Аукцион Судьбы. Книга первая (СИ) - Кистяева Марина - Страница 16

Уже позже Олег узнает от Марата, что тот не повез его в больницу, здраво рассудив, что, если парниша шел без сопровождения взрослых непонятно куда и неведомо зачем, то, значит, он не нуждается в опеке соответствующих социальных органов. Признание взрослого мужчины, который подумал о нем, об его интересах, заставило Олега присмотреться к хозяину дома. Тот же спокойным голосом добавил, что и сам одно время бродяжничал, поэтому понимает его мотивы.

А дальше…

Дальше и вовсе было интересно.

Оказывается, за то время, что Олег пролежал сначала без сознания, а потом под действием медикаментов, Марат навел о нем кое-какие справки. И прямо спросил:

- Где твои родные?

Олег упрямо сжал губы.

- Я – сирота.

- Что мне в тебе нравится – ты не грубишь. Странное дело для подростка.

Олег пожал плечами.

- Сирота так сирота. Как жить будем?

Вот тут он весь подобрался.

- В смысле?

- Пока лежишь в гипсе – будем знакомиться. Если сживемся – оформлю опеку.

К тому времени Олег уже знал, что Марат одинокий мужчина. То есть жены у него нет.

- А разве вам дадут опеку надо мной?

- Дадут, - взгляд черных глаз остановился на лице мальчишки. – Но договор таков: сбежишь, найду, жопу выпорю так, чтобы сидеть не смог с месяц, а потом разорву все наши с тобой договоренности.

Олег ничего не понимал, но отчего-то кивнул.

Странный этот Марат. Очень.

Так он думал первые дни. Присматривался.

Может, педофил?

- И мысли дурацкие из головы выкинь. Чего нафантазировал? – Марат приглушенно выругался. – Я сам детдомовский, поэтому… С бабами у меня не складываются дела, а сына хочется. Присматривался. А тут ты… В общем, давай пока живи у меня. К тому же, и выбора у тебя особо нет, - он кивнул в сторону ноги на вытяжке. – Хорошо ты от меня драпал, знатно. Кстати, я тоже в своё время постоянно убегал из детдома.

- Расскажите.

Марат рассказывал, не таясь. Разговаривал с Олегом, как со взрослым.

Время летело, и когда сняли гипс, Олег очень хотел остаться у Марата. В душе даже опасался, что тот изменит решение и попросит Олега однажды уйти. Захочет усыновить мальца, тот, который будет воспринимать его, как отца, а не как друга, наставника.

- Давай так, Олежа… Без разного рода… - он прокашлялся. – Отец у тебя есть, поэтому я не претендую. Дядей меня тоже не называй, всё же мне бы хотелось, чтобы мы стали близкими людьми. Поэтому давай остановимся на Марате. Просто имя. Ок?

- Ок.

И Марат оказался прав – им удалось стать близкими людьми.

Как тому удалось оформить над ним опеку – история умалчивает. Документы новые сделал, фактически дав ему вторую жизнь, в которой уже не было места скитаниям и сомнительным знакомствам. Где всегда был кров и еда. Где ты ходишь в школу в чистой одежде, и если даешь сдачи, то только за дело, а не потому что отвоевываешь грязное место в ночлежке.

Самым шокирующим и важным открытием для Олега стало то, что Марат оказался тренером по восточным единоборствам. Что творилось в душе парня, когда он понял, С КЕМ живет в одном доме! Дом, кстати, построил Марат сам, участок под строительства выбирал долго и остановился за городом, недалеко от леса. Природа, птицы, чистый воздух.

Марат начал обучение Олега. Тренировал, не зная пощады. Драл «три шкуры». Не для конкурсов и побед, для жизни.

Олег впитывал в себя каждое слово Марата, каждое наставление. Тренировался каждую свободную минуту. Его одноклассники пробовали курить, затаривались пивом, щупали девчонок, а он разучивал новый прием. Потому что так хотел Марат и сам Олег.

А потом Марата убили.

И Олег стал представляться, как Осетин. В память о человеке, что фактически спас его, и которого он так и не назвал отцом. О чем постоянно сожалел.

Григо позвонил на следующий день, ближе к обеду.

Саша уже не спала.

Как ни пыталась, уснуть ей так и не удалось.

