Счастливчик (СИ) - Солодкова Татьяна Владимировна - Страница 46

Стою столбом и жду, что будет дальше. Просто жду.

Изабелла тоже не шевелится до тех пор, пока шаги в коридоре не отдаляются и окончательно не затихают. Только когда наступает полная тишина, она поворачивается ко мне, смотрит внимательно, изучающе. Ощущение, будто меня сканируют. Жуткий взгляд, пронизывающий насквозь с головы до пят.

Меня подмывает бросить в ответ нечто дерзкое, вроде: "Насмотрелась?". Но молчу. Просто смотрю в ответ, должно быть, не менее пристально и вызывающе.

Изабелла внезапно отмирает, проходит к стеллажу, на одной из полок которого расположилась допотопная кофеварка и несколько чашек.

— Кофе будешь? — звучит так буднично, что меня начинает разбирать смех. Будто мы не виделись один день, а не семнадцать лет.

Семнадцать чертовых лет. Вся моя жизнь…

— Я пью только капучино, — отвечаю не так чтобы вежливо.

Ее рука замирает на полпути к чашкам. Изабелла качает головой.

— Есть только обычный.

— Зеленый чай, молоко?

Пожимает плечами.

— Окей, — отходит от стеллажа и направляется к противоположной стене, у которой примостился небольшой холодильник, высотой примерно ей по пояс.

Театр абсурда. Изабелла шагает к холодильнику плавной походкой от бедра, спина все такая же прямая, будто на завтрак у этой женщины была клюшка для гольфа, лицо спокойное. Достает пачку молока, возвращается, берет с полки стакан, наполняет его, ставит на стол, а затем возвращает оставшееся молоко в своего невысокого белого друга.

После всех этих действий Изабелла начинает варить кофе для себя. Хорошо, что я отказался — запах у напитка скорее гари, чем кофе.

Я все еще у двери за ее спиной. Хозяйка кабинета настолько уверена, что мне не взбредет в голову на нее напасть, потому что она произвела меня на свет? Или же полагается на свою реакцию и оружие на поясе?

— Знаешь, — вдруг произносит, все еще возясь с кофе и не смотря на меня, — я хотела назвать тебя Мэтью. Красивое имя. Но оставила его как второе, назвав первым в честь отца. Хотелось ему угодить, — молчу, она поворачивается с чашкой в руке. — Как к тебе обращаться? Александр? Алекс?

— Тайлер.

Женщина морщится, будто съела кислое. Гримаса портит ее идеальные черты, ей не идет.

— Настолько гордишься своей фамилией?

Настолько мне не подходит имя Александр. Не знаю, какой бы вышел из меня Мэтью, но Александр точно не получился.

— Горжусь, — отвечаю.

Встречается со мной взглядом. Мне кажется, напряжение чувствуется даже в воздухе. Снова вглядывается, что-то ищет.

— Знаешь, — она, что, теперь каждое свое предложение будет начинать словом "знаешь"? — Я все эти годы пыталась представить, каким ты вырос, но у меня не получалось. А ты точная его копия. Красивый.

Не удерживаю смешок. Меня уже просто распирает от смеха из-за нелепости ее слов и всего происходящего.

— Нет, не знаю, — огрызаюсь. — Не знаю, потому что не знаю тебя. Впервые вижу.

Изабелла подносит чашку к губам, но так и не делает глоток, возвращает на стол. Мое молоко тоже стоит нетронутым, ведь я так и не сделал от двери ни шага. Мы будто дикие звери, запертые в клетке, и никто из нас никак не решит, кто на кого бросится первым, чтобы разодрать глотку.

— Я ушла не потому, что не любила тебя. Или… его, — вижу, как собирается назвать папу по имени, но в последний момент произносит местоимение. — У меня не было выбора.

— Гормоны звали в путь? — звучит грубо. Очень. Она снова морщится. Но я не хочу быть вежливым. Не могу.

— Не суди, не зная всех обстоятельств, — просит таким тоном, будто я все еще ребенок, а она моя настоящая мать, объясняющая, что хорошо, а что плохо.

Нет, мы не два зверя в клетке. "Зверь" напротив меня явно возомнил себя дрессировщиком.

Меня накрывает.

— Ну, так расскажи мне "все обстоятельства", — ору. — Давай, расскажи, Изабелла, Элизабет, или как тебя там?

