Василиса Прекрасная (СИ) - Тур Тереза - Страница 20

Казалось, темнота сгустилась еще больше, шлепки моих тапочек казались слишком громкими, как я ни старалась их приглушить. Поднявшись к себе на этаж, я не выдержала и понеслась почти стремглав. Потеряв и вернувшись за тапком. Снова рванув в спасительную защищенность личной комнаты.

- Так-так-так, - прозвучало громом среди ясного неба.

Точнее низким голосом Федора среди пустынного коридора. Тоненько взвизгнув «Божечки» я схватилась за сердце, испуганно оглядываясь. Темная фигура не спеша отделилась от проема напротив моей двери и проворчала:

– А где Буха? Куда потерялась моя собака?

- Правильной компании третий не нужен? – дрожащим голосом предположила я.

Он хмыкнул, подтянул край спадающей ткани на моем плече. Сам босс стоял в трусах и босиком, но выглядел как Цезарь, захваченный пиратами* - самоуверенно и свободно.

- Все же я вынужден настоять на ответе. К тебе ушла спать моя собака, существо крайне нежное и впечатлительное. И я точно видел, как вы встретились в коридоре.

Ясно, видеть – видел, а поспешить следом не мог, правильно? Мы, девочки, быстро ножками умеем перебирать. Раз-два-раз-два. А он ррраааз-двааа, ррраааз-двааа. Не догнать нас, ретивых, хромому Цезарю.

Сейчас я чувствовала угрызения совести из-за своего импульчивного предательства. Можно было и дальше делать вид, что ничего не знаю и Буха умеет вскрывать холодильники, но… не могу я.

- Буху тетя Лена забрала.

- Хм. Они же равнодушны друг к другу… Что произошло?

Я подняла глаза к потолку. Он был темный и не особенно интересный. Посмотрела вниз и обнаружила едва белеющие в полутьме ноги Федора. По центру я решила не смотреть. Был у меня как-то в метро случай, стою сбоку от входа, опираюсь на металлическую планку, думаю о своем, вздыхаю. И понимаю, что человек напротив начал дергаться словно в пляске святого Витта**. Поднимаю глаза. Оу. Оказывается несколько прогонов станций я упорно смотрела в пах незнакомому парню. Так сказать, любовалась пейзажем. Судя по его красному лицу, что он только не успел передумать. И точно никогда не узнает, что я размышляла заштопать дырочку на колготках или выкинуть их и купить новые.

Посмотрев на Федора, сообщила с грустью:

- Я предала вашу собаку, хорошо, что она это никогда не поймет.

- Вы недооцениваете Буху, - медленно сообщил босс. – Предательство – это отвратительно. А можно подетальнее?

И я как на духу рассказала о похоже к холодильнику, как выпила шампанское, съела две вишенки и кружок сыра, а Буха взбодрилась ветчиной.

- … И я ее пихнула вместо себя. Вот такая история, - грустно сказала я, завершив повествование сагой о том, как крупная девица прикрылась крошечной собакой.

- Я не понял, ты мне сейчас все выложила? Без прикрас и умалчиваний? Оправдываться будешь?

- Неа, - сообщила я. – Виновна. И у меня стресс.

Обнаружила, что до сих под держу в руках Вдову. Глотнула из горлышка и закашлялась.

- Так. Теперь мне. У меня тоже стресс из-за разрыва шаблона, - сообщил Федор, забирая бутылку и тоже к ней прикладываясь. – Ты в курсе, что обычно девушки наводят туман до последнего? А если прижать – начинают обвинять. Ты сейчас должна была раскричаться, что это я своим спором довел тебя до ночных похождений.

Я облокотилась спиной на дверь и задумалась.

- Не умею себя вести как девочка? – философски спросила я.

- Скорее не ведешь себя как девица. Но так даже интереснее. Ты - откровенная и смешная конфета. Мне нравится, - через минуту напряженного молчания сообщил Федор. Снова поправил на мне покрывало. Но в этот раз не убрал руку.

Мое сердце могло бы запросто рухнуть в тапки, но за неимением оных просто замолотило по грудной клетке, вырываясь и вереща пугливой птицей.

- Никогда не думал, что выйду ночью проследить за девушкой, - низкий, словно поглаживающий меня изнутри голос звучал все тише и задумчивей. – Из-за работы я совсем отвык от женского общества.

