Счастливчик (СИ) - Солодкова Татьяна Владимировна - Страница 23

Около получаса возимся с оладьями. У меня прекрасно получается управляться левой рукой. Ди ворчит, но выполняет все мои указания. Зарабатывает два ожога на ладони от раскаленной сковороды, после чего я берусь доделать сам и отправляю ее держать поврежденную руку под струей холодной воды.

— Нет, это анахронизм — считать, что место женщины у плиты, — возмущается девушка, стоя у раковины. — Живодерство, а не занятие. А твоя приемная мать, правда, любит готовить? Она домохозяйка?

Выкладываю на тарелку очередную порцию оладий и оборачиваюсь.

— Почему — домохозяйка? — улыбаюсь, представив Морган в переднике, проводящую сутки на кухне. — Она очень занятая женщина. Готовка — это по желанию и для души.

— Как это может быть по желанию? — ужасается Ди.

Пожимаю здоровым плечом.

— Ради меня, — по-моему, это очевидно.

Дилайла смущается и отворачивается.

По мне, так готовить несложно и даже интересно. Возможно, если бы мне приходилось делать это изо дня в день и в качестве постоянной повинности, я имел бы по этому поводу другое мнение. Но время от времени — это неплохая тренировка фантазии.

— Ты поэтому решила стать пилотом, чтобы, не дай бог, не стать домохозяйкой? — заканчиваю и вручаю Ди сковороду, чтобы она ее помыла. Вот с этим одной рукой не справлюсь.

Девушка молча и аккуратно перехватывает утварь, чтобы снова не обжечься. Бросает на меня взгляд, ясно говорящий: "А тебе что за дело?".

Мне дело есть. Мне любопытно.

— Мне нравится летать, — отвечает. — Что здесь такого? Тим и папа говорят, у меня неплохо получается.

— Будешь пробовать в следующем году?

— Смеешься? — ее губы трогает улыбка с налетом горечи. — Да и на Лондор нам теперь путь заказан в любом случае.

— Кстати, да. Почему Лондор? — интересуюсь между делом, убирая со стола уже ненужные предметы.

— Миранда Морган, — просто отвечает Ди. — Она потрясающая.

Что есть, то есть. Я первый трижды "за" в поддержку этого утверждения.

— Морган сказала, что ты отлично сдала тесты, тебе отказали только из-за устного ответа. Если бы ты попробовала на следующий год, у тебя были бы неплохие шансы.

— Что-что? — ахает Ди. Она стоит у раковины, держит сковороду за длинную ручку, а вид у нее такой, будто еще минута — и сковородка окажется на моей голове.

— Что? — переспрашиваю невинно.

— Ты настолько на короткой ноге с Мирандой Морган, что можешь спрашивать ее, почему не взяли того или иного абитуриента?

А, она об этом.

— Ну да, — признаюсь.

— Ты такой хороший студент, или твои родители настолько значимые люди? — спрашивает в ответ прямо.

— А то и другое выбрать нельзя?

Губы Ди тут же превращаются в прямую линию.

— Понятно, — коротко бросает в мою сторону и убирает сковороду на полку. В мою голову она так и не прилетела.

Мне тоже понятно, какие выводы сделала Дилайла: мои родственники настолько богаты и влиятельны, что Морган не смеет сказать и слова против их обнаглевшего чада. Ладно. Все равно, если я сейчас заявлю, что ее кумир и есть моя приемная мать, она только решит, что я выдумываю, чтобы произвести на нее впечатление.

Раздаются шаги, первым появляется Тим, за ним Норман, потихоньку подтягиваются остальные.

— Чем это так пахнет? — щурится и принюхивается Томас.

К тому времени я уже вышел из-за стойки и позволяю Ди принимать похвалу единолично. Да и нет у меня гарантий, что половина экипажа не откажется от завтрака, узнав, что я приложил к нему руку.

— Сестренка, ты сегодня в ударе, — откровенно ржет Дилан. — Вот уж не подозревал в тебе такие таланты.

— Отвали, — привычно и не зло огрызается Дилайла. — Я проиграла вчера в карты. Даже не мечтай, что это повторится.

Дилан продолжает подкалывать сестру, она адресует ему неприличный жест.

