— А почему Наумова арестовал? За какие такие грехи? Он чем твою беспощадность заслужил?

— Ну, ты как маленький, Жарких, — хмыкнул Молодцов, — все тебе объясняй, все рассказывай, а мы ведь не в школе сержантов войск НКВД. Тебе же за звездочки на погонах платят, сам должен мозгами шевелить. Наумов — рабочий магазина Золотопродснаба, который бандиты ограбили, — снисходительно поглядел Молодцов на Жарких. — Они на складе вмиг разобрались, что к чему, не стали, к примеру, растительное масло брать, прихватили сливочное.

— Ты в этом складе был? Помещение большое, а продуктов горка. Сразу видно, где что лежит. Наумов во время налета в соседнем бараке спал. Он услышал о бандитах, только когда они уже уезжали из поселка. Свидетели подтверждают его показания.

Молодцов сам успел допросить Наумова и прекрасно знал все, о чем ему рассказал Жарких. Наумов ему тоже показался простым человеком, незаметным, ограниченным, вялым. Когда не было дел на складе магазина, он отправлялся с лотком в бригаду мыть золотишко в заброшенных хвостах. «Вот вкалывал до этого, ни черта не мог найти, хоть весь поселок перебери, — жаловался он Молодцову, — а недавно заработал тысячу рублей бонами, и тут же арестовали. Невезуха». Но Молодцов и здесь не поддался чувству жалости. Наумов может быть пособником бандитов. Близок к конторе, вроде бы тих — чего лучше для маскировки.

Третьим арестовали сторожа магазина Дудакова, тоже не из затейливых.

Сейчас он сидел на корточках, прислонившись спиной к стене клуба, и, часто моргая больными закисшими глазами, торопился повторить свою историю капитану Богачуку, который слушал его не перебивая.

— Часов в одиннадцать налетела банда. Кто в контору, кто в магазин. Ну о том, что в кассе было, я потом узнал, а у нас в помещении они закрыли ставни на окнах, на дверях бумажку вывесили, переучет, мол. Стали брать необходимые им продукты. Я свое ружье в сторонку отставил и по просьбе энтих стал им помогать вытаскивать из магазина муку, пряники, конфекты и приторачивать все к седлам лошадей. Вначале-то они меня спиртом напоили, пей, говорят, старик: я, конечно, выпил. Дал им седло наше, магазинное, они из-за него хотели к продавцу на дом идти, громить его. Чего, думаю, людей будут на дому беспокоить, еще сопрут что-нибудь, вот и отдал. Да вы не подумайте чего худого, там не седло, а беда. Оно уже давно разошлось, плоским стало из-за ленчика. Как кобыла под седлом пройдет разок, так глядишь — холка сбита, а кобыла бюллетенит. Перед отъездом мне предложили выпить еще одну полную кружку неразведенного спирта, я и ее выпил, чего добру пропадать. После этого уж ничего не помню. Говорят, что я окно в своей избе выламывал, бабку ругал, кричал что-то. Но сейчас во всем этом честно признался, так что никуда не денешься.

Двое других задержанных, по всему видно, были случайными свидетелями.

— Алексей, можно тебя на минуточку, — отозвал Богачук Молодцова в сторонку.

Тот поднялся неохотно, всем своим видом показывая, что мог бы и не идти, но он окажет такое одолжение.

— Может быть, не будем лошадей ждать, а отправимся сразу по следам? Нельзя нам время терять, вот попомни мое слово, начальство из Якутска сегодня по рации браниться будет. Да и поделом — золото пропало, это тебе не рваную простынь с чердака стянули.

Упоминание о начальстве подействовало на Молодцова. Он лениво хлестал себя по сапогу хворостиной, не торопясь с ответом.

— Они на лошадях, а мы пешком — так не скоро догоним, только люди устанут. Это не выход, капитан Богачук.

— Давай на две группы разделимся. Я вперед пойду, а ты подождешь коней, потом нас догонишь. У меня такое чувство, Алексей, что не могли они еще далеко уйти. Старатели рассказывали, что кто-то из охотников в прошлом году видел Гошку-бандита у зимовья Мишки, это возле рассохи, там, где речушка Утайка в Юдому впадает. Если так, они могут сейчас сидеть себе спокойненько, в зимовье погоню пережидать, к дальнему переходу готовиться. Я, может, там их и прихвачу.

— Подумать надо, капитан, не могу же я такое ответственное решение на бегу принимать. Давай радиосеанса с Якутском дождемся, с руководством обсудим, что да как.

— Что ты тут тумана напускаешь, Лешка? Время идет, начальство за это по головке не погладит.

— Хорошо, уговорил, только давай мы с тобой наоборот поступим: я по следам банды пойду, до зимовья Мишки, а ты дождись лошадей, сдай арестованных и со второй частью отряда догоняй меня, понял? Рацию я с собой возьму, буду держать руководство в курсе преследования.

— Задержанных я бы на твоем месте, Алексей, отпустил. С ними же все ясно. Допустим, в действиях сторожа Дудакова и суд найдет криминал, но Дарью с Наумовым и остальных напрасно под стражей содержишь. Освободи их, не бери грех на душу. Если Дарья от нервных потрясений и от позора залезет в петлю, это сколько же разговоров будет? Подумал?

— Чего ты меня все учишь, капитан Богачук? Кого из нас старшим поставили, тебя или меня? Если меня, то я в советах не нуждаюсь. Я сеть с мелкой ячейкой в воду запустил и полюбуйся — вытащил живность, теперь разберемся, кто из них виноват, кто прав. А ты только языком чешешь. Пособников врага я жалеть не стану, ты меня знаешь.

— Ну и я тебя с твоими загибами оправдывать не буду, ты меня тоже знаешь. Если сегодня их не выпустишь, то я во время радиосеанса в Якутск доложу.

— Жаль, что помочь тебе ничем не смогу, — с самоуверенном улыбкой парировал Молодцов. — Я бы тебе оставил рацию, но она мне самому нужна. Ладно! Хватит терять время, капитан Богачук, соберите в клубе личный состав оперотряда, я должен проинструктировать люден.