Как три мушкетëра - Бушков Александр Александрович - Страница 21

Мазур не спросил, а скорее подумал вслух:

– А вот зачем греку пушка за поясом?

Дядя Гоша так и закатился:

– Ты про ту тэтэшку, которой он тебя у Алинки пугал? Кирилл, это все Юркины дурные понты. Авось подумают, что он из Чикаго или что-нибудь вроде... Чуть не полгорода знает, что этот ствол у него в двух местах во-от такими дырами засверлен, так что греку им только грецкие орехи и колоть. Жорка ведь не полный дурак. Понимает прекрасно: если залетит за «незаконное хранение огнестрельного», тут и матушка может не вытащить, если дело к правильному мужику попадет... А срок там солидный. В общем, безобидная игрушка и не более того. Правда, вид имеет. Недели три назад какие-то двое поддавших и наглых из санаторских начали на танцах Алинке хамить и за руки хватать, вынул Жора пушку – и как Фома их хреном смел... Так что пригодиться может.

– Вот кстати, – сказал Лаврик. – Люблю знать полную расстановку фигур на доске. Алина – его девочка?

– Да нет, – сказал дядя Гоша. – Так, время от времени перепихон. Хоть и терпеть его не могу, паразита, должен признать за Жоркой одно-единственное достоинство: касаемо девок он и впрямь себя ведет, как чистый грек. Я имею в виду – гордый, черт. Будь у него Алина постоянной, не стал бы ее ни ради какого дела под Кирилла подкладывать. Сейчас у него постоянной вообще нету. Была одна, да что-то там у них вышло, разбежались. Вообще, Алинку только идиот может брать в постоянные. Это ж пепельница. Нет, не проститутка – папаня как-никак из Системы, местная аристократия, ага. Скажем иначе. Как выразились бы в старину – кокотка. Сиречь та же проститутка, но для узкого круга и за очень приличные деньги. В общем, шлюшка для Системы. Пасется в «Жемчужине», где у нас Система обычно и гужуется. Там у них натуральный бордель – на первом этаже ресторан, а на втором – дюжина нумеров. Куда, понятно, человек случайный хрен попадет, даже лопайся он от денег. Для картежников там зальчик есть, опять-таки кто попало не пройдет, а уж катал и на километр не подпустят, – он хохотнул. – Короче говоря, местный Английский клуб. С тем отличием, что в Английском клубе все же нумеров не было. Шулера, правда, проскальзывали, хотя там обитали князья да графья... В общем, такой расклад по Алине. Да, что еще. Если уж она согласилась в этом деле с подставой участвовать, сто процентов, содрала с Жорки немалую деньгу. За каковую в лепешку разобьется. Принудить он ее не мог – все-таки дочка папани из Системы, а Жорка всего-навсего холуйчик при Системе...

Лаврик улыбнулся своей светлой и чистой улыбкой, в определенные моменты ему свойственной:

– Продажная шкурка, говоришь? В определенных ситуациях, вот вроде нашей, мне эта черта в людях страшно нравится. Потому что продажную шкурку всегда можно перекупить... А, дядя Гоша? Мало ли какая надобность возникнет...

– Вполне хозяйственный подход, – кивнул дядя Гоша. – Мои ребятки ее однажды попользовали – я имею в виду, в смысле съема информации. Есть у нее хорошая черта: не просто берет денежки, а еще и молчать умеет, как рыбка карась. Очень неглупая девка.

– То, что молчать умеет – хорошее качество, – серьезно сказал Лаврик. – Буду иметь в виду, если что...

Тьфу ты, подумал Мазур. Заигрался что-то наш дорогой Лаврик. Как будто и в самом деле идет операция. Планы строит... А какие тут могут быть планы?

– Костя, – сказал дядя Гоша не без некоторой вкрадчивости. – Ты мне так и не рассказал, что у вас там с Жоркой вышло, из-за чего он и извиняться приперся с букетом... что, кстати, совершенно не в его стиле: извиняться с букетиком. Я понимаю: каждый знает ровно столько, сколько должен знать и всему свое время... Но времечко-то настало, а?

– Совершенно верно, – так же серьезно сказал Лаврик. – Настало, клятое. Дело было так...

Он рассказал об обоих инцидентах – так же умело, описывая главное, опуская не имевшее отношения к делу, без собственных мыслей по поводу и комментариев.

Когда он закончил, дядя Гоша молчал довольно долго.

