9-й день недели (СИ) - "Дальний" - Страница 56

- У нас двадцать девять процентов. Неплохой результат. Мы проделали хорошую работу. Но этого мало. Не скажу, что ожидал большего. Всё-таки пожил достаточно и смотрю на вещи трезво. Поэтому разработал план. Разработал заранее. Но существовала одна деталь, мешающая его исполнению: ты был нужен мне как Хранитель карты, пусть и бестолковый. Как ключ к вратам Храма Солнечных. Ведь ты единственный из моего окружения, кто в нём побывал. Но нашлась моя пропавшая дочь Маржана. И она это сделает за тебя.

- Что-что? – Молодой человек, хоть и ощущал серьёзность происходящего, ничего не понимал.

Ян Григорьевич посмотрел насмешливо.

- Ты правда ничего не помнишь?

- А что я должен помнить? – Колганов пожал плечами. – О чём вообще разговор?

- Когда ты надел кулон, ничего не почувствовал?

Журналист почувствовал себя рыбой, вытащенной из воды.

- Откуда вы знаете про кулон?

- О, друг мой, я знаю всё. – Мужчина неприятно расхохотался. – Особенно, что касается тебя.

Колганов не выдержал.

- Оксана…

- Да, она сильно мне в этом помогла. – Подтвердил собеседник. – Но и не только она. Мы умеем опутывать сетями.

Журналист ощутил собственную ничтожность вкупе с всевластием человека, стоящего напротив. Однако старался не подать виду.

- Мы это кто?

- Холодные. – Лазаревский посерьёзнел. – Кулон над тобой не властен. Иначе бы ты тронулся рассудком или превратился в труп. Сила золота, как правило, волю людей подавляет. Она бессильна либо перед Ратниками и Святыми, а ты, судя по всему, к ним не относишься; либо перед теми, над кем держат обережный круг. Кто-то тебя охраняет, Егор, кому-то ты не безразличен.

- Что? – Колганов, отказываясь верить, покачал головой. – Я пошёл. Вы, кажется, сами сошли с ума.

- Стоять! – Ян Григорьевич выхватил из портфеля пистолет с глушителем и направил на журналиста.

- Ваш любимый «глок». - Изумлённый Колганов выдавил первое, что пришло на ум.

- Да. – Согласился оппонент. – Заряженный золотыми пулями, смоченными ядом Змея. Так что обережный круг тебе не поможет.

Колганов было двинулся в сторону Лазаревского, однако тот сделал предупреждающий знак и нацелил оружие молодому человеку в грудь.

- Егор, ты же прекрасно знаешь, как я стреляю. Поэтому без глупостей.

- Почему вы хотите меня убить? – Колганов решил тянуть время.

- Вопрос поставлен неверно. – Поправил Лазаревский. – Замени «хочу» на «должен».

Колганов предпринял тщетную попытку:

- У вас есть выбор.

Однако стальной блеск глаз собеседника яснее тысячи слов.

- Да, есть. Выиграть или проиграть. И какой же, по-твоему, сделаю?

Не дожидаясь ответа, продолжил:

- Егор, революции нужны жертвы. В данном случае, революция должна произойти в умах простых граждан. Должны быть причина и повод. Причина – предусмотренные законом выборы президента, которые состоятся завтра. Повод – убийство яркой смелой личности, осмелившейся говорить правду. Именно этот повод поднимет в людях протест. Пусть кратковременный, но мне большего не надо. Именно этот повод заставит людей ставить галочку напротив фамилии Иванова. Как поклонение и дань уважения тебе. Какие предусмотренные законом способы выражения свободной воли ещё не подавляются? Только выборы. Если бы твоё убийство произошло накануне социологических опросов, то, поверь, мы бы набрали не двадцать девять, а все пятьдесят. А это гарантированная победа. Но власть бы засопротивлялась: продажные соловьёвы и киселёвы принялись бы мутить сознание основной массы зрителей, и народный гнев в день голосования свой потенциал значительно бы утратил. Поэтому сейчас – самое время. Оппоненты просто не успеют ничего противопоставить.

Колганов сжал кулаки в бессильной злобе.

- Именно поэтому предыдущие два покушения – лишь инсценировка?

- Верно. – Согласился собеседник. – Так сказать, раскачка эмоций и привлечение внимания к твоей персоне. Репетиция парада.

