Осторожно, женское фэнтези - Шевченко Ирина - Страница 37

Смысла в этих разговорах я не видела, но пообщаться с мужчиной мечты была не против. Если бы только он не был так настойчив в расспросах. Не оставляло ощущение, что Оливер подозревает, что со мной что-то не так. Небезосновательно, конечно. Но не могла же я рассказать ему, что я совсем не Элизабет, а по воле богов оказавшаяся в ее теле тридцатидвухлетняя тетка из другого мира?

В лучшем случае он мне не поверит. В худшем — поверит, и, вместо того чтобы стать для него объектом нежных чувств, я стану подопытным кроликом. Судя по тому, как ректора заинтересовала моя проблема с магией, исследовательское любопытство ему не чуждо.

— Побеседуем о чем-нибудь нейтральном, — предложил он. — Или о том, что волнует вас в настоящее время помимо вашего состояния.

— Эльфы, — выпалила я, лишь бы отвлечь мага от изучения моей персоны. — Меня волнуют эльфы. Вы выяснили, кто стрелял в посла?

— Нет. И не собираюсь. Это внутренние дела соседнего государства. Претензий к академии нет. Заявления о преступлении тоже.

— То есть вы согласны с их версией? Он сам в себя выстрелил?

— Согласен — да. Верю ли — конечно, нет. Это сложная тема, не рассчитывал обсуждать ее с вами.

— Тогда зачем спрашивать, что меня волнует?

— Я полагал, это будет что-то, не связанное с эльфами.

— На вопросы, не связанные с ними, вы тоже не ответите, — проворчала я. — О расследовании, например.

— Элизабет…

— Что еще, по-вашему, должно меня тревожить?

— Учеба, — невозмутимо предположил он. — К слову: как родители восприняли ваш переход на другую специальность?

— Они… рады.

Ой, дура! Нужно же написать родителям Элизабет!

— Хорошо, что близкие вас поддерживают, — Оливер сделал вид, что не заметил заминки в ответе. — Семья, друзья. Быть может, поговорим об этом?

— А может, все же об эльфах? — попросила я. — Всего один вопрос. Что они делают в академии?

— Седьмой пункт одиннадцатого параграфа мирного договора, заключенного в одна тысяча пятьдесят восьмом году, закрепляет за не достигшими возраста первой зрелости эльфами право на обучение в учебных учреждениях Арлонского королевства наравне с людьми.

Я с сожалением вздохнула:

— Этот ответ я уже слышала. Думала, вы знаете правильный.

Оливер одарил меня задумчивым взглядом.

— Вы изменились, мисс Аштон. Прежде вы не интересовались подобным.

— Интересовалась. Но спросить было не у кого. Как и сейчас.

Ректор косо усмехнулся.

— Эльфы в академии учатся, — произнес с расстановкой. — Изучают нас, людей. Магов-людей. Это не официальная версия, а мое личное мнение, но другого объяснения я за все годы не нашел.

— Хорошее объяснение, — согласилась я. — Думаете, им и задания дают? Что-то вроде «Познакомься с несколькими магами, войди к ним в доверие и подготовь доклад по каждому»?

— У вас есть приятель-эльф? — догадался ректор.

— Есть, — признала я мрачно. — Видимо, отличник. А вы не думаете, что эльфы могут заниматься более углубленным изучением людей? Собирать опытные образцы?

— Нет. Уверен, они непричастны к исчезновениям, если вы об этом. Эльфы не используют темную магию. Потому их народ и пострадал так сильно в войне с людьми. Им нечего было противопоставить нашим боевым заклинаниям, проклятиям, поднятым некромантами армиям зомби и призванным путем кровавых ритуалов демонам. Они не слишком нас любят, да, но у них и нет причин для любви. Они присматриваются к нам, как к вероятному противнику, чтобы разработать способы защиты, и неукоснительно соблюдают законы, придуманные, чтобы не допустить новой войны. Вы же видели, они готовы были пожертвовать жизнью своего лорда, лишь бы не позволить человеку пролить кровь эльфа.

— Обагрить руки, — припомнила я дословно. — Если бы речь шла о пролитии крови, Грину не удалось бы обойти эти дурацкие правила. И знаете, даже при том, что я не питаю к доктору теплых чувств, в этом с ним солидарна: законы дурацкие.

— Странные, — не согласился ректор. — Но для эльфов они имеют смысл. И Грин это понимает.

