Счастье по ошибке (СИ) - Михаль Татьяна - Страница 16

В её голосе чувствовалось напряжение и раздражение.

— Ева, ты вернулась… почему не сказала мне?

— Всё пустое! Не о том речь! Приезжай и я тебе расскажу, почему вернулась раньше!

Он вздохнул.

— Говори сейчас, что случилось… я, устал, любимая… — отозвался мужчина, — или давай завтра с утра расскажешь.

На том конце трубки издевательски рассмеялись.

— Демид! Если это можно просто было сказать — я уже бы сказала тебе! Просто приезжай! Мне очень-очень нужно, чтобы ты приехал! Разговор предстоит не из лёгких! И до утра я не смогу ждать! И у тебя, в конце концов, водитель есть! Так что жду тебя у нас на квартире!

В трубке послышались гудки.

Он бросил телефон на столик, стянул с себя галстук, расстегнул пуговицы на рубашке и без сил опустился на диван.

Пять минут. Он даст себе пять минут. Подождёт, когда пройдёт пульсирующая боль в виске и поедет к Еве.

Он не стал задавать ей вопросы — знал, что ответа не получит. Ева, если сказала, что выдаст информацию только при встрече, значит, своё слово сдержит.

«Что у неё случилось?» — подумал Демид. — «Наверное, снова передумала с датой свадьбы или местом венчания…»

Он устал. Устал от всего и всех.

Переговоры вышли долгими и утомительными. Демид много времени потратил, чтобы убедить инвесторов вложиться именно в его проекты. Завтра подпишут договор и можно начать реализовывать свои идеи.

А потом… потом он, наконец, сможет посвятить всего себя Еве, жениться на ней и улететь в свадебное путешествие.

И всё-таки выкупит тот особняк, который он давно присмотрел, отремонтирует его и когда-нибудь, именно в своём большом доме услышит смех своих детей, будет жить с любимой, радоваться с ней каждому новому дню. Да, так всё и будет…

Ева… но его невесте особняк и сама загородная жизнь не по душе. Она желает жить в городе, в роскошной квартире, посещать светские мероприятия… а о детях Ева всегда говорит неохотно. Просто молода ещё…

Демид всё сделает, как она пожелает. Ведь её желания, для него — закон.

Он набрал номер телефона своего водителя.

— Сергей, будь готов через двадцать минут.

— Хорошо, Демид Вячеславович. — Отозвался молодой человек.

Его водитель, молодой парень двадцати трёх лет, внук дворецкого Всеволода Георгиевича — старого преданного друга и помощника.

Выпив таблетку и приняв тёплый душ, он переоделся в свежую рубашку и брюки, накинул куртку.

Как раз вышел Всеволод.

— Демид Вячеславович? Снова уезжаете?

— Да, Всеволод. Ева позвонила. Желает срочно что-то мне рассказать при встрече. Так что не жди нас с Сергеем рано, ложись отдыхать.

— Хорошо. — Кивнул Всеволод.

Как только дверь за хозяином закрылась, Всеволод почувствовал сильный укол в области сердца.

Он прижал руку к заболевшему месту и решил прямо сейчас пойти отдыхать. Всё-таки возраст уже не маленький.

Сквозь автомобильное стекло в ночном небе Демид видит, как луна скрывается за белесыми облаками.

Трасса практически пуста.

Мерседес движется плавно и на средней скорости. Они двигаются по извилистой дороге, с крутыми витками и петлями, как лента серпантина.

Из динамиков льётся последний хит сезона. Поют парень с девушкой о любви и предательстве. Душевно поют.

И в одно мгновение песня заглушается страшными звуками.

Следующие секунды проносятся как один миг.

Как скажут позже эксперты и сотрудники полиции, ехавший сзади водитель фуры заснул и не включил фары.

Сильнейший удар в капот…

Автомобиль завертело на асфальте…

Визг покрышек…

Удар о барьерное ограждение…

И снова фура наносит удар в боковую дверь автомобиля…

Мерседес срывается вниз… в пропасть…

… Демид чувствует, что лежит в луже крови, и что-то тёплое и вязкое стекает по лицу и вниз, по шее и груди.

Боль разрывает всё тело, разум и кажется, саму душу.

