Серая Дружина-2: Доспехи для шута (СИ) - Кисель Елена - Страница 75

– Я тебя не отдам…

Йехар до боли сжал мне руку, сам не понимая, что делает – он плакал тоже, ничуть этого не стыдясь, и я знала, кого он вспоминает, чье имя повторяет неслышно…

Тонкая, голубая ниточка светящегося флера потянулась от меня к Эдмусу, от Йехара – теплая огненная, и все они сливались вместе и впитывались в него, все еще сжимающего за руку Ифирь. Разноцветные, потому что не бывает одинаковой любви, яркие и потусклее, они рвались к нему почти от всех, кто стоял рядом: от Цепеока, Веслава и Д`Кааса, мало кто оставался тусклым пятном в этом фейерверке красок, – и я вдруг поняла, что мы не одни, и оглянулась…

А за нами полыхал Город. В ненаступившем рассвете он засиял многоцветными огнями, впервые, так, что от изумления и восторга заорали во все горло крякодуглы на крышах; вспыхнули древние стены магией, никакой отношения не имеющей к стихии воздуха – и длинные полосы ее, сливаясь, стремились к фигуре нашего спирита на стене, скапливались вокруг него, вливались, а он оставался все таким же: мальчишкой-шутом с растрепанными волосами, вот только не было обнаженных в издевательской ухмылке клыков. Да еще разноцветные линии, смешиваясь и становясь молочно-белым сиянием, облекали его фигуру, заслоняя шутовскую одежду, окутывали руки, ноги, оставляя явственно видным только лицо – его доспехи…

И мы увидели, как дрогнули мооны, как гуще стала ночь, и поняли, что они перестали блюсти традиции спиритов.

Они не собирались ждать нашего удара – они наносили свой! Развертка тьмы – все сразу.

Веслав рядом со мной вцепился в парапет намертво, глядя на вырастающую впереди, как в замедленной съемке, стену тьмы так, будто не мог в это поверить. У алхимика был непрезентабельный вид наркомана во время очередной кошмарной ломковой галлюцинации, и я похлопала его по плечу свободной от ладони Йехара рукой. Алхимик вздрогнул, оглянулся – его глаза как будто отражали развертку тьмы – и в ту же секунду Эдмус прошептал «пора!», отпустил руку Ифирь, сильно оттолкнулся от стены и взмыл вверх. И уже оттуда, с высоты, навстречу тьме моонов покатилась волна света более ясного и чистого, чем свет от жезла Милии, он прошел и по нам, подарив частичку тепла и надежды, и Город словно подхватил ее. Тысячи голосов вскрикнули у меня внутри, не в ушах, не в голове даже – где-то в сердце: яростные – матерей, и слабые – детей, и суровые – воинов; скрипучие – стариков и чуть более мелодичные (спириты, все же) – девушек, которые ждали воинов с этой битвы. Тысячи голосов выкрикнули это своим дорогим, своему Городу и своему небу:

– Я! Тебя! Не отдам!!!

И стены Города, казалось, вспыхнули сами: волна сияния понеслась вперед, прогоняя ночь – и стала вдруг еще ярче, встретившись с рассветом. Потом остался только рассвет.

Д`Каас изъяснялся преимущественно жестами, как и один из связных, который к нему подлетел. Ума не приложу, как они друг друга понимали, тем более, жесты были довольно сумбурными. Но по истечении десяти минут бешеного размахивания руками и крыльями бывший фаворит повернулся и доложил хрипло:

– Они пропали…все. Всё кольцо…все!

Йехар светло улыбнулся ему и похлопал по плечу.

– Конечно, все. Разве ты не видел, какой силы был выброс? Их не спасло даже то, что Эдмус был на передней стене, а они оцепили Город.

Д`Каас согласно засипел что-то и озадаченно подергал амулет-накопитель на груди.

Эдмус уже спустился и теперь сиял. Не так, как несколько минут назад, но, когда он смотрел на Ифирь – чем-то было похоже. А смотрел он в основном на нее.

Виола же смотрела на меня. Недоуменно.

– И… и вот это вот… всё?

Ответил Йехар, который тоже лучился. Не так, как Эдмус, а просто от общей радости, что мооны получили такой подарочек.

– Не знаем. Ведь остались еще Города, захваченные моонами, но, раз эти темные твари теперь остановлены… можно считать, что равновесие в мире восстановилось? Впрочем, решать, конечно, не нам.