– Ни хрена не понимаю, – сказал он, досадливо помотав лобастой головой. – По первому случаю – ну нет у нас никакой такой подпольной порнокиностудии. Такой в районе вообще нет. Уж я бы знал. Фотостудий этого плана хватает, но чтобы киностудия... Да и сама ситуация выглядит как-то весьма даже странно. Жора, конечно, раздолбай первого ранга, но хулиганить таким вот образом, делать такие предложения девушке при муже и сидящей тут же немаленькой компании он бы ни за что не стал. Во-первых, у него от Фомича сразу был получен четкий приказ: прежние хулиганские замашки бросить и никаких номеров не откалывать. Иначе, как выразились бы импортные люди, будет пятно на репутации фирмы.

А уж нарушать приказы Фомича... Не такой Жорка идиот. Во-вторых, странно и то, что он этот номер отколол у дяди Сандро. Дядя Сандро – человек старого закала и живет по старым традициям... за что, кстати, лично я его очень уважаю. По его жизненным правилам получается, что Жорка не на шутку обидел его гостей – у него все не клиенты общепита, а гости. Можно сказать, в его ломе обидел, за его столом. Не любит такого дядя Сандро. А потому его духан – самое тихое и безопасное место на всем, пожалуй, побережье. Родни у него, как у всякого абхаза, немерено. Есть целая куча внучатых племянников и прочих молодых крепких родственников, каковые, шевельни дядя Сандро пальцем, с Жорки семь шкур спустят и голым в Африку пустят. Что он прекрасно понимает. И все равно полез... Пожалел его дядя Сандро. Правила у него такие: на первый раз – словесное увещевание, а если не подействует и случится второй раз – тут уж целый взвод племянников из Абхазии примчится, благо недалеко... Ничего не понимаю...

– А касаемо второго случая? – спросил Лаврик.

– Те же непонятки, – сказал дядя Гоша. – Что за коллекционер эротики за такой? В жизни не слышал ни о каком коллекционере... хотя, конечно, я не Господь, не всеведущ и не вездесущ, что-то мог упустить, тем более что оно из разряда безобидных, а такое меня не интересует...

Лаврик сказал:

– А ты не допускаешь, что Фомич...

– Костя, ты помнишь, что товарищ Сталин сказал насчет возможности?

– Ага, – сказал Лаврик. – «Возможно ли это? Конечно, возможно, раз оно не исключено».

– Вот именно. Умел все же Виссарионыч изрекать чеканно... Что там у Фомича происходит за закрытыми дверями, знать не могу. Никаких штучек я ему не всаживал, поскольку не имею такого приказа. В разработку мы его никогда не брали, потому что это не наше дело, тут пускай смежники трудятся. Может, и впрямь составляет фотоальбом своих фемин. В принципе, не извращение и уж тем более деяние, не предусмотренное Уголовным кодексом. Мало ли народу этим балуется? Если чисто для себя и не хвастать друзьям под водочку – что такого?

Мазур ухмыльнулся про себя. Именно такая привычка была у записного бабника Генки Лымаря – составлять фотоальбом своих подружек. Некоторые соглашались, некоторые нет. Все об этом альбоме слышали, но никто не видел – Генка мужик правильный. Да и у Мазура, что греха таить, лежала в ящике комода фотография Анечки на пляже, в грациозной позе, в бикини – вот только верх отсутствовал. Глухое было местечко, безлюдное, пивка дернули, решили пошалить...

– Однако! – дядя Гоша поднял палец. – Если бы у Фомича было такое хобби, он бы попросту сам подрядил Маэстро. Есть у нас такой фотограф. Эротику в том числе снимает, и красиво. Фотохудожник, можно сказать.

– Знаю, – сказал Мазур. – У Жорки на стене висят три его работы. В самом деле, фотохудожник.

– А то, – сказал дядя Гриша. – Это у нас он под статьей ходит, а вот за бугром его фото на трех выставках призы брали – в Вене, в Варшаве и даже в Париже – правда, не первые, но все равно. Еще и потому есть негласное указание к нему не цепляться: сегодня его тронешь, а завтра вражьи радиоголоса обязательно начнут орать, как в Советском Союзе по идиотским поводам преследуют настоящих художников...

Он понизил голос.

– И хоть я терпеть ненавижу вражьи радиоголоса, рубите мне голову, но в данном конкретном случае они бы были правы на все сто: ну какой из Маэстро изготовитель порнографии... Художник он, без дураков... Вообще, идиотство с этим у нас какое-то. У нас время есть на пару минут отвлечься?