Полуостров сокровищ (СИ) - Зимин Дмитрий - Страница 33

Прямо над ухом раздался крик. Истошный, на пределе человеческих сил, когда крик продирает до печенок, до донышка легких, до подошв башмаков… От неожиданности я подскочила, опрокинув оба оставшихся стакана с чаем, так что Лумумбе тоже пришлось вскочить, чтобы спасти брюки от кипятка.

Кричали не у нас, а за тонким полотнищем шатра, на улице.

— Идем, посмотрим, в чем дело, — наставник, бросив на стол монетку, бодро поскакал к выходу.

— Чичас… — я вгрызлась в котлету. Язык обожгло, сок потек по подбородку.

Учитель недоуменно задрал брови.

— Маша, брось жевать. Время не ждет.

— Мясо бросать глупо, — прочавкала я, запихивая в рот последние куски первой котлеты.

Закатив глаза, он ухватил меня за локоть и потащил. Я только и успела, что ухватить оставшиеся две котлетки за косточки, обернутые фольгой. Эх, запить бы еще…

По ярмарке концентрическими кругами расходилась паника. Мужики носились, как куры с отрубленными головами, тетки визгливо голосили, дети ревели.

— Чего случилось-то? — спросила я рысящего мимо лоточника, бодро откусывая от второй котлеты. Она уже чуток остыла, и жевать было куда как приятнее. Лоточник, мотнув головой куда-то в бок, поскакал дальше.

— У-Б-И-И-И-ЛИ!!! — послышался тот же истошный крик, только теперь членораздельный.

Народ ломанулся к будочке, на которой было скромно написано: «Ме» и «Жо». Будочка была переносная, пластиковая, явно из прошлых времен. Неужели какого-то бедолагу замочили прямо… Нет. Это было бы слишком ужасно.

Я снова откусила от котлеты. Ням-ням, очень даже неплохо, если не обращать внимания на обожженный язык и поцарапанное нёбо…

— Прекрати, — бросил Лумумба, таща меня к будочке. Это, в конце концов, негигиенично.

— Щас…

— Я сказал, прекрати.

Третью котлету пришлось запихать в карман.

Вокруг сортира собралась здоровенная толпа, так что к эпицентру пришлось проталкиваться. Состав толпы был разномастным: гуляки и лоточники, мальчишки-карманники, дворники, вездесущие бабы с корзинами… Присутствовало также несколько «черносотенцев» — так я прозвала дружинников.

У самой будки пребывала крупная тетенька в замызганном голубом халате с серыми от времени манжетами. Тетенька рыдала, сидя на складном стульчике. Толстые её щеки мокро блестели, хлюпающий нос походил на раздавленный помидор, вокруг губ размазалась помада. Никто не спешил тетеньку успокаивать. Публика только переминалась с ноги на ногу и обменивалась впечатлениями. Из долетавших оттуда-отсюда шепотков выходило, что никто толком не понимает, отчего подняли такой шум.

— В чем дело, гражданочка? — строго спросил Лумумба, мелькнув перед глазами тетки коричневыми корочками — удостоверением, между прочим, оперуполномоченного агента АББА. Только Москвы, а не Мангазеи. Здесь, как я поняла, никакой организации, следящей за магами, и в помине не было.

Гражданочка, вместо того, чтобы ответить, заревела совсем белугою и драматично ткнула пухлым пальцем в туалетную будку.

Коротко кивнув мне, чтобы держалась ближе, наставник мужественно распахнул дверь… На полу стояла кожаная сумка. Большая такая, объемистая. Не дешёвая — это было заметно по золоченым замочкам, заграничным лейблам и общей ауре крутости, которой обычно окружены дорогие вещи.

При виде сумки тетенька взревела басом, а потом впала в кому. Не обращая на неё внимания, Луумумба осмотрел улику со всех сторон, а потом наклонился и медленно потянул замочек. Края сумки разошлись и изнутри на нас глянуло бледное бородатое лицо. Глаза походили на брюшки вареных раков, нос провалился, синюшные губы натянулись, обнажив крупные и ровные, хотя и желтоватые зубы. Базиль быстро застегнул замок и выпрямился.

— Так… сказал он.

Было заметно, что мой бесстрашный наставник пытается собраться с мыслями. И я его нисколько не виню: кто угодно растеряется, увидев отрезанную голову в обыкновенной спортивной сумке…

— Приведи дружинника, — бросил он мне. — Лучше из сыскного ведомства.

