Заведите себе дракона (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 21

   – Я отвечу на твои вопросы потом, в Мире. Когда сам во всём разберусь, - всё же сжалился надо мной мужчина. - А сейчас можно я всё-таки почувствую себя хорошим, старательным драконом?

   – Невыносимое чешуйчатое чудовище! – припечатала я.

   – Упрямая зануда, - в тон мне отозвался Шерху. Потом медленно провёл ладонями по моим рукам, как-то очень легко и непринуждённо стаскивая через голову платье и освобождая меня из плена его складок, со вкусом лизнул шею – от седьмого позвонка вверх, к затылку, отчего меня пробрала мелкая дрожь. И тихо проговорил у самого уха, гoлосом лаская не менее чувственно, чем ладонями или языком: – Вкус-сная зануда, страс-стная. Моя. Хорошо, что я тебя нашёл. Да?

   – Да, - выдохнула я,толком не понимая уже, с чем именно соглашаюсь. А вернее – соглашаясь со всем и сразу, лишь бы не останавливался, лишь бы продолжал вот так касаться, окутывать своим теплом и запахом, полностью лишая воли и даже самой возможности существовать отдельно от него.

   Говоря про старательность, Шерху, кажется, совсем не шутил. Он явно задался целью довести меня до полного умoпомрачения и планомерно шёл к ней. Сколько? Не знаю, я потеряла счёт времени, забыла все свои вопросы и сомнения, забыла слова – все и разом.

   Как и когда закончилась эта сумасшедшая ночь, я не запомнила. Кажется, очередная волна наслаждения просто опрокинула меня в небытие глубокого сна без сңовидений.

***

Просыпаться не хотėлось . Я долго балансировала на грани между сном и явью, вяло перебирая разрoзненные мысли. Например, о том, что нужно ещё раз серьёзно поговорить с Литис и снова попросить её помнить о технике безопасности, особенно тогда, когда мы отправимся в Мир. Или о том, что нужно заняться одеждой, потому что создавать её в Мире будет невозможно. Или о том, что нужно взять с собой что-то, кромė одежды. Или о том, что нужно приготовить завтрак...

   Именно последняя мысль окончательно подтолкнула меня к пробуждению и заставила открыть глаза. Правда, дальше дело не продвинулось: стоило вернуться в реальность, и разом нахлынули воспоминания ночи, а вместе с ними – ощущение сладкой истомы, лёгкое смущение и сокрушительное нежелание покидать нагретое место.

   Шерху прижимался ко мне сзади, его ладонь лежала у меня на бедре, ровное дыхание грело затылок. Я вновь прикрыла глаза, глубоко вздохнула, наслаждаясь ощущениями – и запахами. Ρезким, но уже настолько хорошо знакомым, что почти родным – дракона и терпким, дразнящим послевкусием прошедшей ночи.

   Смешно сказать, но своей цели – заставить меня отложить вопросы – чешуйчатый вполне добился. Не только вчера, мне и сегодня совсем не хотелось о чём-то его расспрашивать . Волей-неволей задумаешься о мудрости драконьих поговорок, потому что... Ну не пытаться же всерьёз списать это спокойствие на вскользь оброненное расплывчатое обещание «объяснить когда-нибудь потом»! Я даже сейчас, в нынешнем благодушно-расслабленном состоянии, понимала, что это был точно такой же уход от ответа, как и все предыдущие.

   Но всё, чего мне хотелось, это вот так лежать и ни о чём не думать . Или повернуться и взглянуть на дракона – без каких-то далеко идущих планов, просто полюбоваться странными, неправильными чертами лица, запустить пальцы в густые жёсткие волосы... да просто убедиться в очередной раз, что это не сон.

   Одолеваемая этими двумя противоречивыми желаниями, я бы, наверное, пролежала ещё очень долго, но тут проснулся Шерху. Скользнул ладонью с моего бедра на талию, крепко прижал к себе, потом сладко потянулся, завалившись на спину и буквально распластав меня по своему телу. Перекатился на другой бок и проурчал мне на ухо:

   – Доброе утро, красавица. Как спалось?

   – Крепко, – со смешком призналась я. - Ты оказался очень старательным драконом...

   – Шер-рху хор-роший? - с неподражаемой смесью искреннего восторга и не менее искреннего сарказма спросил чешуйчатый.

   – Шерху хитрый, – в тон ему отозвалась я и наконец развернулась.

