«Будет жить!..». На семи фронтах - Фомин Алексей Николаевич - Страница 51

Из ее стен вышли такие выдающиеся военные инженеры, как Э. И. Тотлебен, руководивший в Крымскую войну 1853–1856 годов инженерными работами в Севастополе, Р. И. Кондратенко, герой обороны Порт-Артура, Ф. Ф. Радецкий, отличившийся при обороне Шипкинского перевала, и многие другие. Эту академию окончил Д. М. Карбышев, в ней учились Ф. М. Достоевский и Д. В. Григорович. В 60-е годы прошлого столетия в академии преподавал Д. И. Менделеев.

Выпускники академии обеспечили ведущую роль русской фортификационной школы в разработке теории и практики строительства крепостей, внесли серьезный вклад в разработку гидродинамической теории трения, теории упругости, электротехники, в организацию войскового и гражданского строительства, в изучение воздействия снаряда на броню, в развитие гидромеханики, гидравлики, термодинамики, в технологию производства цемента и использования бетона в фортификации.

В советское время учеными академии были разработаны теория инженерного обеспечения боя и операции, тактика инженерных войск, конструкции и техническое оборудование фортификационных сооружений.

Все это я говорю к тому, чтобы читатель ясно представлял, что учеба в академии, особенно с нашим, не очень-то богатым вечерним рабфаковским багажом, требовала немалых усилий.

Учебная программа факультета военно-промышленного строительства была рассчитана на пять лет. За эти годы академия должна была подготовить из нас военных инженеров-строителей, умеющих проектировать и возводить здания и сооружения преимущественно военного назначения. Программой предусматривалось дать нам и такие знания, которые необходимы для службы в инженерных войсках на командно-технических должностях. На практике это означало, что мы должны были освоить не только курс технических дисциплин по своему профилю, но и тактику, артиллерию, фортификацию. Но и это еще не все. Справедливо полагая, что командир Красной Армии должен быть всесторонне образованным человеком, руководство военно-научными заведениями включило в программу обучения и ряд общеобразовательных дисциплин. Многие предметы казались нам лишними, совершенно ненужными, напрасно отнимающими время.

— Я же военный строитель, военный инженер, — бывало, принимался философствовать кто-либо из нас, не сдавший с первого захода зачеты по тактике. — Зачем мне знать, как надо командовать ротой в наступлении. Для этого есть общевойсковые командиры.

Многие разделяли эту точку зрения.

Как же мы были далеки тогда от истинного понимания сути вещей! Лишь много позже, на фронтах Великой Отечественной, я полностью осознал, что такое военный инженер.

Военный инженер должен уметь возводить сооружения бытового и боевого назначения, мосты и любые дороги, организовывать переправы войск через водные преграды, строить подземные сооружения, бурить артезианские скважины и делать многое другое, что потребует боевая обстановка.

Военный инженер должен освоить тактику и основы оперативного искусства не хуже любого офицера соответствующих родов войск и иметь широкое представление о возможностях боевой техники и оружия — своих и противника, — иначе трудно рассчитать оптимальные параметры и сроки возведения укреплений, мостов, дорог и т. п.

Военный инженер должен с курсантской скамьи усвоить непреложную истину: сапер ошибается только раз. И, вспоминая штурм Синявинских высот под Ленинградом и бои в Карелии, скажу: при необходимости военный инженер обязан заменить строевого командира. А браться за оружие саперу приходится значительно чаще, чем представляется на первый взгляд.

В годы Великой Отечественной войны инженерными войсками было установлено свыше 70 миллионов мин, на которых подорвалось около 10 тысяч вражеских танков, подготовлено более 400 тысяч километров дорог и колонных путей, возведено почти полтора миллиона фортификационных сооружений, построено более 11 тысяч мостов, разминировано свыше 770 тысяч квадратных километров территории и тысячи отдельных объектов. При этом речь идет о самом главном, поддающемся учету, а ведь любой сапер ни дня не сидел без дела!

