Счастливчик (СИ) - Солодкова Татьяна Владимировна - Страница 20

Пожалуй, насчет Дилайлы выводы напрашиваются сами собой, и они мне не нравятся. Искренне надеюсь, что ошибаюсь, и она просто замкнута от природы, а у ее брата врожденная паранойя.

Но как быть с состоянием "Ласточки"? Вариантов тут много, но, на мой взгляд, даже самый страшный из них не служит оправданием, чтобы довести клиркийский шедевр до такого запустения.

Мне быть здесь пять дней, но мне элементарно противно есть в месте с вековой пылью и крошками. Почему Маргарет как врач не устроит капитану разнос за антисанитарию? Боится потерять работу? Маловероятно, медики нужны и ценятся всегда и везде.

Доедаю последний крекер, убираю крошки со стола и еще раз окидываю взглядом помещение. Нет, мне здесь определенно не нравится.

Не убьет же меня Роу, в самом-то деле? Вон, ремонт климат-контроля даже не заметил, так, может, подумает, что и роботы-уборщики запустились сами собой?

Я запомнил, куда Норман убрал инструменты в прошлый раз. Никакого кодового замка, да и замка в принципе, там нет, а значит, трогать "волшебный" чемоданчик не воспрещается, просто это никому не нужно.

Не таясь и не боясь, что буду пойманным с поличным, иду в нужном направлении. Чего мне бояться? Максимум — отчитают и запрут в каюте. Дилан драться не умеет, его и с одной рукой уложу, а Эд, если я в нем не ошибся, бить раненого не станет.

Меня так никто и не останавливает, и я спокойно беру чемоданчик и иду обратно. Забрасываю его в свою каюту и снова возвращаюсь в коридор.

Протискиваюсь в кладовку с перекошенной дверью, подсвечивая себе фонарем, беру три робота-уборщика (больше мне с подвешенной рукой не унести) и кое-как выбираюсь наружу. Вокруг все так же никого, все заняты своими делами.

Реши я так погулять в одиночестве по "Прометею", меня бы тут же вызвали по громкой связи и поинтересовались, какого черта меня понесло в том или ином направлении. Тут же — тишина, никому ни до чего нет дела.

Любопытные ребята. Черт, ненавижу что-то не понимать.

Возвращаюсь в каюту и около часа вожусь с роботами. Техника в прекрасном состоянии, ремонт пустяковый. Владей я одинаково хорошо обеими руками, мне хватило бы и получаса. Повезло, что Эд не вывернул мне пальцы или запястье — тогда пришлось бы сложнее. Хотя меня это все равно бы не остановило.

Довольный своей работой, отпускаю первого "жука" прибираться в каюте, второго отношу на камбуз. Что делать с третьим, не знаю. Уборка тут нужна повсеместно, так что выбрать сложно. Поэтому, недолго думая, выпускаю "уборщика" прямо у дверей своей каюты в коридоре — пусть трудится, батареи хватит надолго.

Возвращаясь из камбуза, решаю прогуляться по кораблю. Раз уж всем тут плевать, где я шастаю, так почему бы не ловить момент?

Смотровая палуба меня больше не привлекает. После разговора там с Ди и столкновения с Диланом романтика этого места для меня безвозвратно потеряна. Какие уж тут воспоминания о детстве? Как бы теперь и на "Прометее" вместо смотрового экрана мне не начало мерещиться перекошенное злобой лицо капитанского сына. Воображение у меня богатое.

Из кают-компании в коридор льется яркий свет, слышатся голоса. Похоже, еще не все обитатели "Старой ласточки" разошлись по каютам. Решительно направляюсь туда. Ясное дело, мне не обрадуются, но сидеть в каюте точно скучно и не имеет смысла. Нужно же хотя бы попытаться получить от своего приключения по полной.

В кают-компании Эд, Норман, Тим и Ди. Дилайла без своего брата, что не может не радовать, хотя я уже не уверен, что хочу вновь навязывать ей свое общество. Да, она мне по-прежнему безумно нравится, но я уже начинаю чувствовать себя маньяком, преследующим беззащитную жертву. Новые ощущения люблю, но такие испытывать что-то не хочется.

Присутствующие режутся в карты на небольшом стеклянном столике, придвинутом к дивану.

