9-й день недели (СИ) - "Дальний" - Страница 50

Колганов поднял кулон. Половинки разорванной цепочки грустно покачиваются в воздухе.

- Прикол в том, что эти голоса – мой и Яна Григорьевича. Мы стоим под раскидистым дубом, а рядом полуразрушенная детский городок.

В трубке надолго воцарилась тишина.

- Эй, ты меня слышишь? – Забеспокоился журналист. – Кому рассказываю?

- Слышу-слышу. – Последовал ответ. – Просто Ян Григорьевич и разрушенный детский городок – это символично.

Глава 80

- Адвар Айдарович, я знаю… - Дальше можно говорить что угодно. Нести полную чушь или пытаться умничать. Правда в другом: после фиаско с обыском он чуть ли не постоянно занимался самоедством. Корил себя почём зря. Даже позвонил Колганову – так хотелось выговориться. И, в конце концов, это надоело. Не то, чтобы начальнику огрызнуться в лицо. Но чувства вины нет. Уже нет. На смену ему пришла апатия. Вялая и аморфная, как подтаявший студень.

- Что ты знаешь, Марченко? – Валеев изо всех сил пытался держать себя в руках.

- Что я облажался. – Полицейский вздохнул и непроизвольно пошарил глазами в поиске чистого листка бумаги. – Готов взять всё на себя и написать рапорт.

Начальник следственного отдела побагровел.

- Какая жертвенность, однако!

Марченко отвёл взгляд в сторону

- Всё ради доброго имени коллектива.

- Марченко, я пошёл тебе навстречу по двум причинам. – Валеев загнул палец. – Первая: у тебя хорошее чутьё, и я высоко ценю тебя как профессионала. И второе. – Загнул второй палец. – Мне просто позволили это сделать. Нужные люди были в курсе.

- Замечательно. – Полицейский опустил взгляд на сцепленные пальцы рук. Что тут скажешь?

Валеев прокашлялся.

- Итог сей басни следующий: никто тебя не выгоняет. – Тон его голоса приблизился к нормальному. – Но перед Лазаревским ты должен извиниться. Причём публично и перед выборами. Считай это приказ.

Того от услышанного передёрнуло. Апатию как рукой сняло.

- За что? – Возмутился Марченко. – Поступила информация. Я был обязан по ней отработать!

- Мне повторить? – Валеев смерил подчинённого стальным безжалостным взглядом.

- Нет. – Процедил сквозь зубы Марченко. – Я всё понял. У меня есть время подумать?

Собеседник недобро прищурился.

- Сам как думаешь?

Глава 81

Костёр освещает лица собравшихся: длинные седые волосы, окладистые бороды и… игра огня в глазах.

- Как всем известно, Хранителю карты обещана смерть. – Первым взял слово Владыка Солнечных. Впрочем, своё мнение он всегда, по праву старшего, приведёт последним. – Небесные страницы показывают соитие золота и яда Падшего. До поры над Хранителем держала обережный круг Псиведьма. Но она, жертвуя собой, вошла в Священный костёр и увлекла за собой Змею. Хранитель карты отныне беззащитен. До недавнего времени у нас не было оснований опасаться за его жизнь. Однако сейчас Время требует решения. Прошу высказаться.

Старец Родион поднял вверх указательный палец правой руки.

- Мы все понимаем, что Хранитель сам выбирает сердцем ту, которая поднимет над ним оберег. Однако в настоящее время он не видит берегов: Вождь Холодных целиком и полностью контролирует его ум и единственная, кто может прикоснуться к сердцу Хранителя – креатура Вождя Оксана. Исходя из этого, вынужден констатировать: попытка поднять обережный круг над Хранителем обречена на провал. Необходимо изыскать иной способ защиты или… принять неизбежное. Потому что действия Холодных предопределены Книгой. Считаю предпочтительным второй вариант.

Старец Родион замолчал и некоторое время тишину разбавляет лишь треск дров да уханье филина.

