Латышские народные сказки - народные сказки - Страница 6

Нарубил деревьев сколько надо и стал их собирать. Но пока собирал, совсем заблудился.

Сел он на поваленную ель и заплакал. Плачет, плачет, вдруг слышит — идет кто-то, только треск стоит. Поднял голову — видит большого льва.

Лев спрашивает:

— Чего ты плачешь?

— Как же мне не плакать? Я заблудился, не могу из лесу выбраться, — отвечает лесоруб.

— Не тужи, садись на меня верхом, я тебя из лесу вынесу, — говорит лев. Но человек с перепугу — ни с места.

— Ну, садись, садись же, — поторапливает лев. — Я тебя не трону.

Все не решается лесоруб. В третий раз молвит лев:

— Садись, говорят тебе…

Видит человек, что ослушаться нельзя. Сел на льва верхом и поскакал. Вот уж и опушка видна. Тут лев велел лесорубу соскочить и наказывает:

— Смотри, человек, ты про меня молву не разноси, никому не говори, как я тебя из лесу вынес.

— Нет, нет, никому ни слова, — клянется лесоруб.

Попрощался с ним лев, и разошлись они каждый своим путем: лев — в лес, а человек — домой.

Вот как-то раз наварили соседи пива и позвали этого человека. Напились все и давай разные разности рассказывать — кто что видал или про что слыхал. Слушал лесоруб, слушал, не стерпел и стал про то, что с ним приключилось, рассказывать. Говорит:

— Вот со мной был случай, так случай… Я на льве верхом скакал!

Никто не верит. Тогда рассказал лесоруб, как дело было. Поверили ему.

Прошло с того вечера недели две-три. Пошел однажды лесоруб на опушку ячмень сеять. Вдруг, откуда ни возьмись, лев. Испугался человек: знает ведь, что слова-то не сдержал…

Спрашивает лев сердито:

— Ты зачем про меня молву распускаешь? Разве так мы с тобой уговаривались?

А человек в ответ:

— Я никому ни слова… Это, наверно, ячмень да хмель разболтали. Когда ты меня из лесу выносил — ячмень на ноги поднимался, а хмель на дерево взбирался. Бог знает, кому они проболтались. Никто, кроме них, нас и не видал.

Выслушал его лев и говорит:

— Давай их сюда. Я им покажу…

Договорились лев с человеком так: сделает человек два корыта и поставит их на опушке. В одном будет хмель, а в другом — ячмень.

Договорились, значит; лев ушел в лес, а человек знай себе ячмень сеет.

Вечером человек привез из города сивуху, а дома пива наварил. Сделал два корыта, поставил, где уговорились, и налил в одно корыто сивуху, в другое — пиво.

Захотелось ему поглядеть, что лев станет делать с пивом и сивухой. Забрался он на высокую ель и смотрит.

Вскоре пришел лев. Подошел к корытам и говорит:

— Хорошо, что я человека не загубил: ведь он вовсе и не виноват.

Раскрыл лев пасть, порычал, порычал и давай ячмень да хмель лакать. Лизнет из одного корыта, лизнет из другого…

Сидит человек на ели и видит, что лев уже пошатывается. Пошатался он, пошатался, упал на землю и уснул. Кричал, кричал человек, чтобы узнать, крепко лев спит или только вздремнул. А лев-то лежит и не шелохнется. Понял человек, что крепко лев охмелел; спустился он с дерева на землю, подошел к зверю и говорит:

— Лев, эй, дружище, что с тобой? Вставай!

А тот дрыхнет себе да дрыхнет. Человек его и за гриву дергал, и толкал его, и тянул, — но лев даже и не пошевельнулся.

«Погоди-ка, — думает человек, — сыграю я с тобой шутку».

К счастью, были у человека в кармане ножницы: в тот день он детям волосы подстригал. Вынул он ножницы и обстриг льва начисто, только гриву оставил. Связал шерсть в узелок, а сам снова на ель взобрался и смотрит: что-то теперь лев делать будет?

Ждал, ждал человек, наконец видит: шевельнулся лев. Подрыгал ногами, потом поднялся во весь рост да как зарычит! Рычит, рычит, а к корытам подойти боится. Вдруг оглядел лев себя, увидал, что он весь обстрижен, и говорит:

— Счастье мое, что хмель с ячменем голову мне с плеч не сняли! А не то бы мне и вовсе крышка.

Озираясь, чтобы люди не заметили, побежал лев в лес. Так и по сей день все львы стриженые ходят.

Волк спрашивает:

— Куда ты, бабушка, собралась?

— Пастуха ищу.

— Возьми меня, — говорит волк.

— А петь умеешь?

— Умею.

— Спой.

— Уу-уу-уу, — завыл волк.

— Ой, нет, не возьму тебя, напугаешь ты моих уточек.

Пошла старушка дальше. Повстречала лисицу.

Лисица спрашивает:

— Куда идешь, бабушка?

— Пастуха для уточек ищу.

— Возьми меня.

— А петь умеешь?

— Умею.

— Ну-ка спой.

Запела лисица:

— Кирил-лю, карил-лю, с горки вниз погоню…

— Ай, голосок-то какой хороший… Возьму тебя в пастухи.

Привела старушка лисицу домой, накормила, спать уложила.

Наутро поднялась лисица ранехонько и давай избу подметать, а старушка печь топит. Подмела лисица пол-избы и говорит:

— Слышь, бабушка, мне на пастбище пора, поджарь-ка ты мне глазунью на сковородке да хлебца собери.

Наелась лисица, домела избу и погнала уток на пастбище.

Вот захотелось лисе есть. Она и запела:

— Кирил-лю, карил-лю, с горки вниз погоню…

Сбежали утки вниз, в ложбинку; лисица одну и съела, а остальных домой погнала.

Старушка спрашивает ее:

— А где же третья утка?

— Ой, бабушка, кричала я, кричала, ничего не могла поделать: волк унес…

На другое утро снова лисица яиц наелась, избу подмела и погнала уток на пастбище.

Снова захотелось лисе есть. Согнала она уток в ложбинку, одну съела, а другую домой погнала.

Старушка спрашивает, куда утка девалась? А лисица говорит:

— Ой, бабушка, волк унес… Кричала я, кричала, ничего сделать не могла.

На третье утро лисица снова яйца поела, избу подмела и погнала утку на пастбище.

Захотелось лисе есть. Согнала она утку вниз, в ложбинку, съела ее — и пошла себе домой одна.

Огорчилась старушка, что нет у нее теперь ни одной утки. А лисица говорит:

— Ничего не поделаешь: волк унес.

На четвертый день подмела лисица избу, а старушка велит ей баню истопить.

Вытопила лисица баню, и пошли они обе со старушкой париться.

Попарилась лисица да и запела:

— Я, бабушка, яички твои ела, хлеб твой ела и уток твоих съела: все у меня в брюхе.

Обозлилась старушка, да как швырнет веником в лисицу — прямо в хвост угодила. С той поры хвост у лисицы длинный да пышный.

— А у барина нет того, что у меня есть!

— Интересно, что это у тебя такое особенное? — спрашивает барин.

Показал ежик грош. Рассердился барин и отнял его. Вот ежик и говорит:

— Я же говорил, что у тебя нету. Было бы, так, небось, не отнял бы.

Еще пуще разгневался барин, швырнул грош на землю. А ежик хихикает:

— Ага, испугался меня и бросил!

Видит барин, что голыми руками ежа не возьмешь, сел в свою карету и поехал, разгневанный, дальше.