9-й день недели (СИ) - "Дальний" - Страница 47

- Здравствуйте, господин следователь. Не могу сказать, что несказанно рад видеть вас снова. – Ян Григорьевич сделал шаг в сторону, тем самым давая понять «гостям», что можно войти. – Когда встречаемся, у нас как-то не залаживается. Что именно вас интересует?

Марченко и руководимая им оперативная группа вошли в дом. Следователь осмотрелся. Дорогая старомодная обстановка вселяет чувство неловкости не только за необходимость здесь что-либо искать, но вообще прикасаться к предметам. Например, к той же антикварной тумбе с мрамором, возле которой он стоит. Поэтому следователь решил не тянуть кота за хвост:

- У вас есть винтовка ВСК – 94?

- Есть.

- Вы из неё стреляете?

- Нечасто.

- Когда в последний раз?

- Не помню точно. Около недели назад.

- А кроме вас?

- Наш общий друг Егор Колганов.

- Когда?

- Ну вот тогда и стреляли здесь. У меня, как вы наверняка знаете, имеется небольшой стрелковый полигон.

- Да, знаю. – Подтвердил Марченко, а про себя отметил, что хозяин дома держится уверенно, отвечает спокойно и взгляд не отводит. – Есть основания предполагать, что данное оружие причастно к ранее совершённому преступлению.

- Это исключено. – Ровным тоном возразил Ян Григорьевич. – Впрочем, могу облегчить вашу задачу. Сейчас её принесут.

- Очень любезно с вашей стороны. – Поблагодарил следователь. – Полагаю, нет нужды упоминать о том, что обыск всё же будет произведён?

- Конечно-конечно. – Неожиданно радушно ответил хозяин. – Вы за этим и явились. Только нюанс: к каждому человеку вашей группы, Александр Дмитриевич, приставлю своего. В целях безопасности интерьера и предупреждения возможных закладок. Вы понимаете, о чём я.

Марченко пожал плечами.

- Нет проблем.

Арсенал оружейной комнаты производит неизгладимое впечатление: винтовки, карабины, пистолеты. Отдельно – коллекционное старинное оружие, в том числе холодное.

- Вы не просто коллекционер. – Марченко не столько намекнул на возможное несоответствие официально декларируемых доходов Лазаревского и общей стоимости коллекции, сколько поразился её размаху. – Вы – состоятельный коллекционер.

- Множество из хранящихся здесь экземпляров подарено друзьями или коллегами. – Ян Григорьевич уловил ход мыслей собеседника. – И потом, оружие – извечный спутник человека. Несмотря на то, что сейчас порабощают идеи, оружие не утратило своего значения. Каждый выбирает, кем ему быть: охотником или жертвой. И я свой выбор сделал.

- Полагаю, он очевиден.

- Да, конечно.

Марченко надел резиновые перчатки и внимательно осмотрел принесённую винтовку. Обычная… ухоженная, начищенная до блеска и… вызывающая дрожь при мысли о том, к каким преступлениям причастна… Утихомирив не к месту разыгравшуюся фантазию, завернул оружие в пакет и убрал в заранее приготовленную коробку, которую затем запечатал.

- К какому преступлению вы предполагаете причастность данного оружия? – Полюбопытствовал Ян Григорьевич.

- Она у вас в одном экземпляре? – Вопросом на вопрос ответил полицейский.

- Да. – Подтвердил отставной дипломат. – Если речь идёт о ВСК – 94.

Прежде чем ответить, следователь некоторое время пытливо вглядывался в маску спокойствия на лице мужчины.

- Мы проверим его на причастность к убийству Лапина.

- Как интересно.

Марченко было интересно посмотреть на реакцию собеседника после того, как тот услышит фамилию Лапин. Однако, реальность огорошила: ни один мускул не дрогнул на лице отставного дипломата; он остаётся таким же непрошибаемо-вежливым.

- Интересно подождать результаты экспертизы, - полицейский постарался скрыть разочарование.

- Вы неглупый человек, - изумился Ян Григорьевич, - но думаете, что я храню дома оружие, их которого застрелили человека?

У полицейского засосало под ложечкой: вопрос прост и обескураживающе логичен.

- У кого, кроме вас, ключи от хранилища?

Во взгляде Яна Григорьевича проступило нечто вроде жалости к собеседнику.

- У начальника службы безопасности.

- Вот. – Марченко, как утопающий, хватался за соломинку. – Уже есть одно допущение.

