Маффин (ЛП) - "Mahsa" - Страница 37

— Больно? — спросил он через минуту.

— Н-нет… просто я чувствую, как что-то давит изнутри, — честно ответил я, не совсем понимая, о чём говорю.

— Так выпусти это.

— Чего? — застигнутый его предложением врасплох, я ошарашено выгнул брови.

Не тратя времени на объяснения, Эшер, схватив меня за руку, потянул её вниз. Он с силой сжал мою ладонь вокруг возбуждённого члена и, накрыв своей, начал медленно двигать ею вверх-вниз. От мягкого трения тело забила мелкая дрожь. Никогда прежде я не чувствовал такого. «Это называется мастурбация», — почти услышал я слова Эшера. Но он лишь мягко улыбнулся.

Я знал, как это называется, но сам никогда этим не занимался. Конечно же, по утрам я просыпался со стояком, а какой парень не просыпался? Но никогда не дрочил. Через несколько минут на холодной земле за мусорными баками возбуждение проходило само по себе. За годы скитаний мои гормоны впали в спячку, что было понятно, но я никогда ещё не видел Эшера таким весёлым. Наверное, он решил, что я какой-то закостенелый ханжа, который, считая секс грязным делом, и пальцем к себе не прикоснётся. Вот только…

— Ты опять пользуешься ситуацией? — спросил я словно в тумане.

Всего мгновение он удивлённо пялился на меня, как будто эта мысль никогда не приходила в его чокнутую голову. Но улыбка снова вернулась на место: я понял, что он считает это не такой уж плохой идеей.

— Да, — последовал мягкий ответ.

Эшер отпустил мою вторую руку и положил её мне на грудь. Продолжая урок, он сильнее сжал мои пальцы на чувствительных бугорках. Сам бы я никогда до этого не додумался. Когда шершавый палец провёл по соску, я громко ахнул. Он сразу же хищно набросился на мой рот. Горячий язык снова оказался внутри, провел по зубам, скользнул глубже. Его идеальные тёплые губы сомкнулись на моей нижней губе и, слегка посасывая, немного потянули её на себя. Я почувствовал, что схожу с ума.

— У тебя стоит, — знакомя меня с новым словом, пробормотал он в мой рот. Кажется, «чувствую себя странно», не самый лучший способ описать нарастающее возбуждение.

— Не знаю, нравится ли мне это, — прошептал я.

— Хочешь, чтобы я остановился?

Он сжал кулак, снова стискивая мои пальцы вокруг затвердевшего члена. Голову захлестнула волна тепла, удивительного тепла, которое почему-то вязко закапало, срываясь с кончика пениса, и медленно потекло вниз по стволу. Подталкивая мои пальцы вверх, Эшер заставил меня собрать мутную влагу, а затем вновь двинул их вниз, размазывая её по всей длине до основания члена.

— Н-нет, — я тяжело вздохнул.

Вот и всё, что он хотел услышать. Не успел я произнести это простое короткое слово, как его рот снова плотно накрыл мои губы, запирая в горле все не произнесённые мною слова. Одной рукой он продолжал ритмично водить по твёрдой плоти, а другая переместилась на мою грудь. Я не совсем понимал смысл этой игры с сосками, но не смог отмахнуться от острого удовольствия, что нагнало меня, стоило ему быстро потереть маленькие комочки между пальцами.

Неожиданно Эшер оставил в покое соски. Его рука, скользнув по бедру, снова обхватила мои ягодицы. От непривычного ощущения я сжался, но ласковые поглаживания сняли непрошеное напряжение, и я снова обмяк. Наверное, мне стоило вести конспект, записывая все его движения: то, как неторопливо он вёл мою руку, подкручивая ладонь, чтобы она по спирали двигалась вверх от самого низа; и то, как прижимал мой палец к чувствительной головке, оттягивая крайнюю плоть, до тёмных кустиков мягких волос у основания члена. Он учил меня правильно прикасаться к себе, доставлять удовольствие, и это было так необычно, что я почти не понимал, чем занимается его вторая рука, пока не почувствовал внутри себя кончик гибкого пальца.

— Что… — ахнул я, яростно ударив его в грудь кулаком, но он лишь глубже толкнулся в меня. Это было уже слишком. Последняя соломинка сломала спину верблюда. Я взорвался, словно кто-то нажал на пусковую кнопку. Остановить этот взрыв не было никакой возможности.