Замолкаю, провожу ладонь по лицу. Бред.

— Накричался? — спрашивает "дрессировщица" безразлично, подает мне стакан. — Держи, выпей и успокойся, — автоматически беру, но так и сжимаю в пальцах, не пью. — Меня зовут Изабелла. Изабелла Вальдос — это мое настоящее имя. Элизабет никогда не существовало. Документы на ее имя, биография — все подделка.

Отодвигаю ногой стул от стола, сажусь, а стакан возвращаю на столешницу. Изабелла тоже подходит к столу, опирается о его край бедрами, затянутыми в черные облегающие брюки, складывает руки на груди.

— Ты готов меня выслушать?

Завороженно, как загипнотизированный, слежу за каплей, медленно ползущей по стакану, а затем растекающейся по пластиковой, как и все здесь, поверхности стола. Потом поднимаю голову и в очередной раз встречаюсь с Изабеллой взглядом.

— Ты же все равно расскажешь.

Она усмехается краем губ. Но ей не весело — в зеленых глазах лютый холод.

— Расскажу, — соглашается. — Потому, что ты мой сын, нравится тебе это или нет.

— Не нравится, — заверяю.

— Пусть так, — соглашается и с этим. — Ты пей, — кивает на покрытый конденсатом стакан. — Вряд ли парни вас прилично кормили по дороге сюда.

А моя мать заботлива. Спасибо, оценил.

Игнорирую ее слова и продолжаю смотреть в упор, ожидая откровений. Но и она замолкает. Ждет, что послушаюсь и наконец выпью это треклятое молоко? Больше всего мне сейчас хочется запулить стаканом в стену.

Молчание затягивается. Ладно, придется нарушить его первым.

— На кого ты работала? — спрашиваю. — Карамедана? Кронс?

Всю свою жизнь я считал мать кем угодно, но точно не шпионкой. Кто бы мог подумать.

— Земля.

Ей снова удается меня удивить. Мои брови ползут вверх.

После Тринадцатилетней войны Земля была полна агентами Лондора, а Лондор агентами Земли. Но чтобы моя мать…

— Я не землянка, — говорит она прежде, чем успеваю задать вопрос. — Родилась на Альфа Крите, рано осиротела, моталась по Вселенной в поисках счастья, — грустно усмехается, кажется, смеясь сама над собой, — хотела быть актрисой. Подрабатывала, где могла, выступала на улицах. В основном это были пересадочные станции. На одной из них меня и завербовали. Предложили сыграть одну роль, так это называлось. Как мне объяснили, землянам не гоже мараться о Лондор, а информация им нужна. Мне предложили деньги. Сразу скажу, очень большие для меня на тот момент деньги. Я согласилась.

Ну, бред же. Чувствую себя героем реалити-шоу, ну, одного из тех, где тебя разыгрывают, а потом выпрыгивают парни с камерами и радостно сообщают, что ты теперь телезвезда. Вот только в помещении никого больше нет. Откуда им выпрыгивать? Из холодильника?

— Почему? — спрашиваю.

Хмурится, не понимает.

— Что — почему? Я же говорю, мне предложили большие деньги.

— Я не об этом. Почему мой отец?

— Ах, это, — Изабелла заметно расслабляется. Сразу видно, любит держать все под контролем и ненавидит чего-то не понимать. — Рикардо Тайлер стремительно делал свою карьеру, молодой, целеустремленный, перспективный. То, что однажды он станет у руля, не вызывало сомнений. Мои… наниматели хотели подобраться к нему поближе, когда произойдет этот момент. Как я поняла, сначала в их планах было подослать меня к Рикардо, но потом аналитики пришли к выводу, что номер не пройдет. Старший Тайлер никого к себе не подпускал, женщин выбирал лишь на ночь. А я… Я должна была стать долгосрочным проектом.

— Ничего так проект — со свадьбой и родами, — бормочу.

— Да, вышло не так, как я думала, — кивает. — Меня хорошо натаскали. Я знала об Александре все: его привычки, вкусы в еде, в музыке, фильмах. За месяц подготовки, мне казалось, я даже знала, как он думает, стала его тенью. После этого влюбить его в себя было делом времени. Пара недель — и он ел у меня с руки, — приходит моя очередь морщиться. — Если бы не его бесконечные полеты на задания, Александр женился бы на мне еще раньше, а так мы поженились через полгода после знакомства.