Чудовища не ошибаются (СИ) - Эрос Эви - Страница 7

«Про нас с боссом»… Звучит-то как, а?

— Да ладно?! Гонишь!

— Честное слово! — возмущения в голосе ещё прибавилось. — Сама слышала, как он сказал: «Дай мне, Олеся, копию какого-то там письма».

Вот блин. Ну почему я решила пописать именно в эту минуту, а?

Ненавижу сплетни. Особенно когда сплетничают о тебе, а ты в это время, как гордый орёл на вершине Кавказа, восседаешь на краю унитаза.

— Надо же… кто бы мог подумать… А Вольская уверяла, что она и недели с Разумовским не проработает.

Хм. Как, оказывается, обо мне хорошо думает главный бухгалтер.

— Ерунда, — это был голос моей бывшей коллеги из отдела продаж, Наташки Серебрянской. — Олеся очень приятный человек. И совсем не глупый. Наш босс, видимо, это оценил.

— Думаешь, она с ним не спит?

От смущения я готова была начать жевать туалетную бумагу.

Нет, он со мной не спит, он со мной обедает.

А ещё периодически он меня троллит…

— Да ну вас. У Разумовского всегда бабы были с ногами, которые росли прямо из ушей. Красивые и безмозглые. Нафига ему Леся-то? И вообще, чего вы тут панику развели? Ну называет он её на «ты». Можно подумать, это преступление!

Надо же, не ожидала, что Наташка будет меня защищать. Мы с ней никогда особо не общались…

Впрочем, я ни с кем особо не общалась. Работала, как бессмертный пони, и на обед не ходила, чтобы деньги экономить. Когда мне было общаться?

— И всё-таки что-то тут не так… — только начала рассуждать третья собеседница, как дверь соседней кабинки с громким «бам» открылась и послышался весьма раздражённый голос Аллы Михайловны:

— Так, девочки, вам заняться нечем? Это туалет, а не лавочка возле подъезда, а вы — не старые бабки, чтобы перемывать кости другим сотрудникам.

Они начали извиняться, Алла Михайловна ещё немного поворчала, но вскоре угомонилась и ушла. Я дождалась, пока из туалета уйдут все сплетницы, и только тогда тоже вышла из кабинки.

Посмотрела на часы. Я отсутствую уже двадцать минут. Двадцать!

Разумовский меня убьёт… Говорил же — не засиживаться!!

Я влетела в собственную приёмную на такой скорости, что даже не заметила идущего мне навстречу босса. И — бах! — врезалась в него.

Разумовский спружинил о мою грудь, как об матрац, и схватил меня за плечи.

— Олеся! Осторожнее! Откуда ты так несёшься?

— Из туалета! — ответила я честно, и генеральный на секунду завис.

Я смутилась.

У Разумовского начали дрожать губы.

— И чего там, потоп?

— Почему потоп?

— Ну а из-за чего ты можешь так нестись из туалета? Потоп или пожар.

Я надулась, как мышь на крупу.

— Из-за вас я несусь.

— Из-за меня?

— Да!

Генеральный задумался.

— Хм. То есть, это у меня потоп или пожар?

Вот же… тролль!

Точно! Он не просто чудовище — он грёбаный тролль!

— Вы же сами, когда принимали меня, просили в туалете не засиживаться!

Босс то ли хмыкнул, то ли хрюкнул. Я не поняла.

— Я пошутил.

— А-а-а… Да?!

И тут Разумовский наконец отпустил мои плечи, закрыл руками лицо и затрясся. Я даже испугалась.

— Влад… — от испуга по имени его начала называть, — Влад, что с вами?

Он отнял руки от лица — и я увидела, что мой босс просто и банально ржёт. Ну вот — опять!

А чего я, спрашивается, такого сказала? Ну правда?! Ничего же особенного!

Я даже носом обиженно шмыгнула. Эх, сплошная несправедливость в жизни. Одними женщинами восхищаются, а над другими только ржут…

— Знаешь, Олеся, — сказал наконец Разумовский, отсмеявшись, — я думаю, мы с тобой просто переработали. Поехали домой.

И тут я выдала:

— К кому?

И почти сразу после этого:

— Ой. В смысле…

У босса вновь задрожали губы, но он справился с собой.

— Всё, идём. Я тебя подвезу до дома. А потом поеду к себе. Договорились?

Я кивнула.

Машина у босса была шикарная. Чёрная. А в остальном я не разбираюсь.