– Четвертое правило, – скривилась я, и тут голос подал Цепеок.

Папаша-герцог сориентировался удивительно по-русски:

– Это надо отметить!

И все согласно загалдели, что ага, надо, и больше всех усердствовал наш шут, то есть, теперь… да нет. Для меня он шутом и останется. Потому что таковым сам себя считает.

Слуга покорный – по второму разу присутствовать на здешних пирушках. Хоть бы Арка, что ли, открылась… Ах да, тут еще всеобщее ликование. Вот уж чего я терпеть не могу.

– Идемте! – гордо провозгласил Цепеок, по-хозяйски обнимая Эдмуса за плечи. – Заодно свяжем вас обетом брака!

– Ну вот, только захочешь пожрать, а тебя окрутить хотят, – отшучивался Эдмус, подмигивая Ифирь. Та хмурила брови и грозила кулаком. Д`Каас волокся позади, имея все такой же озадаченный вид, а мы уж почти совсем сошли со стены, но тут заметили, что кое-кого не хватает.

Даже нескольких кое-кого.

– Весл?

Алхимик стоял все так же, вцепившись ногтями в камень стены, будто хотел удержаться на ногах, и смотрел туда, где несколько минут назад были рати моонов, а теперь поднималось в небо красное ленивое солнце. Он болезненно щурился, но не отводил глаз, а выражение лица было напряженным до жесткости, и я была уверена: сколько раз его ни позови сейчас – он не услышит.

Раз уж он не заметил такого соседства…

В пяти шагах от него, глядя вниз с пораженным видом, застыла Милия. Она сжимала свой жезл, но пользоваться им не собиралась: странница отсутствовала мысленно. Раз уж тоже не заметила такого соседства.

Эта пара: стройная фигура Милии, светящаяся изнутри, и невысокий алхимик в висящем мешком плаще неопределенной расцветки – представляла собой странный контраст на фоне сегодняшнего рассвета.

– Э-эй! – Виола было направилась к алхимику, но ее перехватил Йехар.

– Не надо. Идемте.

– Оставить их наедине? – усомнилась я. – И у кого больше шансов выжить?

– Оставить их… в одиночестве, – помолчав, рыцарь добавил: – Ибо он и она одиноки сейчас в своих мыслях. Идемте.

А жареных пиявок все-таки пришлось попробовать. Нельзя же, в самом деле, на пиру питаться сплошными губками.

Утешало, что на этот раз нас никто не пытался отравить. Видно, от радости, а может, так готовились к собственной скорой кончине, что яды дома позабывали. В зале, по меркам спиритов, царило непринужденное веселье, а по нашим меркам… ну, в общем, это был дружелюбный, но официальный прием. Цепеок не отпускал Эдмуса от себя ни на шаг и между делом потихоньку выспрашивал: а не собирается ли бывший шут, так сказать, на тестево кресло?

– По-вашему, я настольно придурок?! – справедливо обиделся общий спаситель. – Честное слово, меньше власти я в этой жизни ценю разве что… – тут он выразительно скосился на Д`Кааса, но передумал и провозгласил: – …крякодуглов!

– Но полководцем ты должен быть! – Цепеок с размаху опустил свой кубок на пол. – Моя дочь не будет спутницей шута!

На это Эдмус не ответил, но призадумался. Попутно отыскал глазами нас и подмигнул Виоле.

–- Спрашивает, а что, может, и не жениться? – фыркнул у меня в голове ее голос.

В Городе тоже праздновали: сквозь стены долетали звуки общего большого банкета. Нам же, как гарнир к пиявкам было, видимо, суждено переглотать все губки для чистки клыков на этом пиршестве!

Ну, мне не в новинку, а вот Виола призадумалась…

Но судьба решила не быть к нам столь жестокой: в разгар банкета двери распахнулись так, что содрогнулось все помещение. Спириты и мы заодно вскочили, воображая себе новое нападение моонов или напасть почище.

– Вам бы только по гулянкам! – рявкнул, влетая внутрь зала разъяренный Веслав. – Долго здесь сидеть собираетесь?!

Спириты замерли, думая, можно ли такое невежливое обращение отнести лично к ним. Мы уставились на алхимика, который явно пребывал в близком к самому своему худшему настроению, но недоумение постепенно вытеснялось пониманием…