9-й день недели (СИ) - "Дальний" - Страница 36

- Вы про Господа Бога? – Отшутился кандидат в президенты, хотя прекрасно понял, о ком идёт речь. – Ведь именно его имя нельзя упоминать всуе.

Женщина сдержанно улыбнулась.

- Думаю, вы догадываетесь, о ком именно я говорю.

- Да, конечно. – Иванов посерьёзнел. – Только, ставя вопрос именно так, вы загоняете себя в логическую ловушку. Противники Навального как раз и используют этот нечестный полемический приём. Надо сместить акцент с человека на проблему. Поймите, фигура Алексея Анатольевича вторична. На его месте может быть любой. Главное же – предмет его деятельности и полученный результат. Задайте себе простые вопросы: у нас есть коррупция? Да. С нею надо бороться? Разумеется, да. Какой способ самый эффективный? Без всякого сомнения, гласность. Коррупционеры, как черти ладана, больше всего опасаются публичности. Ведь ловить рыбу им удобнее всего именно в мутной воде. Отсюда вывод: деятельность любого, расследующего факты коррупции, полезна для общества. Именно поэтому работа Навального, раз уж речь идёт о нём, так важна и необходима.

- Хорошо. Спасибо. И последний вопрос: как вы оцениваете свои шансы на победу?

- Я верю в то, что у нас немного тех, кого устраивает нынешнее положение дел в государстве. Ещё раз посмотрите на картину за моей спиной. Разрушенный детский городок – символ существующего состояния. К сожалению. В стране, где материнство и детство официально вот уже много лет провозглашаются приоритетом, а на деле с точностью до наоборот. Видим сумасшедшие, заоблачные цены на детскую одежду и игрушки. И если все, кто хочет обратного, кто против коррупции и кумовства, лжи и лицемерия, придёт на избирательный участок и проголосует за меня, то я уверен в своей победе.

Колганов повернулся к неподвижно стоящему Яну Григорьевичу.

- Странно, что такие места ещё остались в Москве. Вроде на виду, но никто не обращает внимания на груду брёвен.

- Егор, сие сооружение собрали за ночь по моему распоряжению. Как декор, фон для интервью.

- Вот как. Немного приукрасили…

- Наоборот. Мы в типичной России. Разве ты не согласен с высказываниями Владимира Владимировича?

Глава 48

Марченко положил пулю на чистый лист бумаги и сфотографировал. Затем перевернул и сделал ещё снимок. После убрал в пакет и набрал номер эксперта-криминалиста.

- Жень, привет. Ты сейчас у себя?

- Ну вроде того.

- Я привезу пулю. Надо сравнить с выпущенной по Лапину.

- А кто это? – Спросили ровным тоном.

- Блин, не помню номер дела… ну, помнишь, возле «Золотого тельца» стреляли в студента?

Собеседник на другом конце провода, вспоминая, задумался.

- Который был одет во всё чёрное?

- Ага.

- Вспомнил. А ты типа вышел на след оружия?

- Хрен его знает, Жень. Может, да, может, нет. Во всяком случае, патрон аналогичный.

- Ладно, неси. Сравним. Только не обещаю, что сделаю быстро. Но обещаю поставить в очередь.

- Жень… есть нюанс.

- Дай угадаю: это надо сделать мимо кассы.

- Жень, я не могу вынести постановление. Образец… он как бы есть, и его как бы нет.

- Пуля-призрак? Как весело.

- Сделаешь?

- Сань, я всё понимаю, но работы по горло. Извини… Ладно, хрен с тобой, тащи её. С тебя поляна.

Марченко выскочил из кабинета и помчался в Центр судебной медицины и криминалистики. Следователь прекрасно понимал, что толк от баллистической экспертизы относителен. Ну, выяснится, что обе пули выпущены из одного оружия. И что? Завалиться к Лазаревскому с просьбой предоставить арсенал для осмотра? Вторую пулю приобщить к делу нельзя. Она вообще не может быть признана вещественным доказательством, поскольку добыта с процессуальными нарушениями. И, честно говоря, Марченко сильно сомневается в положительном результате экспертизы. Но провести таковую считает обязанным.

