Говори со мной по-итальянски (СИ) - Тонян Лаура - Страница 25

Располагать к себе учеников, внедрять им любовь к предмету, не заставлять учить, а помогать им: раскрыть любовь к учебе.

— Твоя мама говорила, одноклассники тебя дразнят, — осторожно говорю я, понимая, что могу «нажать не на ту клавишу».

Киан опускает плечи и голову. Я начинаю себя корить за такой подход. Нужно было подумать больше и лучше. Тогда мне остается ещё кое-что, пока я в совершенности не избавилась от самооценки ребенка. Я этого совсем не хочу! Все получилось незапланированно. Он прекрасен. Этот ребенок замечателен и не заслуживает быть грустным и поникшим.

— Они так поступают, потому что завидуют, — продолжаю, замечая, как мальчик еще не поднимает голову, но его глаза в заинтересованности распахиваются. — Ведь ты владеешь очень важным языком: обще связывающим. Английский сближает разных людей из различных стран. И все твои одноклассники мечтают разговаривать на английском так же безупречно, как и ты, Киан, понимаешь?

Медленно брат Лукаса вновь выпрямляет спину, неуверенно всматривается в мое лицо, пытаясь понять, вру ли я или же говорю правду.

— Но представляешь, — чуть наклонившись, я понижаю голос до заговорщического шепота, — как они будут глотать слюни, если ты начнешь болтать на итальянском так же круто, как и все вокруг!

Я попала в точку. Зрачки Киана расширяются, рот немного округляется. Длинные ресницы трепещут, мальчишка без конца моргает. Я буквально вижу, как в его голове зарождается некий новый план.

— Да и к тому же, — вернувшись к прежней интонации, беру в руки книгу Родари, — это очень интересная сказка. Ты будешь читать ее взахлеб на любом языке мира, которым пользуешься, однако это не сравнится с языком оригинала.

Его карие глазки снова превращаются в маленькие щелочки.

— Настолько хорошая сказка?

Я взмахиваю рукой, делая ею пируэт в воздухе.

— Ты даже представить себе не можешь.

— А о чем? — Киан не в силах больше усидеть на месте.

Чуть ли не взбирается на стул, чтобы попрыгать на нем.

— О, нет-нет! Я ничего рассказывать не буду! Предлагаю сделать так: мы начнем с азов, будем просто учить слова, а когда ты будешь готов, начнем понемногу читать. Обещаю, к началу второго полугодия ты сможешь прочесть любую сказку на итальянском!

Киан хмыкает не как ребенок. Минимум — как подросток.

Он скрещивает руки на груди, поверх синей кофты с изображением человека-паука. Если мои доводы все ещё не помогли, то я берусь за последний — тот, который должен стать выигрышным. Обычно с маленькими детьми всегда срабатывает метод, связанный с их увлечениями.

— Твои успехи будут подкрепляться моими подарками. — И после этих слов я начинаю листать учебник, как будто уже обо всем с ним договорилась.

Однако мальчик настаивает:

— Какими? — Он вскакивает на ноги, становясь радостным и нетерпеливым.

Я кошусь на младшего Блэнкеншипа.

— Ты же любишь комиксы?

Следует счастливый вздох, а потом смиренное положение на стуле и полное внимание к изучающему предмету.

Не волшебство — магия!

После урока, который затянулся, Киан выбегает из своей спальни и на бегу выкрикивает те слова, которые выучил.

Прошло не сорок минут, как я планировала, а больше полутора часа, но все потому, что Киану было настолько, что удивительно, интересно. Я просто не смогла прервать наше общение. Мальчик втянулся, с увлечением задавал вопросы, и я с радостью отвечала на них. Даже не заметила, как быстро пролетело время. И теперь я, собрав свои вещи, закинув сумку на плечо, спускаюсь за ним по лестнице. Хотя Киан перепрыгивает через ступеньку. Его родители уже дома — значит, мне предстоит познакомиться с отцом семейства.

Исабэл, увидев меня, уже приготовила объятия. Она обнимает меня, когда я оказываюсь внизу, спрашивает, как все прошло и интересуется моими делами. Ее улыбка так добра и светла, длинные черные волосы идеально уложены, а карие глаза светятся счастьем. Сзади к ней подходит муж, который только что вышел из дальней комнаты: оттуда доносится шум — ясное дело, кто там тусит.

