Возьми моё сердце...(СИ) - Петров Марьян - Страница 35

— Спишь, да?

Молчит, зараза, но задышал тяжелее, глубже.

Выцеловываю ямки на пояснице, стаскиваю одеяло, оголяя ягодицы и напряжённые бёдра. Знает мою сучью натуру, с живого не слезу!

— Ты точно спишь? — ответом молчание.

Чуть прихватив губами кожу, спускаюсь ниже, языком вырисовывая узор на ягодице.

Лёха скребёт ногтями по подушке и со свистом выдыхает. Ну спи, спи… Сминаю оба полупопия в горсть, разводя в стороны, и языком спускаюсь от копчика вниз…

— Я проснулся! — подрывается и сжимает задницу в кучу.

— Ты спишь, — настойчиво пихаю его головой в подушки, сползая обратно.

— Я бобр… бодр и готов… ох, бля, не готов!

— Да брось, мы с ней уже знакомы, — чмокаю звонко в ягодицу, пальцами, смоченными в слюне, осторожно обводя по кругу…

— Она не готова… в смысле нужна мне сегодня без стресса! Бес, блядь!

— Ой, да ладно тебе, — отпускаю его на волю, давая перевернуться на спину. По моей ухмылке видит, что я и тут найду, чем заняться, прикрывается одеялом. — Тогда диалог, — сажусь на бёдра, руками опираясь о его грудь. — Куда ты там собрался и без меня? Я мужиков встретил.

— Когда-то неплохим стантрайдером был. — откашлялся и сомкнул конечности на моей пояснице, я аж заёрзал от внезапной радости. — Вот сегодня мне дефиле в коже и устроили. Буду от «Тигров» выступать. Обещали дать комбез.

На минуту представил Лешего в коже с эмблемой мотоклуба: комбез на голое тело в облипку, высокие байкерские сапоги и шлем — опять встало дыбом всё, даже волосы в носу. Теперь мучиться ждать.

====== Мужские игры. Ложь и доверие ======

Завтрак не съелся, а проглотился. Кормят на базе «Лазурная» всегда, как на убой. А тут по большей части лужёные мужские глотки и ненасытные утробы, где пища между заездами, как в топке сжигается, почти не разжёвываясь. Трапеза вообще на завтрак не была похоже, скорее ранний обед, ведь раскачались основные народные массы часам к одиннадцати дня. За едой бес был тих и загадочен, что навело меня на мысли: либо успел с утра во что-то вляпаться, либо усиленно к этому готовится. В душу лезть не стал: не вечно ему же беспечного изображать? Рома задумчиво катал хлебный шарик, игнорируя последний пирожок на блюде нашего стола. Двое мужиков со мной переглянулись, полагая, что пацан всё же его заберёт. Ведь молодой и растущий организм раньше от добавки не отказывался, даже за неё дрался.

— Леший, ты уж потешь толпу! Докажи, что тигры линяют, но хватки не теряют! — Центровой, нарисовавшийся позади меня, хлопнул килограммовой ручищей по плечу. Но вздрогнул не я, а Ромыч. Сфотографировал состояние пацана, опять призадумался. Я себя так веду, когда на душе мышью скребётся нехорошее предчувствие.

Из столовки топаем в медицинский кабинет. Не знаю, как на других автомотофестах, а здесь тебе выгнать со стоянки байк без справки от врача не позволят. Алкотест, кровь на сахар, температура тела, давление, определение в крови психоактивных веществ: Рома сдаёт всё вместе со мной за компанию без проблем, чему я несказанно рад и горд. Человек, за которого поручился Леший, может и любит подурачиться, но к серьёзным делам подходит ответственно. Врач, милейшая неподкупная особа, которую я хорошо знаю, торжественно ставит штампики в двух справках и подаёт их нам. Теперь можно вызволить «коней» у сурового охранника, который подбородком может гвозди заколачивать. Осматриваю своего «старика» так, словно он втихаря налево скатал. Агрегат в лучшей для своих лет форме и меня не подведёт. Пока Рома тряпкой натирает то, что смотрится на байке красиво, когда блестит, мне приносят костюм, и я заскакиваю в раздевалку. Там уже топчется народ. Молодым ребятам ужами проскольнуть в комбинезон — раз плюнуть. Дядьки постарше пялят костюмы неторопливо, присев на лавки, усмехаются друг с другом на свои появившиеся недостатки. А что греха таить: далеко и не все — спортсмены, имеющие подтянутую фигуру. Но это не мешает гарцевать перед молодёжью непропитыми навыками. Сбиваю сапоги, щёлкаю пряжкой ремня, быстро стягивая джинсы. На меня уже таращится полраздевалки, не меняюсь ведь уже лет десять и постараюсь продержаться ещё двадцать.