Отставной дипломат в знак согласия развёл руками:

- Чтож, тогда и впрямь винтовку следует проверить. Мало ли.

Оба прекрасно поняли, что эта фраза – завуалированная издёвка.

Через два часа сотрудники группы выключили металлоискатели и доложили о результатах. Как и предполагал Марченко, ничего подозрительного не обнаружено. Зато имеется сильное желание прошмонать лазаревских церберов. Тенью следующие по пятам с каменными лицами, не мешающие, но создающие психологическое напряжение. Странный большой дом с окнами, плотно закрытыми шторами. Ощущение холодных сквозняков непонятно откуда…

Следователь вспомнил и ужаснулся: нечто похожее уже испытал в сгоревшем на Хэллоуин особняке. Только с противоположным знаком: там было удушливо жарко, а здесь пронизывающе холодно. И одинаковое ощущение надвигающейся опасности. Непонятное, иррациональное, необъяснимое…

Глубоко погружённый в воспоминания, вопрос услышал не сразу.

- Александр Дмитриевич, а вам не кажется забавным, что вы, расследуя дело о двойном покушении на пресс-секретаря штаба, проводите обыск у руководителя этого самого штаба?

Забавным не кажется. Это точно. Тут совершенно другие ощущения: изматывает и бесит то обстоятельство, что ответы на вопросы где-то рядом. И старый хитрец чуть ли не жонглирует ими прямо перед носом, однако в последний момент, как умелый фокусник, прячет в карман.

- Расцениваю это как обстоятельство, весьма и весьма печальное, господин Лазаревский.

Однако отставной дипломат не выглядит эдакой оскорблённой невинностью.

- Что сказать? Надеюсь, вы найдёте убийцу.

- Надеюсь, вы говорите искренне, - устало выдохнул полицейский.

Этот дом выпивает его силы. Надо уходить. Придурок, не будь идиотом. Лазаревский тебя ждал. Даже документы вынес в гостиную заранее.

Хуже всего то, что внутреннему голосу возразить нечем.

Глава 75

Колганов после последнего разговора с Марченко чувствует себя разбитым корытом. Непонятное, доселе неведомое ощущение. Словно между ними вакуум. И он беспомощно проваливается в чёрную пустоту. Цепляется за обрывки фраз, мимолётные взгляды и эмоции. Странно это. Вроде чужой человек, да ещё мент, а ощущение, что они… если не братья, то, как минимум, единомышленники. Как следствие, натянутость их отношений давит и напрягает.

Осознание этого пришло не сразу. Потребовалось некоторое время и наломанные дрова. Наконец, решился. Сделал шаг навстречу. Протянул руку дружбы. Даже больше: предложил не только войти в ближний круг, но доверил свою безопасность, свою жизнь. Но Марченко его оттолкнул. Надо плюнуть и забить на всё. А дальше будь что будет.

Он пойдёт дальше с Яном Григорьевичем. По крайней мере, пока не заработает достаточно денег, чтобы позволить себе независимость. А там будет видно. И плевать, если их политические взгляды разойдутся. Это просто работа. Моя работа. Мне за это платят. И я буду делать её хорошо.

Но, странное дело, поначалу отталкивавший Лазаревский на деле оказался весьма интересным человеком. Более того, Колганов начал разделять многие его взгляды. Ну, скажите, как можно закрывать глаза и отрицать очевидное: едва прикрываемый грабёж страны кучкой временщиков, волею судьбы оказавшихся у руля?

Однако Марченко к Лазаревскому настроен явно враждебно. Порознь – адекватные грамотные люди, вместе – как кошка и собака. Почему? Почему Марченко упомянул про прошлое, которое он, Колганов, забыл? О чём он? Что за прошлое?

Колганов взял кулон и подошёл к зеркалу. И словно ток прошил тело. Он покачнулся и едва удержал равновесие. Стены комнаты стали пластичными и, как хамелеон, принялись менять цвет и пульсировать. Перед глазами кружит хоровод непонятных картинок: отмечающие Хэллоуин подростки, расползающийся огонь, крики, смрад и смертельный жар; гигантский костёр и танцующие вокруг него девушки в полупрозрачных одеяниях; дорога в лесу, впереди – смутно знакомая фигура, потом темнота и шорох шагов, костёр и… большая чёрная змея. Она бросается на него и валит на холодный каменный пол. Он лежит, не в силах пошевелиться. Сквозь пелену тумана доносится знакомый женский голос и вторящее ему злобное шипение. Потом истошный вопль и… гробовая тишина. Потом… потом… что потом?