После утреннего разговора с папой, она с полчаса проревела в ванной, а потом делала на лицо холодные примочки, чтобы проснувшиеся мама и крестный не поняли, что она плакала. Лишние вопросы ей ни к чему.

Папа успел всё рассказать, и когда Саша вышла из ванной, мама её встретила в узком коридоре.

- Саша? – в глазах матери плескалось беспокойство.

Девушка обняла маму, чмокнула её в щеку и с дежурной улыбкой сказала:

- Мамуль, я валюсь с ног от усталости. Спасть хочу зверски. Можно, я пойду, прилягу?

- Можно.

Да, ей с недавних пор было можно практически всё. Конечно, без фанатизма.

Простыня показалась Саше ужасно холодной и колючей. Разгоряченное душем и сексом тело реагировало остро. Саша подозревала, что через пару часов обнаружит на себе множество синяков, поэтому натянула пижаму со штанами. Показываться полуобнаженной перед матерью точно было нельзя. Женщина сразу поймет, чем другая занималась накануне.

С другой стороны…

Почему бы и нет? Саша – совершеннолетняя и находится в ситуации, когда каждый день необходимо прожить по-максимуму. Иначе никак. По-другому слишком больно, слишком… невозвратно. И Саша не могла не понимать, что ей позволяли то, что её строгие родители никогда не позволили бы, будь она здорова. Ни возвращение под утро, ни поездку с незнакомцем, неизвестно куда.

При воспоминании об Осетине, имени которого она до сих пор не знала, внизу живота скрутило в тугой узел. Тело её ещё помнило то, что с ним делали пару часов назад. Саша крепко зажмурилась. Кыш-кыш. Не вспоминать… Не сейчас.

Она пыталась уснуть. Проваливалась в полудрему, чтобы через пять-десять минут, перевернувшись на другой бок или со спины на живот и наоборот, попытаться устроиться поудобнее. И так снова и снова, а крепкого, нормального сна не было. Казалось бы, наоборот - должно быть, ничего подобного.

Поэтому, когда сотовый задребезжал знакомым рингтоном, что она установила на Гришу, Саша обрадовалась и, подскочив на кровати, кинулась к тумбе, на которой лежал смартфон.

- Приветик.

- Санёк, ты какого не звонишь? – сразу без предисловий обрушился на неё Григо, употребив имя в гневной форме.

- А надо было?

Она безумно была рада его слышать.

Когда кто-то в курсе истинных событий, что происходят с тобой, это прибавляет оптимизма и веры в то, что всё закончится благополучно. Это сродни тайне. Ощущение, что ты не одна. Что есть кто-то, кому ты можешь все рассказать, это облегчает.

- Еперный театр, Сергеева, ты хоть понимаешь, что я переживал?

- Понимаю.

Саша хотела подтрунить и спросить, не за себя ли он переживал, вовремя прикусила язычок. Григо и так сильно рисковал. Когда она всё же подбила его на авантюру в своем лице, он предложил ей сделать гименопластику, даже пообещал всё оплатить.

- Сороковник будет стоить.

Саша отказалась.

Хватит с неё амнезий да наркозов.

- Это значительно уменьшит риск.

- Нет, Григо, спасибо тебе огромное, но нет.

Поэтому её сарказм он расценит, как оскорбление, и правильно сделает.

Гриша пошёл на риск. И только пообщавшись с Осетином, она осознала, на какой большой риск. Сашу передернуло, стоило снова вспомнить прошедшую ночь.

- И почему тогда не отзвонилась, раз понимаешь? Ты сейчас где?

- Дома. В кровати. Пыталась спать.

В ответ – тишина.

- Григоооо…

- Дома?

- Ну, да.

- Точно дома?

- У крестного. Хочешь – приезжай. Попьем чайку-кофейку.

- Нет. Не могу. У меня весь день распланирован, - голос Григория выровнялся, в нем исчезли встревоженные нотки. – Мне важно было знать, что с тобой всё хорошо. Слушай… Но ведь тебя забрал Осетин, верно?

Саша вернулась к кровати, легла на неё и вытянулась.

- У меня такое чувство, что в вашем подпольном мире все друг про друга знают, Варгянов.

- Потому что мы там работаем. И если постоянно не держать руку на пульсе, то этого самого пульса однажды у тебя доктор может не нащупать.