Машина неизвестного старика
(Фантастика Серебряного века. Том XI) - Строев М. - Страница 21

«Англичанин» так увлекся своим делом и протралил уже несколько десятков немецких адских машин, что не заметил, как к нему подкрался вражеский миноносец и под угрозой стрелять и потопить захватил его.

Вместе с рыбачьей флотилией переодетых немцев, этот траулер, тоже под командой немецкого капитана, сопровождал боты в их рискованную экспедицию.

Подойти близко в английским берегам он не решался, но все-таки проводил эти лодки до места остановки сетей.

Капитан Вольгемут не любил медлить. Он сейчас перекинулся на своем боте к траулеру, переговорил с его командиром, и оба офицера с веселым смехом принялись за исполнение нового остроумного плана.

План этот был прост. Немцы придумали окрасить свои мины в английские цвета и этим вызвать сомнение, что взрывчатые аппараты поставлены самой Англией. Подтасовать общественное мнение, в особенности с помощью податливого и готового на всякую услугу агентства Вольфа, было нетрудно; телеграммы быстро оповестят весь мир о вероломстве Великобритании и свалят всю вину с больной головы на здоровую.

Немало понакидано было в Немецкое море замаскированных подобным образок мин. Старались видать именно в том месте, где проходили суда нейтральных государств. Это было сделано для того, чтобы при взрыве одного из последних можно было бы объявить виновницей Англию.

— Ну, дальше ты не ходи с нами, Шварцберг, — сказал своему товарищу, командиру траулера, Вольгемут, — мы без тебя продолжим наш маскарад и постараемся ввести в заблуждение наших приятелей-англичан.

Траулер остался ожидать направлявшуюся дальше к английским берегам рыбачью флотилию.

Ветер дул попутный, но капитан все-таки решил немного отстояться на море, чтобы подойти к Гримсби, когда достаточно стемнеет. Это давало немцам возможность безопаснее заняться своим страшным делом. Никто не обратил бы в сумерках на них внимания.

— Ну что, английская собака, лежишь? Трусишь? — презрительно обратился в старому рыбаку один из экипажа.

Только сжался Джон, закусил губы, чтобы не ответить дерзкому врагу. У старика уже созрел план. Он надеялся, что никто из немецких злодеев не уйдет из родного ему Гримсби.

К вечеру погода переменилась. Хотя и было мористо, но ветер значительно упал. Солнце спускалось за чуть видневшуюся береговую полосу, море дышало солью и йодом. Легкая дымка сумерек подернула водяную поверхность, кое-где заклубился туман.

— Ну, теперь пора. Ставь паруса! Живо домчимся до нашей цели, — приказал капитан, и боты понеслись на северо-запад, по направлению к гавани Гримсби.

Все ближе и ближе вражеская земля. Вечер потопил в темноту все кругом. Неожиданно прорезал тьму яркий столб берегового прожектора, перекинулся через все рыбачьи боты и стал нащупывать дальше в море; видимо, убедившись, что, кроме рыбачьей флотилии, море свободно от других судов, луч прожектора упал. Снова стало темно.

Ослепленный ярким светом электрического луча, Вольгемут облегченно уставился в темное пространство, казавшееся теперь еще глубже, еще темнее…

— Вот и Гримсби, — послышался глухой голос морского волка-англичанина, — и его опытный глаз уловил линию газовых фонарей.

Все ближе и ближе стягивалось огненное ожерелье гавани. Притихли и немцы на лодках, боятся немецким словом перекинуться, выругаться, чтобы не выдать себя; только Вольгемут, держа револьвер у груди старика Джона, сидевшего на носу первой лодки, зорко следил за британцем.

Старый рыбак не подавал признаков жизни. Он вперил глаза в знакомую ему одному только точку на берегу и, затаив дыхание, настойчиво ожидал, когда боты подойдут к ней.

Передалась ли его затаенная мысль немецкому капитану, или тот ради осторожности инстинктивно берегся захваченного врага, но он грубо схватил за плечо англичанина и внушительным шепотом сказал:

— Помни, британская собака, если чем-нибудь посмеешь подать сигнал своим, сейчас же будешь убит!