Ага. У сыскарей, как у воеводы Олега, должны быть специальные нашивки: щит и меч. Сейчас поищу…

Как ни быстро Лумумба застегнул сумку, некоторые любопытные успели углядеть голову. Вокруг тут же началось брожение. Чаще всего произносилось слово «убили» — то же самое, что кричала тетенька в самом начале. Понятное дело, несчастным случаем такое не назовешь. Следующим словом было «боярин». Тоже очевидно. Боярами здесь звали тех, кто одевался в дорогие костюмы и ездил на крутых тачках. Третьим часто повторяемым словом было «Душегубец». Вестимо, преступление, ничтоже сумняшеся, приписали серийному убийце.

Немного потолкавшись, я отыскала дружинника, которого видела рядом с сыскным воеводой. Схватив его за руку, притащила к сортиру. Парень, заглянув в сумку, сбледнул с лица и выматерился шепотом.

— Это Жадин. Финдиректор, — объяснил он. — Что теперь будет…

Лумумба, поджав губы, мрачно кивнул.

— Нужно сообщить Сварогу, — тоскливо вздохнул дружинник. — Сыскного воеводы-то нет…

— Вот и сообщите, — согласился наставник. — Только сообразите быстренько, куда можно это — он покосился на сумку — убрать.

— Слухи-то всё равно пошли. Что теперь начнется…

— Нда-с, загадали вы мне загадку… — бормотал доктор Борменталь, завязывая тесемки длинного клеенчатого фартука. — Отрезанную голову пришивать приходилось, но чтобы вот так, по кусочкам, всё тело… — подняв брови, он что-то поискал в шкафчике, и не найдя, задумчиво вышел, прикрыв за собой дверь.

В прозекторской Адмиралтейского госпиталя было холодно и пахло чем-то жгуче-противным. Напротив сумки, помещенной на металлический стол, стояли Лумумба, воевода Сварог и двое незнакомых бояр. Я пристроилась сбоку, нацепив оставленный кем-то на спинке стула халат — авось примут за ассистентку доктора и не прогонят…

— Главный был претендент на должность председателя правления, — сказал Сварог с каким-то остервенелым удовлетворением, кивая на сумку. — А ведь так хорошо всё начиналось…

— Вы имеете в виду сегодняшний праздник? — спросил один из бояр.

— Нет блин, собственные похороны, — буркнул Сварог. — Только народ успокаиваться начал, жизнь вошла в привычное русло. А теперь черт-те что начнется…

Примечательно то, что он почти повторил слова того молоденького дружинника…

— Сами-то, небось, рады-радешеньки, — поддел Сварога один из бояр.

— Скупердяев, не заводись, — бросил второй. — Только междоусобицы нам и не хватало.

— А она будет, хотите вы того, или нет! — не унимался первый. — Жадин был единственным, на кого соглашались все. Он обещал с нойдами договориться. Вот вам, воевода, слабо в Зону пойти? После того, что они сделали с приисками, лично я ни за что не отвечаю…

— Да ты никогда ни за что не отвечаешь, — огрызнулся второй. — Только почему-то всегда всё имеешь. Вообще-то, если подумать, именно тебе смерть Жадина ой как выгодна. Он же как раз твоё ведомство инспектировать собирался… — нехорошо улыбнулся боярин.

— Это очередной заход Душегубца, — повысив голос, сказал Сварог. — Ясно же, как белый день.

— Правильная мысль. Продолжайте в том же духе, — высокомерно бросил Скупердяев. — Нам новые убийцы не нужны…

— Сомневаюсь, что это был серийный убийца, — впервые подал голос Лумумба. — Не его почерк.

— А вы, собственно, кто? — спросил боярин так, будто только что заметил наставника.

— Это сыщик из Москвы, — процедил Сварог. — Именно он обнаружил тело Жадина.

Я уже открыла рот, чтобы уточнить, что вообще-то это был не учитель, а тетенька, но почувствовав взгляд наставника, захлопнула варежку.

— Как интересно, — поднял бровь второй боярин. — А вы чем же, э… занимаетесь здесь, у нас в Мангазее?

— Отпуск, — кратко ответствовал наставник.

— Ясно, ясно… — покивал боярин. — Послушайте! — преувеличенно бодро воскликнул он вдруг. — А ведь вы можете заняться князем! — он повернулся к Скупердяеву. — Верно, Витюша? Пусть он расследует, как там всё на самом деле…