Латышские народные сказки - народные сказки - Страница 38

На другой вечер Криш наказал друзьям бодрствовать у второй посудины, а сам пошел к мосту на реке. В полночь снова скачет всадник — этот о шести головах да на золотом коне. Криш с палицей преградил ему дорогу.

Шестиглавый кричит:

— Прочь с дороги!

— Ни за что! Ори сколько хочешь.

— Ах, так, — кричит Шестиглавый, — ну, коли ты такой силач — дунь-ка на реку. Погляжу я, как далеко дунешь.

— Сам первый дуй, коли тебя разобрало.

Дунул Шестиглавый — на три версты ветер поднял. Криш дунул — ветер на полверсты дальше помчался.

Полез Шестиглавый в драку. А Криш как стукнет тяжелой палицей, так все шесть голов разом раздробил. А тело у моста свалилось.

Сел Криш верхом на золотого коня, помчался, гордый, во дворец и благодарит друзей, что не спали, судьбу его берегли.

На третий вечер Медвежий Криш еще пуще наказал друзьям не спать, глядеть в оба за третьей посудиной. Те, ясное дело, пообещали. Пошел Криш со спокойным сердцем на мост и ждет. В полночь слышит: скачет всадник на алмазном коне, да так скачет, да так топает — того и гляди, мост рухнет. Подскакал поближе: конь что солнышко светится, а всадник — о двенадцати головах.

«Ой, беда, — подумал Криш, — нелегко придется». И встал на пути со своей палицей.

Двенадцатиглавый кричит:

— Пошел прочь, мелюзга!

— Ни за что, — ему Медвежий Криш в ответ.

— Ах, так? Ну, коли ты такой силач, то дунь на реку. Погляжу я, как ты умеешь ветер гонять.

— Сам первый дуй, коли тебя разобрало.

Двенадцатиглавый дунул — погнал ветер на пять верст.

Криш дунул — да лишь на четыре с половиною.

Понравилось это Двенадцатиглавому. Он и давай Криша на бой подзадоривать. Началась ужасная драка, бились, бились, даже мост задрожал. Сбил Криш своей палицей одиннадцать голов, и стало ему невмоготу, хочет он дух перевести. Говорит:

— Передохнем.

А Двенадцатиглавый — так разошелся, что и не остановишь, — отвечает:

— Чего там отдыхать? Все одно — тебе ли, мне ли — одному из нас конец.

— Да ты рассуди-ка, — говорит Криш, — даже ветер и дождь — и те нет-нет да утихнут. Один ты отдыхать отказываешься.

Ну, ладно. Коли уж ветер да дождь утихают, то Двенадцатиглавый тоже согласен передохнуть.

Перевели дух. Криш снял с левой ноги башмак и швырнул во дворец — проверить, не спят ли его товарищи? Башмак упал на крышу, а те и не слышат и не видят ничего: спят себе, бездельники. Снял Криш правый башмак, швырнул: не разбудил. Швырнул тогда Криш свою тяжелую палицу.

Разбила палица крышу вдребезги, и сони, наконец, проснулись. Протерли глаза, глядят — чтоб тебе пусто было! В третьей посудине вода, что раскаленное железо. Один остался стеречь судьбу, второй изо всех сил тянет палицу, волоком ее волочит к Медвежьему Кришу. Только дотащил — снова бой разгорелся. Тут Криш так ловко стукнул по последней голове, что голова закатилась невесть куда, а тело упало с алмазного коня.

Обрадовался Криш, вскочил на алмазного коня и гордо поскакал во дворец.

А те разини сидят, дрожат: не избил бы их Криш за то, что заснули. Но Криш говорит:

— Заслужили вы оба порки, да прощу по первому разу. Сготовьте-ка мне лучше ужин, что-то я проголодался.

Ладно. Наелся Криш, лег спать, да и проспал после стольких трудов ровно три дня и три ночи.

Выспался Криш на славу, потянулся, поел и говорит:

— Откати-ка, Рыбак, камень от пещеры, куда старый бородач с колодой юркнул.

