Возьми моё сердце...(СИ) - Петров Марьян - Страница 27

До базы добираемся, как и планировал, ближе к вечеру, но перед основной массой заезжающих. Народ подгребается с запозданием, потому, что балласт прут. В смысле, женщин. А это багаж хлопотный. Крутых телочек всё меньше: а попИсить на трассе — это ж целое приключение! Нет, вы поржать, конечно, можете, но долго в седле девушки не выдерживают, хоть заведомо попы и мягче.

Ромка подустал — это заметно, едва спешились и подкатились к шлагбауму, к нам уже подгребли организаторы в ярких жилетах. Быстро нас по спискам пробили, проверили визуально бардачки, рюкзаки и кофры. Мне принесли ключи от домика. Да, я — мажор! Люблю отдельно стоящие здания, особенно, когда не один. Я на это, с позволения сказать, сам заработал. Нам сообщают, что ужин сегодня в семь. Ромыч уже слюну глотает. Вижу: час не протянет. Покупаю нам по шаверме в ларьке: хозяин-узбек белозубо улыбается. Пацан от голода забыл, что гусары подачек не берут, зубами в еду вонзился, балдеет. На попить — кофе из пакетика у того же благодушного дедка. Завертоны у него отменные, горячие и вкусные, и цену не заломил.

Отмыкаю домик, и в нос тут же бьёт спёртый необжитый запах: ведь пляжный сезон ещё не открыт. Придирчиво осматриваю чистоту пола и стопки с постельным бельём. В последний момент домик переиграл, чтобы в нём две кровати числилось. И деньги за Ромку перевёл на питание и бухло. Этим мне и нравятся фесты на базе «Лазурная» — заплатил и три дня гуляй спокойно. Вода, пивас и еда — бесплатно, за исключением всякой фастфудной гадости, которой молодёжь до кучи накидывается. В этот раз пивной спонсор знаменитый.

Ромка, сбросив обувь и куртку, уже залёг поспать, буркнув, что если он пропустит ужин — сожрёт меня. Ставлю на зарядку мобильные и топаю заправлять байки, потому что доезжали уже на последних парах.

Ромка

Сна ни в одном глазу, хотя спина ноет и требует покоя. Старею, что ли? Да вроде рано… Вообще за последние пару дней помолодел лет на пятнадцать, дурь в башке и всплеск гормонов. Как Лёха терпит? Меня бы уже начала раздражать такая активность.

Решив, что я, даже свихнувшийся, неподражаем, собираюсь разведать обстановку. Дошёл до администратора, пробил, сколько Лёха за номер отдал, свою долю высчитал, прикинул по бензину, даже шаурму приплюсовал, сумма растёт, но не критично, сказал же — отдам.

А выезжая недавно из дома, просто хотел прокатиться по трассе, и где я сейчас? Скажи кому, не поверят. Хотя данная субкультура мне знакома, сам по молодости с неформалами спелся, без переодевания в чёрное, без гитары за спиной, хотя пару аккордов знаю, но ритм их жизни был близок. С одним из таких даже год прожил, и кто скажет, что в пятнадцать так делать нельзя?..

По ходу движения толпы, а я понял, что переть против неё — это убиться самому или убить того, кто попал под ноги, проверяю мобильный. Степаныч звонил сорок раз… звук, что ли, попробовать включить?

— Ты, сукан, где?! — орёт на меня в трубку, даже не поздоровавшись. Распустил я их всех.

— Ты не забыл, кто твой начальник и любимый господин, чтобы так разговаривать?.. — недолго длилась пауза, вполне хватит, чтобы оторвать трубу от уха и взглянуть на звонивший контакт.

— Ромыч, друг, не тебе.

— А кому? — столкнувшись плечами с каким-то слепошарым, обхожу правее, чтоб его вон тот жирнючий дядька сожрал. По лицам не смотрю, как всегда.

— «646» на связь не вышел. Тачка на трассе два часа без движения.

— По спутнику пробили? Трубку не берёт? — останавливаюсь, снова встревая в кого-то. Шлю на хуй. Я, кажется, опять видел клетчатую красно-серую рубаху.

— Не берёт. Ром, там трасса спокойная всегда была, и наших знают. Может, сердце?

— Может, сердце, — повторяю за ним, прикидывая в уме маршрут, визуально раскидывая карту и вспоминая движение по заявкам. Объясняю кратко, кто примерно там проезжал, быстро даю указания, Степаныч слушает и пишет под диктовку, обещает держать в курсе. В этот момент меня снова пихают, едва не выпускаю телефон из рук. Никого не вижу. Психую. Делаю пару шагов вперед, замираю, сгруппировавшись, и пока меня не пихнули снова, хватаю за руку грубого провокатора.