Едва отдал пулю, как зазвонил телефон. На другом конце провода оперативный дежурный. И чем дольше Марченко слушал, тем темнее становилось его лицо.

Глава 49

Колганов зажмурился и скривился от боли: от многочасового бдения в монитор в глаза словно насыпали песок. Надо проветриться, иначе сойду с ума. И он набрал уже выученный наизусть номер.

- Привет, Окси.

- Здравствуй, Егор.

- Если сейчас не вытащишь меня на улицу, я сойду с ума, - взмолился он.

- Предпочла бы, чтобы ты сходил с ума только по мне, - скокетничала собеседница.

Колганов немного приободрился:

- Значит, будем считать, что у тебя есть шанс!

- Ты в редакции?

- Ну да. – Он перевёл компьютер в режим гибернации. – Где ещё сходить с ума?

- А я тут недалеко, гуляю по магазинам. Через пятнадцать минут жду около входа.

- Выхода, - поправил он, обрадованный тем, что волею случая Оксана оказалась совсем рядом.

- Ну да, в нашем случае выхода, - согласилась девушка.

- Окей.

Прохладный ветерок холодит воспалённые глаза и отвлекает от душных мыслей. Колганову кажется, что, задержись со звонком Оксане на полчаса, то действительно бы свихнулся. Он не решился посвятить подругу в детали разговора с Яном Григорьевичем. Почему? Да просто.

- Егор, слушай, если я имею право на выходной, то и ты не должен работать на износ.

- А я и так наполовину облегчил себе день, - признался он.

Оксана посмотрела на него вопросительно.

- Каким образом?

- Отключил телефон.

Девушка пожала плечами.

- Ну, понятно.

Он хитро улыбнулся.

- Ничего тебе не понятно.

И вытащил из внутреннего кармана пиджака заранее спрятанный свежий номер.

- Смотри.

- «Кандидаты в президенты не отчитались о хранимых мертвецах!». – Прочла она вслух заголовок материала на обложке. – Прикольное название. Скорее, в духе не «9-го дня», а «8-го».

- Да, в духе. – Журналист скривился. – Только его смысл в том, что у описываемых политических персонажах скелеты в шкафу: зарубежные счета, связи с криминалом, порочащие репутацию поступки и тому подобное.

- Круто! А почему я об этом узнаю последней? – Она сделала ударение на местоимении «я» и посмотрела на него пытливо.

Колганов замялся.

- Была спешка… Ян Григорьевич передал материал лично в руки. Ну и потом… короче говоря, спешил.

Он потупил взгляд. Оксана недовольно цокнула языком.

- Ладно, будем считать, что твоё объяснение меня удовлетворило.

Колганов, сам не зная почему, чувствовал себя виноватым.

- Ну прости. Правда…

- Проехали. – И провела рукой по его волосам. - Гуляем дальше.

- Хочешь мороженое? – В надежде предложил он.

- Хочу, - кокетливо ответила она.

Они ели мороженое и молчали каждый о своём. Колганов думал о том, что холод деликатеса разительно отличается от чего-то обжигающего, пульсирующего в груди. О том, что эта девушка, которая совсем недавно была незнакомкой, сейчас вызывает чувство вины от того, что он не делится с ней профессиональными секретами. Странно. Как странно, однако. Мягко вечерело и народу в парке прибавилось. Мамаши с колясками, группки разномастных подростков, пары неспешно прогуливающихся пенсионеров… Они держатся за руки. Они всю жизнь держатся за руки… поддерживают друг друга…

Голос Оксаны прилетел откуда-то издалека:

- Скоро тебя станут узнавать на улице.

Журналист откусил кусочек подтаявшего мороженого и задумался.

- Не знаю, что сказать. Чему быть, тому не миновать.

- Это здорово.

- Это ответственность.

- Не будь занудой.

Он мысленно ответил «не будь глупой», а вслух:

- Не буду.

Она встала перед ним.

- Скажи мне, только честно.

Он выдержал её взгляд.

- Что?

- Обещаешь?

Колганов терпеть не мог, когда с ними начинали говорить языком догадок. Но вида не подал и постарался ответить как можно спокойнее:

- Обещаю что?