Точно не слыхал угрозы старый Джон и ничем не отозвался на нее.

Вот уж немецкие боты проскользнули створы гавани; здесь ветер еще стал тише. С берега неясно слышался человеческий голос.

Вольгемут сам понял, что настало время приняться за разбрасывание мин. Чтобы отдать приказание, он на мгновение отвернулся от пленника и еле слышным шепотом сказал:

— Начинайте!

Этого было достаточно, чтобы старый рыбах собрал все свои усилия и, как уж, быстрым скачком перекинулся через невысокий борт загруженного тяжелыми минами бота.

Еще мгновение — и он, отдуваясь от попавшей ему в рот воды, поплыл к берегу.

Вольгемут растерялся. Он не знал, что ему делать: стрелять в плывущего беглеца или воспользоваться минутой замешательства и, не исполнив своего дерзкого плана, в темноте ускользнуть обратно?

Последнее намерение он предпочел, и тихий приказ плыть обратно сейчас же передался по всей немецкой флотилии.

До створов оставалось недалеко, но ветер еле раздувал упавшие паруса; неуклюжие рыбачьи боты медленно поворачивались и тихо двигались по успокоившейся поверхности гавани.

Только одну мину удалось сбросить в воду, остальные лежали наготове, но теперь было не до них.

— Скорее, скорее! — торопит капитан переодетых матросов. Близок створ, мелькнули его разноцветные глаза.

Нос первой лодки почти уже касается гигантских ворот гаваньского створа, как неожиданно задребезжал электрический звонок, где-то глухо брякнул автоматический аппарат, и тяжелые створки медленно стали сдвигаться.

Ужас охватил вражеских моряков: они поняли, что попали в западню, из которой выхода нет никакого.

У Вольгемута в голове блеснул отчаянный план: кинуть одну мину в заграждающий выход могучий створ, взорвать его и выйти на свободу.

— Кидай мину, прямо в ворота, — громко скомандовал он соседнему боту.

И германцы, подняв дружными усилиями тяжелый аппарат, со всей силы швырнули его о каменный парапет, к которому были прикреплены дубовые ворота.

Раздался громкий взрыв, все полетело вверх, столб воды перекинулся через мол и с грузным плеском упал обратно в воду.

Море расступилось. Лучи прожектора ярким столбом упали на место взрыва. Страшная картина обнаружилась: из всех пятнадцати ботов каким-то чудом уцелели только два последние; обе стороны стенки были разрушены, от тяжелого створа не осталось и следа.

Начальник гавани сейчас же принял меры, чтобы выловить те мины, которые могли случайно остаться целыми и повредить выходившим из гавани судам.

Всю ночь рыбачьи лодки, освещенные лучами прожектора, искали этих страшных утопленников, но их оказалось очень мало. Несомненно, что от страшного взрыва, благодаря детонации, они тоже взорвались.

Следы взрыва были ужасны.

Когда рассвело, англичане убедились в этом. Их утешало только то, что ни одно английское судно, даже рыбачья лодка, не пострадали при этом.

— Ну, старик, тебе будет награда, — благодарно взглянув на морского волка, сказал начальник гавани. — Благодаря тебе, адский замысел немцев не удался.

— Я хотел сообщить вам, господин комендант, еще кое о чем, — тихо, по своей привычке, сказал Джон и медленно передал о траулере, захваченном немцами у англичан и о его злонамеренной работе, имевшей целью опорочить британское имя.

Не умолчал старик и о привешенных немцами к рыбачьим сетям минах.

Всполошились английские власти. Сейчас же был снаряжен один из быстроходных миноносцев; он должен был немедленно отправиться в путь и во что бы то ни стало захватить предательский траулер.

— Ну, Джон, — ласково похлопывая по плечу старика, промолвил командир миноносца, — ты пойдешь с нами, пусть твои старческие глаза поработают на пользу родины; ты выищешь этот немецкий траулер и узнаешь его?

— Как не узнать! Я помню хорошо всю его оснастку.

Яркий день сменил непроглядную ночь. Свежело. Седая волна чувствовала себя хозяйкой. Точно змея, шипела она, перегибаясь своим зеленым телом.