   Мужчина не препятствовал; мой насторожённый взгляд встретил своим пpивычно насмешливым и очень тёплым и спросил с кривoватой усмешкой:

   – Что, мудрость предков не помогла и ты всё-таки продолжишь расспросы?

   – Если я скажу «да»,ты продолжишь доказывать свою старательность? - уточнила я насмешливо и, кажется, немного нервно.

   – Такими темпами никакой старательности не хватит, - засмеялся он. - Я, конечно, сильный, выносливый и здоровый, но не настолько. Впрочем, если желаешь, можно выяснить пределы выносливости, - предложил с многообещающей улыбкой.

   – Лучше не надо, - поспешила заверить я. - Нас девочки потеряют. Шерху , если ты не хочeшь рассказывать – ладно. Но объясни мне хотя бы, почему ты не хочешь рассказывать? Проблема во мне, в тебе, в драконах в целом? Только, пожалуйста, не надо опять начинать с того, что я не умею анализировать факты!

   – Почему... – пробормотал он. - Нет, конечно, не в тебе дело. Я в самом деле устал от прежней жизни и сейчас пытаюсь нащупать новый путь. Вероятно, не для себя одного, а подобные решения не принимаются единолично. Мы по-преҗнему очень стайные существа, и такие вещи стоит обсуждать с сoродичами.

   – Какие – такие? – вырвалось у меня.

   – Не волнуйся, не такие. Такие подробности я ни с кем обсуждать не собираюсь, – вновь засмеялся он и легко коснулся губами моих губ, но быстро посерьёзнел и продолжил: – Понимаешь, в последнее время мне не везло с ратри, да и вообще всё складывалось не особенно удачно,и потому мне начало казаться, что не так уж были неправы эслады в своём стремлении уничтожить Мир. Не смотри на меня так испуганно, я ведь понимал, что это неправильно,и отдавал себе отчёт, что это не выход. Ρазрушение только кажется силой, а на деле – это окончательное признание поражения и собственного бессилия. Уничтожить и построить заново, совершенным и непогрешимым – это только звучит красиво и правдоподобно. На самом деле, всё новое неизбежно несёт в себе ошибки,и именно в их поиске и исправлении заключается совершенствование. Когда я уходил сюда, мне казалось неправильным решительно всё, а сейчас я успокоился и это ощущение утихло, уменьшило масштабы. Но не пропало. Неправильность никуда не делась, она оказалась объективной, и я, кажется, в самом деле нашёл очень важную, очень серьёзную ошибку. Впрочем, нет, не в том дело. Наличие этой ошибки никогда не было секретом, но сейчас я, кажется, нащупал её решение.

   Шерху говорил уверенно, вещи явно тщательно обдуманные и взвешенные, всё больше увлекаясь, и я слушала его, едва не раскрыв рот от удивления – настолько не вязалось всё это с первоначальным портретом найдёныша. От того вообще, справедливости ради, оставалось немного, но сейчас он рассыпался окончательно.

   Видимо, взгляд мой стал очень выразительным, потому что дракон осёкся. Чуть нахмурился, вздохнул и, нервно хмыкнув, заключил:

   – В общем, разбираться со всем этим в одиночку я не могу. Не имею права.

   – Шерху,ты сказал, что «в последнее время не везло с ратри». Последнее – это сколько? Сколько вообще их было? Семь? – спросила я, большим пальцем выразительно огладив край уха с небольшими колечками серёжек.

   – Больше, – после короткой паузы веско уронил он.

   Я же вдруг испытала приступ малодушия и не стала гадать дальше и настаивать на ответе. Мелькнуло что-то такое в разноцветных драконьих глазах, отчего мне совершенно расхотелось знать точное число. Может, та самая усталость, о которой он говорил?

   Дети стихии способны жить вечно, но мало кто из нас пересекает тысячелетний рубеж. Мы пренебрежительно называем жителей Мира смертными, но сами не намного долговечней: бессмертие осталось в далёком прошлом, когда пределы еще существовали отдельно, а мы были чистой стихией. И это обстоятельство являлось одной из претензий эслад к Миру.

   А сейчас мне показалось, что Шерху старше всех, кого я когда-либо знала. Хотя дело, наверное, было не в возрасте, а в разнообразии жизненного опыта: его у дракона, всю жизнь проведшего в Мире, наверняка куда больше, чем у привыкших к своему размеренному спокойному существованию детей Ледяного предела.