— Да уж, понимание он вчера выказал всеми возможными способами.

— Ну, — Оливер мельком улыбнулся. — Он же извинился.

— Разве?

— Перед началом операции. Сказал, что наговорил лишнего от волнения.

— Ни слова не поняла из того, что он говорил, — призналась я.

— Этот диалект эльфийского малоизвестен среди людей. Так что доктор перед эльфами извинился, но в глазах подчиненных остался бесстрашным и безнаказанным хулителем длинноухих.

— Ловко, — не могла не признать я. — А что ответил эльф?

— Сказал, что не заметил грубости.

— И только? — уточнила я с сомнением.

— «Слова человека, жужжание мух и собачий лай не нанесут обиды», — нехотя процитировал Оливер.

Я вспомнила лицо Грина в тот момент: беловолосый поставил его на место одной фразой. Жаль, мало кто это понял.

— Странная у нас беседа, — сказал ректор. — Я хотел поговорить о вас, а не об эльфах или докторе Грине. Это ведь вашу проблему с магией нам предстоит решить.

— Скажите, что бы вы хотели знать обо мне, и я отвечу.

— Вы помните, как впервые проявился ваш дар?

— Да. Мне было десять…

Я вытягивала из чужой памяти воспоминания и пересказывала их Оливеру, и, хоть говорила только правду, казалось, что он чувствует мою неискренность.

Когда наша встреча подошла к концу, я вздохнула с облегчением. На следующий день меня ждало дежурство с леди Райс, а затем — два выходных, за которые нужно было придумать, как отвлечь ректора от подозрений.

Сегодня были другие дела: написать письмо родителям Элси и подготовиться к посещению «Огненного Черепа».

Из-за письма я волновалась сильнее, но стоило макнуть перо в чернильницу, как все сомнения развеялись и нашлись нужные слова. Я извинилась за долгое молчание, объяснив его произошедшими в моей жизни переменами, расписала преимущества перехода на целительский, попросила прощения за то, что не посоветовалась, прежде чем предпринять ответственный шаг, и выказала надежду, что родители поймут и одобрят мое решение. Пожелала матери крепчайшего здоровья, передала горячий привет обожаемому отцу и, подписавшись «Любящая вас Элси», вложила письмо в конверт. После осталось запечатать его, снести в холл и опустить в ящик.

Найти маску для бойцовского клуба оказалось сложнее, но я и этот вопрос решила: отыскала в гардеробе Элизабет черную шелковую косынку, сделала прорези для глаз и, собственно, все. Натянула до кончика носа, закрыв верхнюю половину лица, и завязала на затылке, как бандану. Костюм подошел тот же, что и для медитаций.

В условленный срок я сунула маску-косынку и тренировочные перчатки в карман куртки и вышла из общежития. Рядом тут же образовался Рысь и под ручку, словно выгуливал перед сном подружку, провел меня к зданию боксерского клуба. Действительно, где еще собираться бойцам, не в музыкальном же зале? В целях повышенной секретности главный вход был закрыт, даже свет над крыльцом не горел, а к боковой двери время от времени подходили люди.

Когда поток стремящихся в клуб иссяк, Норвуд вытащил из-за пазухи черную полумаску. Я тоже спрятала лицо, надела перчатки и вслед за оборотнем поднялась на крыльцо.

Рысь трижды стукнул кулаком по двери.

— Кто? — отозвались изнутри.

— Не подскажете, как пройти в библиотеку? — спросил друг.

И в этом мире не придумали ничего лучше! Я хихикнула, но под укоризненным взглядом оборотня сжала расползающиеся в улыбке губы. Дело-то серьезное — в тайную организацию внедряемся.

— Не поздно для чтения? — резонно поинтересовались из-за двери.

— Никогда не поздно узнавать что-то новое, — ответил Рысь.

Послышался звук отодвигаемого засова.

— Нового хотите? — зловеще осведомился долговязый тип в длинном черном плаще. Лицо его закрывала маска в виде красного черепа. — Будет вам новое. Входите. Тигр, проверь их.

Из темноты коридора вынырнул коренастый парень в полосатом желто-коричневом трико и желтой шапочке с пришитыми к ней ушами, скорее медвежьими, нежели тигриными. Маску ему заменял покрывающий лицо грим, что наводило на мысли не о тайном обществе, а о детском утреннике.