— Добрый вечер, Ева, — мягко поздоровавшись, он сдержанно улыбается и подает мне руку для пожатия, другой обняв за талию свою жену.

— Добрый вечер, сэр, — таким же тоном говорю я, отвечая на его дружелюбный жест.

— Сеньор, — неожиданно поправляет меня Исабэл, заливаясь смехом. — В этой стране он сеньор.

Когда мужчина смотрит на нее, его взгляд меняется: становится влюбленным и беззаботным. Но мне всегда казалось, что это невозможно, спустя годы брака.

— Иса специально привезла меня сюда, чтобы у нее была возможность слушать, как мне говорят «сеньор», — иронично замечает отец Лукаса, смеясь вместе с женою.

Она несильно пихает локтем его в бок, но он успевает увернуться.

— А на самом деле, зови меня просто Мэтью, — сообщает мне мужчина, и я нерешительно киваю. Потом он чуть хмурится и смотрит в направлении младшего сына. — Киан не принес тебе много хлопот? — Мэтью указывает на него большим пальцем.

Я отрицательно трясу головой, ощущая некую взволнованность.

— О, нет-нет! Что вы! Киан — прекрасный ребенок, он очень воспитан и умен! И схватывает все на лету!

В подтверждение моим словам, мальчик подбегает к родителям, закидывает голову назад и, схватившись, за их одежду, начинает рассказывать о том, что выучил сегодня.

Находится он в приподнятом настроении, искрится энтузиазмом. Следующему занятию однозначно быть.

Исабэл проходит к столу, достает из сумки кошелек, а из него — деньги. Она предлагает мне взять тридцать евро! Но я не могу, ведь это больше, чем мы договаривались.

— Кажется, вы перепутали, — указывая на купюры номиналом двадцать и десять евро, я натягиваюсь, словно струна. — Мы договаривались о шести евро за сорок минут, я провела с Кианом урок, длительностью в девяносто минут, но это чисто моя инициатива! И если даже разговор бы встал о доплате, то здесь все равно много.

Исабэл спокойно наблюдает за мной и моими аргументами.

Опускает глаза на банкноты, а потом вновь поднимает их на меня.

— Я знаю, Ева, но я так хочу. — Ее взгляд перемещается на человека, за моей спиной. — Мы так хотим. Правда же, дорогой?

Его ответ ждать не приходится. Он стремительно и громко произносит, вставая прямо передо мной.

— Конечно! Ева, ты должна взять эти деньги.

Почему-то от мысли, что они считают меня нуждающейся, бросает в холод. Я обнимаю себя руками, зажав край сумки подмышкой.

— Пожалуйста, нет, — тихо, но вежливо прошу я их. — Это нехорошо. Вам кто-то сказал, что я бедствую? — В мыслях я имею в виду их старшего сына.

Мэтью делает шаг назад, а потом снова вперед. Он выглядит слегка потрясенным, но тщательно старается скрыть свое удивление, как и Исабэл. Господи, надеюсь, я ничего не испортила! Они, по-видимому, очень хорошие люди. Но вдруг мачеха Лукаса вскидывает руку и кладет ее мне на плечо, слегка сжав его.

— О чем ты? — выдает она обеспокоенным тоном. — Ну, конечно же, нет. Это всего лишь душевный порыв сделать для тебя что-то приятное, ведь мы так долго искали репетитора!

Все, что она говорит, звучит так неподдельно и искренне. Я просто не имею права не верить ей, сомневаться в ней.

— Извините, — опустив голову, я ее встряхиваю и прячу прядь волос за ухом. — Это было так глупо с моей стороны, однако я возьму только двенадцать евро.

Исабэл замысловато сощуривает глаза, улыбается и сует мне в ладонь двадцатку. А потом зажимает мою кисть своими руками.

— Немного больше, — признается женщина, — но ты заслужила это, хорошо?

Мэтью изгибает ожидающе бровь. А я, сдавшись, киваю.

Приятную атмосферу портит знакомый голос позади.

— Я могу отвезти Еву домой, — говорит Лукас, и все мы «дружно» оборачиваемся. Он стоит, скрестив руки на груди, и опирается о дверной косяк дальней комнаты. — Уже поздно, — взглядом голубых глаз парень указывает на широкое окно.