Толкал Рыбак тяжелый камень, толкал — ни с места. Валигора пыжился, пыжился — тоже впустую. Подошел сам Криш, у него и хватка иная: оглянуться не успели, а камень уже сдвинут.

Что теперь делать?

— Доставайте веревку, спущусь с палицей вниз за старичком. Как стану веревку дергать — тяните меня наверх.

Ладно. Раз-два! — веревка тут как тут. Криш с тяжелой палицей сел в корзину и спустился в пропасть.

Спустился на дно, видит — богатые хоромы. Зашел — сидят три королевны. Одна закована в железные цепи, другая — в стальные, третья — в серебряные. Криш спрашивает:

— Кто вас заковал?

— Черт, — говорят королевны. — Мы тут уже семь лет томимся.

Услышал это Криш, разорвал цепи, освободил королевен и велел тянуть их наверх.

Друзья вытянули королевен и при виде таких красавиц задумали лихое дело: удрали и королевен увели, а Криша оставили на дне пропасти.

Он, бедняга, дергал-дергал веревку, да видит — нет никого. Махнул рукой и думает: «Что же теперь делать?»

Думал, думал, вдруг заметил старую замурованную дверь.

Выбил дверь палицей — и что же? Тот самый бородач в шелковой постельке валяется: он-то сам черт и есть!

Чего тут мешкать?

Стукнул Криш черта палицей — поделом ему. А черт давай молить:

— Бей хоть до полусмерти, да насмерть не забивай.

— Ладно, — говорит Криш, — если вынесешь меня отсюда наверх — оставлю полуживым.

Да, да, согласен черт.

Сел Криш на черта верхом, черт и вынес его через пещеру, в которую Криш спускался. И только вынес — тотчас юрк обратно: боялся, что Криш его добьет. А Криш думает: «Ладно, пускай себе удирает». Но пещеру все-таки наглухо заколотил, чтобы черт не лазил больше на белый свет людей мучить.

Пошел Криш к королю, а там его дружки свадьбу играют: король за них своих дочек выдает. Дружки-то королю наврали, что они королевен вызволили.

Но только девушки увидали Криша, как закричали:

— Вот он, наш избавитель.

Король выдал за Криша меньшую дочь, а двоих обманщиков наказал.

— Ну, помер муж, помер — что ж поделаешь… Так хоть бы ребенок после него остался, было бы кого нянчить.

Как-то прослышала вдова, что в городе один бедняк прокормить детей не может и потому отдает одного из девяти чужим людям на воспитание. Вдова сейчас же приказала запречь коня и покатила в город. Да ведь уж коли не повезет, так не повезет: тот человек уже кому-то отдал ребенка.

— Ах, будь ему пусто! — говорит работник. — Зря, хозяйка. съездили.

Хозяйка кручинится, ни слова не отвечает.

Едут обратно и неподалеку от дома, когда через речку перебирались, вдруг видят — большущая рыбина на берег выскочила. Трепыхается на суше, будто не может обратно в воду попасть. Работник прыг с телеги и давай ловить рыбину, а та юркнула в воду и говорит:

— Нет, пусть сама хозяйка придет, ей поддамся!..

Подошла хозяйка. И впрямь, выскочила рыбина на берег и говорит:

— Слушай, хозяйка, возьми меня, зарежь, свари и съешь — и пошлет тебе тогда Лайма сына. Только гляди, чтобы никому от меня ни кусочка не перепало.

Так и сделала хозяйка. Вот наказывает она работнице, чтобы та ни навару, ни мясца рыбьего не трогала. Да как же, послушается она! Ведь надо же отведать, ладно ли посолено?! Да и разве хозяйка когда-нибудь приходила сама поварешку лизать?! Экая важность! Отковырнула кусочек — славно, отхлебнула из поварешки — того лучше. А чешуя да потроха возле очага валяются, толку от них все равно никакого — выкинула за дверь на помойку.

А тут, как на грех, кобыла. Целый день она но двору бродила, травку щипала, на помойку забрела, вот и съела чешую с потрохами. Да и что говорить: с голоду и потроха за милую душу сойдут! Хозяин помер, работника целый день дома не видать — у бедной кобылы в брюхе хоть шаром покати.