Оргазм жестоко сотряс всё тело, а Эшер, еще теснее прижав меня к себе, взял весь процесс в свои руки. Его губы отстранились, затем снова заскользили по линии челюсти, впиваясь в подбородок и кусая покрасневшую кожу. Каждое его движение заново разжигало огонь в моём теле, смущая и путая маленькую девственную душу. Я не знал, где же сейчас мои руки. Ноги подогнулись, разъехавшись на скользком полу в разные стороны. Уверен, стоит ему меня отпустить, я тут же грохнусь, разбивая коленки о кафель. Видимо, Эшеру это было известно, потому что он по-прежнему крепко меня обнимал. Отвлёкшись на мгновение, чтобы смыть с руки мой позор, он снова засунул меня под душ. В полной тишине он вытер мой живот и осторожно, чтобы не задеть чувствительную головку, смыл с опадающего члена остатки спермы, которая, длинными нитями растянувшись в воде, неторопливо поплыла в водосток.

— Остальное вымоешь сам, — выдохнул он мне в ухо, как только я более-менее смог стоять на ногах.

Его руки соскользнули с моего тела, а за ними и его тепло. Чтобы не упасть я прислонился к стене. Я услышал, как он, хлюпая ботинками, вышел из ванной. Прижав руку к животу, я провёл ею вниз, остановившись в нескольких дюймах от промежности. Я не хотел трогать себя там, от этого появлялись странные ощущения, а тело покалывало сотнями иголочек. Но кроме этого было тепло. Горло сжалось, стоило мне снова увидеть свои грязные грешные руки. Задохнувшись, я схватил мочалку, мыло и начал остервенело тереть. Я хотел навсегда избавиться от крови, которой больше не видел, но по-прежнему ощущал на себе её толстую липкую корку.

Под душем я оставался недолго. Когда Эшер оставил меня в одиночестве, я снова вспомнил все свои сегодняшние взлёты и падения. В основном, конечно, падения. И пока моё сознание опять не расползлось на клочья, как ветхая тряпка, я закрыл воду и быстро выбежал из ванной. Даже не прикрывшись полотенцем, я нёсся через холл в его комнату.

— Маффин, — позвал он меня прежде, чем я добежал до двойных дверей его спальни. Я обернулся. Эшер стоял на пороге той комнаты, в которой я, будучи его «гостем», ночевал в прошлый раз. На нём были спортивные штаны и свободная белая майка-“алкоголичка”. Плечом он прижимал к уху телефон и одновременно сушил волосы полотенцем. Внимательно слушая человека на другом конце линии, он, ни слова не говоря, указал на кровать, где лежала приготовленная для меня одежда.

Я бездумно прошлёпал в комнату. На кровати аккуратно сложенные друг на друга лежали пижамные штаны и рубашка, идеальную стопку венчали широкие трусы. Вдруг, откуда ни возьмись, на голову свалилось полотенце и мягко стекло мне на плечи. Я вскрикнул, обернувшись, чтобы посмотреть в его наглую рожу, но он уже повернулся ко мне спиной. Нахмурившись, я стащил с плеч полотенце и начал вытираться.

— Я прекрасно об этом осведомлён, — спокойно говорил он в телефон. — Понимаю. Утром я займусь этим в первую очередь, — он остановился. На том конце линии кто-то приглушенно завопил. — Я сказал утром, — повторил он, в его голосе послышались командные нотки. Я с ужасом вытаращился, когда возмущённый шум в телефонной трубке виновато утих. Эшер не шутил: подчинённые действительно не могли сказать ему “нет”. Кстати, о птичках…

— Чем ты на жизнь зарабатываешь? — спросил я, как только он повесил трубку.

Эшер оглянулся на меня через плечо, абсолютно не стесняясь разглядывать моё обнажённое тело, и ответил вопросом на вопрос:

— Откуда у тебя эти шрамы?

Шах и мат.

Сердито нахмурившись, я потуже обернул вокруг талии полотенце, чтобы спрятать от любопытных глаз свои причиндалы. Он учтиво отвернулся, предоставив мне возможность торопливо одеться. Не знаю, почему я так тщательно старался прикрыться, ведь, по сути, скрывать мне уже было нечего, да и он давным-давно отбросил всю свою ложную скромность. И всё же Эшер оставил меня в покое именно тогда, когда мне это было необходимо.

Новая пижама кардинально отличалась от предыдущей. Во-первых, она была по размеру, а во-вторых, не была синей. Не то, чтобы прогресс на лицо — я видел всё тот же безжизненный серый цвет, но, по крайней мере, не синий. Вместо полосок по ткани пижамных штанов разбегались крошечные клюквенные кексики. У некоторых даже были малюсенькие лица, а несколько из них держали в тоненьких ручках ягодки клюквы. В этих штанах я чувствовал себя полным идиотом. Слава Богу, хоть рубашка была без рисунка.