- Змея, пойманная Псиведьмой, есть попытка Падшего вернуться на землю, чтобы стать во главе Холодных. – Старец Арсений прокашлялся. – Эта попытка пресечена. И сейчас, когда мы говорим о Хранителе карты, подразумеваем весы: на одной чаше – его жизнь, на другой – возвращение Падшего. Вопрос в том, что перевесит. Даже если убрать камень с земной дороги Псиведьмы, неизвестно, вернётся ли она: никогда прежде мы не обращались с такой мольбой к Источнику. И если вернётся, то в каких силах? Такого прежде никогда не было, поэтому вопросов больше, чем ответов. Также мы не знаем, какую дорогу выберет Возвратившаяся и каким именем себя наречёт. И если поднимет обережный круг над Хранителем, ей предстоит самый грозный противник – сам Падший. Ведь для него месть – дело чести. И даже мы окажемся не в состоянии вмешаться в этот спор. Мы не имеем права выставлять Псиведьму на свою погибель супротив Падшего. Ради светлой памяти Псиведьмы, ради подвига, ею совершённого, ратую за оставление всего на кругах своя.

- Мы рассуждаем о последствиях, которые возникнут при возвращении Падшего к своим наместникам. – Старец Анфим неторопливо обвёл взглядом присутствующих. – А, вместе с тем, мы можем лишь предполагать. Никто не знает ответов, кроме Творца. Даже огонь, который Он оставил нам в знак своего благословения, и тот, согревая и освещая, при попытке прикоснуться обожжёт. Оставим ответ на волю Всевышнего.

Владыка вопросительно воззрился на старца Бориса, единственного, кроме самого Владыки, не высказавшегося на Соборе. Тот не стал медлить с ответом:

- Считаю, Лазаревский затеял свою игру исключительно для того, чтобы у нас создалась иллюзия того, что жизнь Хранителя в опасности. По его раскладу мы должны проголосовать за возвращение Псиведьмы и, соответственно, дочери Лазаревского Маржаны. Ведь не секрет, что Змея – это Маржана, принявшая иное обличье. Но, если Псиведьма вернётся, вернётся и Маржана-Змея. Нет сомнений в том, что она сместит отца и распустит Высший совет. А, будучи во главе Холодных, будет в тысячу раз опаснее осторожного и расчётливого Лазаревского. Поэтому поддерживаю мнение взявших слово.

Владыка задумался. Действительно, Маржана – это Падший. Чёрная Змея, жаждущая схватить Солнце. И кто сможет ей противостоять? Впрочем, одно солнце змея уже схватила: кулон Холодных, символизирующий о том, что они подчинили людей магии золота. Но как можно жертвовать Хранителем, предварительно не забрав у него Карту? Тем более, что Карта уничтожена. Значит, Колганова следует оберегать пуще прежнего! Увы, Собор принял однозначное решение и ему, даже будучи главой, остаётся лишь смириться… даже несмотря на то, что сердцем против… огонь греет, но лишь до той поры, когда решишь к нему прикоснуться…

Медленно Костёр оторвался от земли и замер, паря в воздухе. Пламя недовольно загудело, обдавая жаром изумлённые лица старцев и самого Владыки. Словно огромный цветок, принялось расти и приближаться к небу.

Глава 82

Марченко зашёл в лифт и нажал на верхний этаж. Пока кабина поднималась, аккуратно нанёс на кнопки невидимое при обычном освещении покрытие. Краска не высыхала некоторое время и сохраняла способность отражать отпечатки пальцев.

Оставалось ждать. Надеюсь, он всегда пользуется одним и тем же лифтом. Сначала в кабину зашла группа из четырёх студентов – три девушки и парень. Лифт поднялся на седьмой этаж. Семь. Потом с седьмого этажа кто-то прокатился на второй, что и отразилось на электронном табло. Два. Потом лифт вызвали мужчина с женщиной, больше похожих на преподавательский состав. Лифт поднял их на четвёртый. Четыре.

Некоторое время лифт бездействовал, затем сердце следователя бешено заколотилось: к нему неторопливо направлялся Лазаревский. Марченко, записывающий этажи, не мог отойти слишком далеко. Хоть и переодетый, хоть и стоящий спиной… Хоть бы не спалиться!

Но, пока Лазаревский ждал, ему уже составляла компанию молодая женщина. Не войдёт. Будет ждать. Так и вышло. Объект наблюдения, улыбнувшись и извинившись перед спутницей, остался на месте. Какой этаж она выбрала – неясно. Но одно неизвестное – для решения этого уравнения не помеха. Тот или не заметил переодетого Марченко, или сделал вид.