Впрочем, тогда, в тридцать четвертом, мы, молодежь, и предположить не могли, что будет через десять лет, да и не заглядывали так далеко.

До сих пор храню в памяти прекрасные лекции профессора С. А. Хмелькова, крупного специалиста по долговременной фортификации. Будучи участником первой мировой и гражданской войн, он умело, с учетом собственного опыта, излагал нам передовые взгляды на строительство укреплений для защиты от нападения противника.

Изучая вопросы заблаговременного фортификационного оборудования театра военных действий и территории страны в целом, С. А. Хмельков обоснованно отвергал крепости, как не оправдавшие себя в первую мировую войну, отдавая предпочтение новым формам укрепления сухопутных границ — укрепленным районам или линиям. С. А. Хмельков совместно с Д. М. Карбышевым, Ф. И. Голенкиным, В. В. Яковлевым стоял у истоков создания укрепленных районов.

Он прекрасно знал системы укрепленных линий во Франции, Германии, Финляндии, других странах, благодаря чему и мы получили довольно полное представление о так называемых линиях Мажино, Зигфрида, Маннергейма, которые их создатели рекламировали как непреодолимые для войск противника. Однако эти надежды, как известно, не оправдались. Линия Маннергейма была дважды прорвана советскими войсками: первый раз в период советско-финляндской войны, второй — в ходе Выборгской операции 1944 года. Линия Мажино, несмотря на всю свою дороговизну и огромный гарнизон, не гарантировала Францию от вторжения немецких войск в 1940 году. Линия Зигфрида, как и другие немецкие линии, валы, бастионы и прочие укрепления, тоже не спасла фашистскую Германию от поражения. Как известно, УР представлял собой район или полосу местности, оборудованную системой долговременных и полевых огневых и других фортификационных сооружений в сочетании с различными естественными препятствиями, инженерными заграждениями и предназначенный для обороны специально подготовленными войсками. Обычно УРы состояли из нескольких оборонительных полос и отсечных рубежей, основу которых составляли узлы обороны о долговременными огневыми сооружениями. Промежутки между узлами обороны оборудовались укреплениями полевого типа. Укрепленные районы на нашей государственной границе были сооружены в период 1929–1935 годов, и благодаря С. А. Хмелькову мы знали о них почти все. По мощности оборонительных сооружений они уступали, допустим, той же линии Маннергейма. Долговременные огневые точки вооружались, как правило, лишь пулеметами. И тем не менее укрепленные районы, возведенные по старой государственной границе, сыграли свою роль при обороне Киева и в других приграничных сражениях. И это при всем том, что с них в начале 1941 года была снята часть вооружения для новых УРов, а штатная численность войск сократилась более чем на одну треть.

Новые УРы по западной границе начали возводить в начале 1940 года, когда я уже окончил академию. Общий проект их размещения был утвержден И. В. Сталиным. До развертывания военных действий удалось ввести в строй около 2500 железобетонных долговременных огневых точек, из них 1000 вооружили артиллерией, снятой, кстати, со старых УРов, остальные — пулеметами. Но и эти недостроенные укрепрайоны, особенно Рава-Русский и Перемышльский, явились для противника серьезной преградой. Враг неделю топтался на этом направлении; его натиск успешно сдерживали 41-я и 99-я стрелковые дивизии. Достаточно сказать, что 99-я дивизия оставила Перемышль только 29 июня по приказу командования.

Впрочем, я забежал слишком далеко вперед.

Знания, полученные на лекциях профессора С. А. Хмельков а, очень пригодились нам в годы Великой Отечественной войны, так как помогали находить верные решения по укреплений местности средствами полевой фортификации. Лично я не раз мысленно обращался за помощью к трудам С. А. Хмелькова при строительстве Ростовского и Грозненского обводов, да и во всех случаях, когда надо было возводить фортификационные сооружения.