— Ты, как обычно, в облаках летаешь, — слышу до трясучки знакомый голос и медленно поворачиваюсь на звук, так и держа его за локоть, обтянутый мягкой тканью просторной рубахи в клетку.

— А ты, как обычно, борзеешь, — не могу не ответить, улыбаюсь без причины и чуть расслабляю пальцы. А вокруг снуют люди, смеются, переругиваются, делятся впечатлениями, а я залипаю на госте из прошлого.

— У тебя научился, — тянет руку, показывая наивысшую степень дискомфорта. Разжимаю пальцы с неохотой. — Иди хоть обниму, — прыгает мне на плечи всем весом, хотя каким весом… думал я, недоросток, так этот меня ещё ниже, и по массе уступает килограмм на пять-семь. И душит. Перегнув с объятьями…

— А нам пизды дадут, если ты с меня не слезешь, — прошу с улыбкой, ставя его на ноги, уж больно место неподходящее, но этот всегда в броне, он мир людей не расценивает, как единственно возможный, и вообще, все мы — дети Вселенной… что он мне там ещё втирал, эмо, недоделанное.

— Обычно встревать приходилось тебе. За меня, — от него всё по-прежнему исходит тепло и необъяснимое сияние, хотя желание его переодеть и смыть краску так же сильно.

— Ты здесь один? — спрашиваю в лоб, примерно прикидывая, во что выльется мне его пьяный загул, а этот без приключений не может, я именно у него подхватил такую дурацкую привычку, влипать даже там, где это сделать практически невозможно. Или эмо есть на кого оставить?..

— С товарищами, — пожимает плечами, подтягивая на плече рубашку. — Хочешь, с тобой буду…

Прямолинейный. Упёртый. Уже совершеннолетний, что радует, но не помогает. Вообще за два года не изменился. Те же драные джинсы. Та же беспардонность. Также притягивает к себе. А ещё он злопамятный и изворотливый. Надеюсь, с Лёхой они не встретятся, чую, боком Лешему выйдет такое знакомство, а мне бы не хотелось быть между молотом и наковальней, Лиханов тоже взбрыкнуть может… Только я подумал, что фест большой, а я маленький, потеряюсь, как задрав голову встречаюсь с… (да, почему бы и нет?!) Лёхой.

— Гуляешь? — спрашивает через Ванькину голову, глядя в упор. У меня яйца от волнения сжались. Хотя я пока ничего не сделал.

— Познаю новую территорию, — наверное, у меня сейчас наиглупейшая улыбка, а над башкой надпись светится неонами «Пиздюююлииии».

— Хоть не метишь? — скашивает взгляд вниз, Ваня вальяжно запрокидывает голову, смерив Лешего до зубного скрежета придирчивым взглядом, и недовольно цокает. Цокает, бля! Хочется заржать, а ещё потеряться. Но если малой сориентироваться не успеет, то этот — местный, из-под земли… в смысле… найти сможет.

— Вас познакомить? — лыбу так и растягивает, но мне хором сказали: «Нет», почти как: «Пошёл на хуй», а я бы пошёл, да мелкий мне в руку вцепился и смотрит так, словно не меня давным давно послали по всем известным адресам, а я кому-то что-то ещё должен.

Алексей

Забавный какой эмо, и совсеееем не простой. Ромка нервничает, покусывает губу, чуть дёргает плечом, словно руку пытается отобрать, а его не пускают. Глаза незнакомого пацана смотрят с вызовом засранца «сам не гам и другим не дам!», и нет там особой любви сейчас, и в помине не было. Протягиваю руку:

— Хай, я — Алексей, — маленькое опасное назойливое насекомое вдруг решило побыть милашкой, жеманно протянув мне тщедушную в голубых венках лапку, мурлыкает.

— Ваня. А где вы с Ромой познакомились?

— На дороге. Он мне помог,— Ромыч усмехается довольно кисло на мои слова, глядит из-под чёлки, пытаясь понять: на хрен мне сдалось это знакомство.

— Он всем всегда помогает, — миловидное лицо с мелкими острыми зубами прожжённого акулёнка на мгновение становится отталкивающим.

Дружба с такими пацанами всегда смесь ванили и битого стекла. Сначала во рту сладко, а потом одна сплошная саднящая рана. Я немного удивлён этой грани Ромы. Всегда… всех… спасает… А со мной… смог расслабиться?! Но заботиться позволяет со скрипом, словно ласково провожу по коже не ладонью, а наждачкой. Унижаю покровительством и не осознаю. И похоже… этот Ванька знает совсем другого Рому.