— Леееший! — тянет кто-то знающий и с досадой. — Опять весь год из спортзала не вылазил.

А я стеснительностью не страдал и начинать не собираюсь. Тело сильное, в меру прокачанное, загорелое, кстати, если не увлекаться излишествами еды и пиваса, можно и не гробить себя в качалке. Три раза в неделю заниматься с «железом», зарядка обязательно и бег по утрам желательно. Много здорового секса, нервная работа на пятидневке — и будешь поджарым мужиком с чётко обозначенными мускулами и в хорошей форме. По глазам некоторых вижу — прямая обида на природу. Такое впечатление, что это она им под дулом пистолета заливала и накладывала в рот. А вообще любите себя любых и здоровье берегите. И не завидуйте, если нет желания и возможности собой каждый день заниматься.

Костюм садится, как влитой. При сегодняшнем солнышке, чувствую: семь потов с меня сойдёт. Выхожу на божий свет. Рома словно не замечает, ищет глазами и вдруг… фокусирует взгляд на лице. Мне нравится, как он начинает усмехаться… Значит, я реально съедобен. Иду к пацану под свист Кэтки и Эжен. Тёлкам прощаю, отлично понимая природу свиста. Ромычу покоя не даёт мой обтянутый кожей зад. Язвительно интересуется:

— Нигде не жмёт? Вот прям совсем?

— В коленках… немного…

Вокруг нас «тигры» взрываются гоготом.

— А мне кажется жмёт… — рассматривает уже в упор, и плевать он хотел, что на мужиков так пялиться неприлично. — Пошли: помогу переодеться, м?

— Ром, — не могу сдержать улыбку, — спокойствие!

— Моё спокойствие в твоих сладких снах осталось, пока ты дрых, — понижает голос до шёпота, чтобы оставлять меньше свидетелей.

— Нравлюсь?

— Издеваешься? — ещё раз осматривает с головы до ног, задерживаясь слишком долго на бёдрах. — У меня встал.

— Ты слишком прямолинеен… — пока я торможу его, он внаглую присматривает, куда бы меня затащить. Но, как назло, нет ни одного подходящего места, чему я несказанно рад, а жопа моя в особенности: ей ещё сегодня работать (и не так, как вы подумали, пошляки… хотя… может, и так тоже, уж очень у него взгляд блестит, что в жар бросает, и кожа становится ещё теснее).

— Ром, выдыхай… — сжимаю его плечо, успокаивая, как мне показалось, а он наоборот, напрягается и каменеет, пряча блеснувший бесовский взгляд под чёлкой. Ох, не к добру он так посмотрел… чую.

На двух площадках, идеально гладко залитых под выступления стантрайдеров, уже столпотворение. На этом фесте арены огорожены. В прошлом году несколько людей… ну, не пострадало, но нехило огребло. Осматриваю место выпендрёжа, особенно состояние полотна площадки. Идеально. Сухо. Ровно. Длина пятьдесят метров: всё продумано для необходимых критичных стант*-разгонов. Сзади бес охраняет тылы, чтобы ко мне и на метр никто не подошёл, греет взглядом спину. И так жарко, а он ещё атмосферу накаляет. Организаторы назвали нам номера по жребию. Замороченные психологически обосновано хотят первые и последние. Произвести впечатление в самом начале или «отжечь» под занавес выступлений. Мне похуй. Если не способен использовать по максимуму любое время, оно будет против тебя. Затеряешься и поблекнешь. Носить прозвище «Леший» престижно, если от сезона к сезону тебе есть, чем приковать взгляды. Я раздариваю направо-налево бонусные улыбки: вечером будут болеть мышцы лица. Периодически спотыкаюсь глазами о Ромку. Он, распихав всех, стоит в первых рядах у самого ограждения, вцепившись в него руками. Понимаю, что по большей части, хочу выступить для него. Ведь я сейчас с ним, и мы ещё не остыли друг от друга. Персонально ему посылаю последний взгляд перед тем, как пройти к колонне участников в полной мотоэкипировке. Вижу, как поднимает кулак и кивает, а сзади взрываются рёвом «тигры». Хороший у нас мотоклуб, яркий.

Я — девятый. Любимое число — раз, в самой серёдке таблицы выступлений — два. Передо мной маститые «хэдэшники» — «Духи дорог» на Харлеях и безбашенные «вулканологи» и «нинзя» со своими Кавасаки нереальных расцветок. Классика и экспрессия. И на всём этом празднике жизни я со стариком Стидом должен стать ромовой вишней на торте, чтобы перебить весь основной вкус бисквита и крема, и из-за меня все подрались взглядами.