— Сергей… — хрипит он, — Серёга…

Демид слышит зарождающийся рёв пламени.

Необходимо выбраться…

Тело зажало какой-то металлической частью, правая рука тоже как в тисках застряла в покорёженной двери и он её, руку, не чувствует.

Сознание ускользает…

Боль разъедает…

Последних вдох, вздох, хрип…

Всеволод и Ева станут первыми, кто узнает… об аварии… о случившемся… может быть ещё о чём то…

Вспышка невероятной боли…

Стон…

— Он живой! — кричит медбрат скорой помощи.

— Носилки, живо! Боже… как же он выжил?

Темнота. Вселенная пропала. Ему ужасно больно, но эта боль радует. Кажется, у Демида есть ещё один шанс…

Демид замолчал…

Виктория не замечала, как по её щекам льются горячие слёзы, оставляя тёмные дорожки от расплывшейся чёрной туши…

— Доктора не смогли сделать пластическую операцию… у меня аллергия на многие медикаменты, приводящая к анафилактическому шоку. Собирали меня и лечили без наркоза и на живую… — мужчина горько усмехнулся, — я молил бога, чтобы дал мне сдохнуть и прекратил эти мучения…

— Практически месяц я находился в состоянии забытья. Боль была сильной и я постоянно впадал в беспамятство…

— Когда я пришёл в себя, то узнал, что Сергей погиб. После этой новости что-то во мне умерло… А Всеволод постарел сразу на несколько десятков лет…

— Ева… она… в общем, в ту ночь, хотела сказать мне, что разрывает помолвку. Она изменяла с моим другом и они собирались пожениться… Она пришла вместе с ним ко мне в палату и сказала, что ей очень жаль… — Демид горько рассмеялся.

Виктория заметила, как у мужчины одинокая слеза сорвалась вниз… как тот автомобиль в пропасть…

— Я тогда не мог говорить — лёгкие и горло были обожжены… они смотрели на меня и держались за руки. Тогда во мне умерла ещё одна часть души…

— Через несколько дней, когда я смог без крика и стона шевелить конечностями, ко мне пришёл мой помощник в бизнесе и огорошил новостью, что я банкрот… у меня не осталось ничего и никого, кроме отцовского дома, преданного Всеволода, моего друга Пашки Карпова и памяти о той чёртовой ночи…

— Если бы не Всеволод и Павел, я бы не смог жить дальше. Именно эти двое вытащили меня из депрессии и помогли во всём: Всеволод ухаживал за мной, а Пашка помог продать отцовский дом, купить этот особняк и начать всё с начала… Только я уже стал другим, Вика… многие от меня отвернулись, когда я остался практически голым, без своих богатств и… страшным, уродливым.

— Я не мог и до сих пор не могу простить себя за Серёжку. Всеволод же сказал, что не винит меня… когда я снова стал обеспеченным, хотел отпустить старика на покой, но он не желает. Говорит, что видит во мне и сына, и внука, самого близкого человека и не оставит неразумного меня…

— Вот такая история, Вика…

Виктория, приняв для себя окончательное решение, поднялась со стула под вопросительный взгляд Демида, медленно приблизилась к нему, согнала с его колен Мао и села к нему.

Обняла руками за лицо, всматриваясь в его невероятные голубые глаза, в которых застыла вся тоска прожитых лет, переживаний и одиночества. Она почувствовала дрожь его рук и благодарный вздох, и ещё больше уверилась в правильности своих действий.

Демид обвил её талию руками и вдохнул головокружительный запах девушки.

— Ты очень сильный мужчина, Дем… пережил такую трагедию, предательство близких… смерть хорошего человека. Но ты стал сильнее и тебя сейчас окружают только те, кто действительно верен и любит тебя. Потому что ты такой, какой есть. И хоть я знаю тебя совсем чуть-чуть, но могу с уверенностью сказать, что вы, Демид Вячеславович, самый замечательный мужчина и просто человек! И совсем не страшный… глупости это…

Он хотел что-то ответить ей, но Виктория не позволила, приложив палец к его губам.

Демид поднял глаза и наткнулся на её решительный и страстный взгляд. Этот взгляд решил всё.