- Марченко мне об этом говорил, но я его не слушал. – Колганов не смог сдержать горечь. – Вот идиот.

- Самокритика — это хорошо. – Похвалил мужчина. – Только слишком поздно. Ты видел то, что хотел видеть. Это слабость многих людей. Не кори себя тем, что оказался одним из многих.

Держа в уме наличие датчика движения на камере, Колганов не стоял как истукан. В то же время опасался излишними телодвижениями провоцировать собеседника или вызвать у него подозрения. Впрочем, отставной дипломат не только сохраняет спокойствие, но и позволяет себе улыбаться. Чувак, тебе весело от того, что сейчас совершишь преступление? Заснять на камеру собственную смерть – это круто. Ради этого… стоит жить. Он демонстративно рассеянно посмотрел туда, где спрятал камеру. Вроде на месте. И, не выдержав, подмигнул. Умирать ох как не хочется. Лишь надежда на то, что запись попадёт в правильные руки, та самая ложка мёда в бочке дёгтя. А если нет? Если люди Лазаревского, убирая брёвна, наткнутся на камеру и уничтожат запись? Ведь не оставят же этот срам… По иронии судьбы здесь, в этом самом месте, несколько часов назад, хотелось расслабиться и от всего убежать. От выборов, разочарования в Оксане и от собственного чувства вины перед Марченко. Хотел? Так получай! Воля твоя исполнена, о Великий Егор Анатольевич!

- Моё убийство перед выборами постараются замять, - предупредил он Лазаревского.

- Верно. – Тот не думал возражать. – Я предусмотрел и это. Более того, разыграю целое представление. Интересно?

- Расскажите. – Колганов пожал плечами. - Хоть поживу ещё. В какой-то момент даже думал, что Иванов – это кремлёвский проект. Но всё гораздо хуже. Вы – исчадие ада.

Ян Григорьевич расхохотался.

- Хорошо держишься, Егор. – Заметил он одобрительно. – Из тебя бы получился отличный помощник в моих делах.

- А что вы хотите? – Огрызнулся молодой человек. – Чтобы я умолял сохранить мне жизнь? Не дождётесь.

Лазаревский не переставал улыбаться.

- Хочешь, прострелю тебе колено.

- Нет. – Признался журналист, будучи не в восторге от такого возможного развития событий. – Лучше расскажите про спектакль.

- Хорошо. – Согласился мужчина. – Но у нас мало времени, постараюсь быть кратким. Сегодня утром Оксана внесла на твоём телефоне номер Марченко в чёрный список. Потом позвонила ему с липового номера и сообщила, что тебе грозит опасность. Поэтому сейчас, как нормальный полицейский, он мчит сюда и безуспешно пытается до тебя дозвониться. Его номер, кстати, так и останется у тебя в нежелательных. Когда найдёт это место, обнаружит тебя бездыханного. Разумеется, я уже буду в штабе и с железным алиби. А случайно проходящий мимо человек совершенно случайно увидит склонившегося над твоим телом Марченко и подумает, что происходит что-то неладное. И сделает несколько снимков. Выложит в соцсетях. Далее дело техники и твоих коллег. Сюда нагрянет куча съёмочных групп и кадры с места события взорвут информационное пространство. Пусть ненадолго, но до главного события осталось совсем немного.

Колганов понял, что его собственный план – карточный домик. И даже после смерти продолжит создавать проблемы ни в чём не повинному следователю.

- Потом Марченко посадят за моё убийство? – Оба понимали, что этот вопрос – риторический.

- Совершенно верно. – Тем не менее, ответил Ян Григорьевич. – Есть личный мотив – твоя разгромная статья. Плюс парень совсем недавно извинялся за собственную глупость лично передо мной. Всё это пошатнуло его психическое здоровье, и он слетел с катушек.

- На оружии нет его пальцев, - возразил молодой человек.

Сказанное никак не повлияло на отставного дипломата.

- Плевать. В органах есть мои люди. Марченко раскатают по полной. Он вообще зашёл слишком далеко – приблизился к нашему священному месту. И ты, и он – вы оба останетесь в прошлом. Если и останется в живых, выйдет на свободу никому не нужный. А ты… честно говоря, убивать тебя совсем не хочется.