— О, ожил, — комментирует мое появление Норман, впрочем, без особой радости в голосе, и тут же возвращается к картам в своей руке, изучая их и хмурясь. Видимо, расклад не в его пользу.

— Добрый вечер, — здороваюсь как ни в чем ни бывало. — Можно к вам присоединиться?

— Конечно, — улыбается пилот, единственный дружелюбный человек на этом корабле.

Трое сидят на стульях, на диване только Ди. Сажусь рядом с ней, уже подсознательно ожидая, что она отодвинется или вообще вскочит на ноги. Но нет, девушка ограничивается недовольной гримасой, но не делает попытки сбежать. Бросает беглый взгляд на подвешенную руку и больше не смотрит в мою сторону.

— Оклемался? — вдруг спрашивает Эд. Надо же, без издевки.

— Ага, — с готовностью киваю. — Пустяки. Всего лишь смещение, Мэг все поправила.

Норман вновь отрывается от своих карт и серьезно сообщает:

— Ты выскочка и мазохист, знаешь об этом?

Насчет выскочки спорить бессмысленно, но в мазохизме замечен не был.

— Догадываюсь, — выдаю с улыбкой, и пусть думает, что хочет. Видно, никак не может мне простить шутливой угрозы подорвать корабль.

Норман собирается снова сообщить мне нечто, что я, по его мнению, о себе еще не знаю, но тут на его плечо ложится тяжелая ладонь Эда.

— Норм, уймись, — тон такой, что ответственный за грузы давится невысказанными словами и почему-то смотрит не на Эда или его лапищу, а на меня, будто я только что превратился в трехголовую ящерицу. А человек-гора отпускает Нормана, кладет карты на столик рубашкой вверх, затем привстает со своего места и протягивает мне руку. — Это был достойный бой, — говорит одобрительно.

Усмехаюсь, но руки не подаю. Брови здоровяка ползут вверх, и я немедленно поясняю, пока он не успел сделать неверные выводы:

— Левую давай. Забыл?

Эд смеется.

— Левую так левую, — меняет руки, и я с удовольствием отвечаю на рукопожатие. Так и знал, что Эд — отличный парень.

Остальные присутствующие выглядят пораженными. Даже Ди не корчит из себя снежную королеву, а смотрит в мою сторону открыто, но удивленно. Кажется, Эд не всем жмет руки, и я удостоился какой-то особой чести.

— Присоединишься? — предлагает Тим, когда пауза затягивается. — Все равно прервались, давайте сначала.

— Присоединяйся, парень, — благосклонно принимает меня в компанию человек-гора. Да он вообще добряк, оказывается. — Как там тебя? — а вот с памятью у него не очень.

— Тайлер, — представляюсь повторно.

— А я Эдвард, — называет тот свое полное имя и решает: — Буду звать тебя Тай.

Пожимаю здоровым плечом. Мне без разницы, Тай так Тай. Мне по-настоящему не нравится, только когда меня называют Александром, все остальное — как угодно, не жалко. К счастью, никто на "Ласточке" понятия не имеет, какое у меня настоящее полное имя.

— Очень рад знакомству, Эдвард, — улыбаюсь и отвечаю на вопрос Тима. — Присоединюсь с удовольствием. А на что играете?

Дилайла опережает пилота с ответом.

— Не на раздевание, как ты заметил, — закидывает ногу на ногу, перебрасывает волосы с одного плеча на другое. Нервничает в моем присутствии, но не хочет этого показывать и бежать, как в прошлый раз?

— Я уже видел Эда почти голым, — не остаюсь в долгу, — так что самое интересное я уже повидал.

Моя шутка нравится Эдварду, он смеется.

А чего Ди ждала? Что я стану разводить ее на игру на раздевание? Когда она играет одна в компании четырех мужчин?

Ничего не говорю, просто адресую ей говорящий взгляд: "Не думай обо мне слишком плохо".

Отвечает так же: "А что еще мне думать?".

"Что-нибудь другое".

— Вы переглядываетесь, или мы играем? — одергивает Норман, вид у него повеселевший — рад, что прошлая партия не была доведена до конца, и ему удалось избавиться от неудачных карт.

У Ди кровь приливает к лицу, будто ее застали не за переглядываниями со мной, а за развратом на площади.

— Играем, — огрызается она и забирает у тасующего карты Тима колоду. — Я раздаю.