- А как же Виола? Ляля? Они, насколько понимаю, почти каждый день с вами.

- Это другое. Они отлично работают, можно сказать фанатично. А небольшие капризы и нарушения рабочей дисциплины я прощаю… пока. Или ты про флирт? Ты у нас прямая девушка и, возможно, хочешь прямолинейный ответ?

- Да, его, - заплетающимся голосом проговорила я, ощущая как мужской палец переполз через границу ткани и погладил чувствительную кожу у ключицы.

Кавалер в трусах уперся в проем второй рукой и, обдав теплым запахом корицы и еще чего-то пряного, зашептал:

- Я все вижу. Но некоторые крепости лучше игнорировать, даже если над ними призывный белый флаг. Пусть сдаются другому.

Ух. Нельзя же такой артиллерией со всех орудий. Иначе моя крепость не только белые флаги вывесит, но и всеми жителями выскочит сдаваться.

За несколько лет непонятных отношений с Пашей я совсем разучилась понимать «тайные знаки» внимания. И сейчас никак не могла взять в толк что происходит. Вдруг я не так поняла, а на самом деле босс мне на работу жалуется и понимания ожидает. Он мне одновременно очень сильно нравился и столь же серьезно настораживал, как огромный упакованный подарок с блестящим бантом, подаренный на улице незнакомцем.

Мое сердце с ума сходило с ним рядоми голова кружилась, но… несколько лет своей жизни я уже «пролюбила» с человеком, которого, как оказалось, совершенно не знала. А тут…

- То есть ты со мной флиртуешь? – на всякий случай решила уточнить я.

- Нет, я просто так выскочил ночью из кровати и стерег твою дверь как романтичный мальчишка, покаты опустошала холодильник и пила мое шампанское, – в сердцах сказал Федор, внезапно шагнув ближе.

Я замерла, сердце колотилось как подстреленное. Неужели?... нет… Да…

Но он не дал мне возможности решать или раздумывать. Теплые губы коснулись моих. Сильные руки обняли за плечи, притягивая, лишая воли, заставляя покориться и желать…

Объятия становились все крепче, поцелуй все глубже, забирая воздух до головокружения. Тяжелое мужское тело дурманящей тяжестью придавило меня к стене. О, майн гот. В некоторые моменты хочется говорить на немецком.

Сначала нежный и вопрошающий, ночной поцелуй становился все горячее и безумнее. Тайфуном, заставляющим забыть о себе. Да и о нем тоже. Осталась страсть – терпкая, сводящая с ума и зовущая за собой. Не помню, испытывала ли я когда-нибудь такое сумасшествие. Кажется только в пятом классе, когда Новиков из параллельного класса взял меня за руку. Та же дрожь во всем теле и шум в ушах. Хотя нет... куда тут Новикову. Опытом не вышел. Мамочки, какой поцелуй, я таю.

По-моему, я даже поднялась на цыпочки и тянула Федора к себе ближе за шею.

А потом его теплые ладони проникли под покрывало, сбрасывая его с плеч, легли на тонкую ткань ночной рубашки. И я… я поняла вдруг – еще мгновение и следующая преграда окажется на полу. Я предстану перед ним обнаженной. И… увижу в его глазах, привыкшей к совершенности женских форм… разочарование.

Нет, он не остановится. Превратит наш первый поцелуй в горячую ночь, докажет себе и мне, что по большому счету он вполне здоров, способен на подвиги и весьма Д’Артаньян. И даже как-нибудь придет ночью еще раз, так сказать, пару раз поразить в цель. А через десять дней мы расстанемся навсегда. Он здоровый и успешный, я – с разбитым сердцем и неясным будущим.

Это будет больно.

- Пусти, - прошептала я мужчине, который, рвано дыша, прижимался ко мне все плотнее и плотней.

- Пусти. Пожалуйста.

- Конфетка, что не так?

- Все так. Пожалуйста. Я, кажется, не готова.

Он отпустил, недоуменно глядя на меня.

- Спокойной ночи, - прошептала я. Нащупала дверную ручку и сбежала в свою комнату.

Ночь прошла в отвратительной, мучительной бессоннице. Я крутилась, ругала себя за глупость. Вдруг мне никогда-никогда больше не посчастливится прикоснуться к человеку, от присутствия которого так взлетает сердце. Да, пусть первый поцелуй и сразу постель, пусть весь праздник жизни на десять дней, зато… я просто узнаю как это.