И шофёр тоже шикарный — толстый лысый дядька с усами, как у барона Мюнхаузена. Впустил нас на заднее сиденье, спросил мой адрес, закрыл дверь, сел за руль и тронулся. В смысле завёл машину и поехал.

И только тут я осознала, что нахожусь с Разумовским в одной машине. На одном сиденье. На расстоянии в полметра.

Когда мы обедали на его белом диване, между нами было метра два…

Наверное, можно уже начинать смущаться.

Но боссу явно было не до меня. Он сразу залез в свой планшет и начал что-то там читать. Минут десять я подождала — вдруг захочет завести разговор? — но Разумовский молчал. Поэтому я закрыла глаза и решила немного отдохнуть.

На самом деле это была плохая идея. Увы, в своём состоянии постоянной усталости я частенько засыпала в метро стоя, и не опаздывала на работу только благодаря встроенному автопилоту. А тут мягкое сиденье машины, тихая музыка, и никто не наступает на ноги…

Да-да, я уснула. И мне даже что-то снилось.

А потом раздался какой-то резкий звук — позже я поняла, что это был автомобильный гудок — и меня выбросило куда-то вперёд.

— А-а-а! — завопила я, готовясь к безвременной кончине.

Но умереть мне не дали. Чьи-то тёплые ладони схватили меня… за грудь и прижали к себе.

Я сидела ни жива ни мертва. Первые несколько секунд я вообще не могла вспомнить, где нахожусь, а когда вспомнила и осознала, то даже дышать перестала.

Руки Разумовского лежали у меня на груди. Ну как… лежали. Сначала они, конечно, лежали. А потом задвигались.

Это он чего… Меня щупает?

— Простите, я, кажется, уснула, — я попыталась отодвинуться, но босс держал крепко. — Извините…

— Ничего, Олеся, — хмыкнул Разумовский где-то возле моего уха. — Мне понравилось.

Ему… что?!

Кажется, я всё же слишком сильно ёрзала — босс в конце концов меня отпустил.

— Мы уже почти возле твоего дома, — сказал он, улыбаясь. — До завтра, Леся.

«Леся»… Кирдык. Дальше что? Лесенька?

— До завтра, — пискнула я.

— До завтра… кто?

Опять он за своё!

— Уволю, — пригрозил мне Разумовский, и я, вздохнув, всё же сказала:

— До завтра, Влад.

— Умница.

Угу… Чудовище! Тролль!

На самом деле чувство юмора — единственное, что может спасти в ситуации, подобной моей. Глядя на меня, можно предположить, что эта взбалмошная девица совсем без царя в голове. Но… какая разница, что обо мне думают другие люди? Главное — что думаю я сама.

Да, мне всегда были безразличны мысли окружающих. С восемнадцати лет главным для меня были родители, а они, конечно, понимали, какая я настоящая.

Это невыносимо сложно — быть такой, какой я казалась всем остальным. Смеяться, когда хочется плакать. Улыбаться, когда мечтаешь удавиться. Работать, когда твои сверстники ходят по клубам и живут в своё удовольствие. И каждый день слушать про различные медицинские процедуры, лекарства, диагнозы.

Приехав домой тогда, после моего приключения с Разумовским в машине, я проделала свой обожаемый трюк — заперлась в ванной, плюхнулась на пол и закрыла лицо руками.

Ванная — моя любимая комната. Потому что только там в нашей квартире есть щеколда, которую можно задвинуть. И никто точно не войдёт, и не увидит, как мне плохо.

Невыносимо.

Нашёл себе развлечение. Хотя… я его понимала. Разумовскому, всегда такому строгому и собранному, наверняка в моём обществе становилось легко и комфортно. Не зря он даже пончики заказал, не боясь потерять свой имидж. И подшучивал, расслабляясь. Я его понимала, да. Но… кому захочется быть шутом в глазах человека, которого любишь?

Я не шут. Я просто маленькая девочка. И в моей жизни нет ничего, кроме работы.

И наверное, уже не будет.

На следующий день была пятница, и я заранее радовалась, что скоро выходные, и я смогу немного перевести дух и отдохнуть от Разумовского.

Но он в этот день явно решил на мне хорошенько отыграться.

Хотя… буду справедливой. Не только на мне!

С самого утра, даже не выпив свой гуталин, босс вызвал к себе начальника отдела закупок — и началось. Тот ещё с утра глаза продрать не успел, а на него уже орать начали.