Узел - Свечин Николай - Страница 9

Стефанов прервался хлебнуть чаю. Алексей Николаевич резюмировал:

– Значит, криминальные места – это товарные станции и скупщики краденого вокруг них. А еще три бандитские местности: Новая Деревня, Сокольничьи улицы и окрестности Николаевки. Так?

– Да.

– Начнем с воров. Фамилии пристанодержателей нам известны, приемы краж тоже. Как поступим?

– Окружить эти поганые дома, сделать там повальный обыск, – предложил фон Мекк. – Они, как я понял Василия Степановича, набиты похищенным. Вот и доказательства. Вы арестуете владельцев, артели крючников сами после этого разбегутся. Я заколочу дыры в заборах и сменю весовщиков и сторожей.

Запасов покачал головой:

– Прийти и арестовать на основании результатов обыска? Замучаемся доказывать, что товар, сваленный во дворе, краденый.

– Отчего? Они не смогут предоставить документы на него.

– И что? Скажет нам барыга, что купил по дешевке с рук, а бумаги оформлять не стал. Адвокатов наймет. Те нас и умоют…

– А вы что предлагаете? – рассердился фон Мекк. – Наблюдать еще год?

– Брать, но с поличным. Ребята зайдут на станцию, возьмут товар, начнут его через дыру в заборе наружу переправлять. Тут мы. Сразу всех и возьмем на краже. Крючники хозяина так просто не сдадут, вор вора всегда покроет. Они от него деньги получают. А тут улики, сговор – все, что нужно прокурору.

Но Лыков возразил:

– Мелко копнем. Ну, возьмем мы крючников и их хозяев, барыг, так сказать, первого порядка. А их друзья-перекупщики? А третий ряд? Нет, хватать – так сразу всю сеть.

Фон Мекк еще долго возражал, он требовал прекратить хищения немедленно. С большим трудом сыщикам удалось убедить его в своей правоте.

– Понадобится силовое прикрытие, – напомнил Лыков, когда спор закончился. – Сыскную полицию привлекать нельзя, она первая нас и продаст, предупредит воров. Дмитрий Иннокентьевич, вся надежда на вас. Дадите жандармов?

– Железнодорожная полиция немногочисленна, – ответил подполковник. – Но в Москве стоит жандармский дивизион. Оттуда и возьмем людей, сколько понадобится.

– Отлично. Теперь вы, Василий Степанович. Ведь не все сыщики продались?

– Есть и честные, – подтвердил коллежский секретарь.

– Найдете пять-шесть человек из состава МСП, которые нам помогут?

– И больше найду, если потребуется. Моей правой рукой в железнодорожном дознании был надзиратель Бишовец. Опытный, смелый. Он, правда, вынужден был уволиться после моей отставки. Сожрали его люди Мойсеенко. Хорошо бы вернуть его на службу, а?

– Для начала привлечем в комиссию по вольному найму, – ответил Лыков. – А когда сменим начальство МСП и начнем чистку рядов, примем Бишовца обратно. Еще люди есть? Которые не уволились, а пока служат?

Василий Степанович стал загибать пальцы:

– Гревцов, Баронин, Урусов, Фролов, Ксаверьев, Лагунов, Улупов, да вот Бишовец. Восемь человек, в ком я уверен. Эти сохранили порядочность. Был еще чиновник особых поручений Кельдебин, честный и знающий. Но Рейнбот его недавно выгнал, таким же манером, как и меня.

– Пусть порядочные нам помогут. Жандармские вахмистры дознания не проведут, обыск не сделают, они только для устрашения.

– Но как сыщики нам помогут, Алексей Николаевич? Для этого им понадобится поручение от Мойсеенко. А вы сами только что сказали, что он продаст нашу облаву.

– Поручение им дам я, в рамках своих полномочий.

– Через голову Мойсеенко?

– Именно.

– Дмитрию Петровичу сильно это не понравится.

– Я на него плевать хотел.

– Он побежит к Рейнботу.

– И на него наплевать!

– Но он пока еще градоначальник. Мы нарушим все правила.

– На моей бумаге подпись премьер-министра. Там сказано, что я вправе давать указания местным властям, и они обязательны к исполнению.

– Да, но давать их вы должны тем же самым Рейнботу и Мойсеенко. А не их подчиненным напрямую.