Все уже успевают рассесться и приступить к трапезе, как последним на пороге появляется капитан. И его выражение лица не предвещает ничего хорошего, потому что в руке Роу держит того самого робота-уборщика, который прошлой ночью успел сбежать с камбуза.

Повисает гробовое молчание.

— А я предупреждал, — негромко произносит Норман, но в наступившей тишине его прекрасно слышат все.

Капитан окидывает взглядом команду, а потом останавливает его на мне.

— Тайлер, на выход, — кивает в направлении коридора, из которого появился. — Остальным — приятного аппетита.

— Папа, может быть, позавтракаешь? — Ди делает попытку его остановить.

Заступается за меня или просто хочет избежать скандала? В любом случае, успеха она не добивается. Роу передергивает плечами и повторяет:

— На выход. Живо.

Спорить бессмысленно. То, что капитан хочет устроить мне взбучку, очевидно. Но тот факт, что он намерен сделать это без свидетелей, заслуживает уважения.

В молчании идем по коридору. Капитан — впереди, я — сзади. Он даже не оборачивается, чтобы удостовериться, что следую за ним, уверен, что не сбегу. Тут он прав, бежать мне разве что в открытый космос.

Скоро понимаю, что направляемся мы не куда-нибудь, а в мою каюту. А то, что она довольно далеко от камбуза дает капитану возможность не сдерживаться — как бы он ни орал, остальные ничего не услышат.

Джонатан и не сдерживается. Едва дверь моей каюты закрывается за нашими спинами, он размахивается и швыряет несчастного робота об стену. Звон металла, по полу катятся мелкие детали. Жаль, прекрасный аппарат, может быть, удастся починить…

— Кто дал тебе право хозяйничать на моем корабле?

Моральный долг? Нет, ответ так себе.

— Никто не давал, — отвечаю правду.

— Верно. Никто не давал, — бушует капитан. — Никто не прикоснется к роботам на этом корабле. Ясно тебе? Никто.

Лицо красное, разъяренное, глаза неестественно выпучены. Это не напускной гнев, Роу действительно взбешен.

— Почему? — спрашиваю прямо. — Потому что эти вещи ассоциируются у вас с вашей покойной женой?

Я и раньше об этом подозревал, но излишне эмоциональная реакция капитана говорит сама за себя.

После этого, по сути, риторического вопроса на меня обрушивается пощечина. Не удар в челюсть, а именно пощечина. Как ребенку или как женщине. Вижу, как поднимается его рука, могу увернуться, могу перехватить своей левой, но стою и не дергаюсь.

Щеку обжигает, голова по инерции отклоняется в сторону, но я снова упрямо поворачиваюсь к капитану. Второго удара не последует — почему-то не сомневаюсь.

— Не говори о том, чего не знаешь, — шипит Роу, но уже не кричит.

— Не знаю, — признаю, — но догадываюсь.

Чтобы ни случилось с матерью Ди, очевидно, что она была механиком и отвечала не только за технику на этом судне, но и за порядок. Именно поэтому капитан так и не нанял постоянного механика — хотел сохранить это место за призраком.

Грудь Джонатана тяжело вздымается, мне кажется, он пытается взять себя в руки, но пока у него не выходит.

— Климат-контроль тоже твоя работа? — произносит как сплевывает.

— Моя. И да, мне никто не давал права, — мне бы заткнуться на этом, но не могу. — Вы правда думаете, что во имя памяти нужно издеваться над экипажем? Жить в грязи и в холоде? Вы что, любите призрак больше, чем собственных живых детей?

Лицо капитана больше не красное. Оно бледнеет, а голос падает едва ли не до шепота.

— Да как ты смеешь?

— Потому что никто не смеет сказать вам это в лицо… сколько? Год? Два?

Плевать, если Роу решит ударить меня еще раз, однажды кто-то должен был ему это высказать.

Когда погиб мой отец, Морган, любившая его больше жизни, не села оберегать его старые вещи, она подняла голову и пошла дальше. И за это я не только ее безмерно люблю, но и уважаю.

— Чтобы я больше не видел тебя до Альберы, — рука капитана поднимается снова, но на этот раз, чтобы упереть мне в грудь указательный палец. — И даже нос из каюты не высовывай. Иначе я за себя не отвечаю.

— Как скажете, — отвечаю равнодушно.