Питерец терпеливо принялся объяснять:

– Будет скандал, ну и пусть. Чем мы рискуем?

– Головами тех порядочных сыщиков, которых призовем на помощь. Мойсеенко им не простит. Выгонят, как меня, а у них жены и дети.

– Не успеет. И потом, я ему скажу несколько слов, и Дмитрий Петрович не решится начать войну.

Стефанов скептически покачал головой. Лыков продолжил:

– Многое еще будет зависеть от результатов нашей облавы. Надо ударить разом, в одну ночь накрыть всех воров и барыг. Арестуем сотни людей, это будет большое и трудное дело. Но зато как оно представит московское начальство? Приехавшие из Петербурга вскрыли такой нарыв. А местные терпели его годами. После такого кто посмеет обвинить ваших честных сыщиков?

– Ну-ну… Так что я должен сделать?

– Поговорить с теми, кому доверяете, приватно. Скажите им так: ничего не бойтесь, нынешнего начальства скоро не будет. А новому вы предъявите свою помощь комиссии Лыкова. Надо показать, что вы не молчали, не сидели сложа руки.

– То есть я могу обещать им защиту?

– Не только защиту, Василий Степанович. Вспомните разговор со Столыпиным. Он ясно дал понять, что дни Рейнбота на должности столичного[8] градоначальника сочтены. Значит, и Мойсеенко тоже. Как минимум его выгонят за бездействие, следствием которого стал такой разгул преступности. А может, и до суда дело дойдет. Московскую сыскную полицию ожидает большая чистка. И те, кто сейчас поможет нам с вами, могут рассчитывать на место в обновленной МСП.

– Теперь понятно. Сколько нам понадобится людей?

– А сколько их вообще? Вам ведь год назад существенно расширили штаты.

– Так точно. Было двенадцать надзирателей, а стало сразу шестьдесят. И должность помощника ввели. Еще добавили двух чиновников для поручений, делопроизводителя с двумя помощниками, архивариуса, фотографа, четырех служителей и пятнадцать городовых. Даже фельдшер есть теперь при сыскной полиции.

– Вот скотина, – выругался питерец, имея в виду Мойсеенко. – Ему штаты впятеро увеличили, служи не хочу. А он всю службу и развалил.

После этого перешли к разработке конкретных планов. Решили установить наблюдение на самых крупных станциях. И затем провести одновременно несколько массовых арестов.

Стефанову окончательно поручили распропагандировать честных сыщиков. Они должны были руководить действиями жандармов и оформить все необходимые бумаги по итогам задержаний.

Запасов отвечал за силовое прикрытие. Особо оговорили, что цели операции пока нельзя раскрывать даже жандармскому начальству. Мало ли что? Пусть генералы будут готовы выделить сто пятьдесят сабель[9] по заявке Лыкова. А куда их направить, решит сам коллежский советник.

Фон Мекк взял на себя подготовку к реформам на железных дорогах. Из пяти станций, на которых планировали провести секретную операцию, две принадлежали Московско-Казанской дороге. Николай Карлович должен был по результатам облавы выявить слабые места в организации. И предложить меры по ее улучшению, которые будут приняты по всей отрасли.

Операцию наметили провести через неделю, в ночь с 12 на 13 ноября. Все детали надлежало сохранять в полной тайне.

Странная комиссия из трех человек начала свою деятельность. Быстро выяснилось, что Стефанов очень болен. Большую часть дня сыщику приходилось проводить в постели. Квартира, которую ему подыскал фон Мекк, располагалась в Ольгинском переулке. Под окнами проходили рельсы передаточной ветви Курской железной дороги. Там день и ночь свистели паровозы, громыхали на стыках составы. Зато Лыкову с Домниковской было рукой подать до убежища Василия Степановича. Да и предстоящее поле боя близко. Сразу за полотном раскинулась огромная товарная станция Николаевской железной дороги, за ней чуть поменьше – Ярославско-Архангельской, а правее – обе товарные станции Московско-Казанской дороги. Четыре из пяти главных грузовых ворот столицы находились напротив друг друга, в пределах треугольника Второго Мещанского участка и прилегающих улиц. Пятая станция, на которую нацелилась комиссия, располагалась в Новой Деревне и принадлежала Московско-Курской дороге.