Магия вне закона (СИ) - Севастьянова Екатерина - Страница 39

— Ты никак правила позабыла, Рейтли? — веселье в голосе стража сменилось холодной ненавистью. Ему надоели игры. Все. Он решил выпустить пар. — Или за целый год ты не смогла их выучить?

Я резко перевернулась на спину и все, что успела заметить, это иллюзорную сеть, которая накрыла меня, не оставляя ни единого шанса подняться, как бы я не пыталась.

— Ну что? — страж потянулся к застежке на военных штанах. — Повторим правила?

Сейчас меня изнасилуют…

— Я помню все ваши долбанные правила! — не имея смысла больше сопротивляться, я плюнула в склонившееся надо мной мерзкое лицо стража. — Все! До единого!

Страж отстранился, вытащил из петель свой кожаный ремень и не раздумывая нанес им несколько ударов по моему лицу. Хорошо, хоть я отклонилась, и по большей части удары пришлись на плечо.

— Начнем с простого. Как насчет сводов правил восьмой части внутреннего регламента Обители?

Полоска дубленой кожи описала круг и ударила по моим ногам. Я взвыла от боли.

— Правило первое, — новый удар, на этот раз по рукам, так как я закрывала ими лицо, — заключенные уважительно обращаются к стражам. Для тебя я не «эй, ты, урод, отпусти меня», а мистер Клэрис. Мистер! Клэрис!

— Хватит! — я закричала. Железная бляшка от ремня оставила болезненный отпечаток на животе. — Пожалуйста, хватит!

Носок военного сапога толкнул меня в бок, заставляя перекатиться и встать на четвереньки.

— Правило второе, — дубленая кожа прошлась по щеке, а я не успела вовремя увернуться, — заключенные принимают наказание, как должное. Ты заслуживаешь этого, поэтому прекрати сопротивляться и строить святую невинность. Ты несешь наказание за смерть верховного, ты…

— Я никого не убивала! — на автомате сорвалось у меня. Я слишком поздно себя одернула, когда слов назад уже было не вернуть.

— Начнем сначала, — огрызнулся страж, — правило первое. Заключенные используют уважительную форму обращения к стражам.

Ремень со свистом обрушился на мои ноги.

— Уважительную, значит, ты не перебиваешь. — Каждая законченная мысль сопровождалась новым ударом. — Уважительную, значит, ты просишь разрешения, прежде чем обратиться ко мне. Уважительную, значит, ты…

— Вильям! — холодный голос заставил мужчину оцепенеть.

Я всхлипнула. Рука стража, удерживающая ремень, замерла и опустилась. Из соседнего коридора к нам приближались уверенные шаги.

— Проверишь седьмой сектор? — спросил Йонас, как только его сапоги остановились напротив моего лица. Я рухнула на пол, прижавшись саднившей щекой к неровному бетону. — Там какие-то проблемы с датчиками? Генри все осматривает, но ему не помешает твоя помощь.

— У меня заключенная.

— Я разберусь.

— Лучше разберись с датчиками.

— Это не просьба, Вильям, — одернул его Йонас. — Это приказ.

— Черт, Йонас… — страж заворчал, — я так долго ее выслеживал! Дай мне немного расслабиться.

— После того как разберешься с датчиками.

— Но…

— Датчики тебя ждут.

Надо мной послышался короткий вздох, а потом снова шаги, не такие уверенные, как у Йонаса, но стремительно удаляющиеся.

— Я не выдержу… — сквозь слезы выдавила я, как только мне помогли подняться на ноги и избавиться от магической сети, — не выдержу…

— У тебя нет выбора.

Основатель прощупал мою руку, заставив согнуть ее в локте. Я зашипела, боль была нестерпимой.

— Ничего не сломано, — сообщил Йонас, проделывая то же самое со второй рукой. — К утру пройдет.

— Ни хрена у меня ничего не пройдет! — я выдернула здоровую руку и оттолкнула от себя мужчину. — Чего ты меня защищаешь все время? Чего ты опять пришел? Я не хочу так больше жить! Не хочу, слышишь? Сил нет!

Серая радужка с первым резервом почернела.

— Заткнись, — приказал Йонас.

— Сам заткнись! — я замахнулась и без разбору влепила ему пощечину. — Через неделю будет ровно год, как я торчу здесь! Триста шестьдесят дней ада! Еще столько же я не протяну! Нет смысла.

Страж перехватил мою руку и сжал запястье до хруста, я закричала и упала на колени. Кость переломилась.

— Давай! — я вздернула голову. — Убей меня! Убей, и покончим с этим!

— Ты с ума сошла?

— Не хоч-у-у… не хочу каждый день просыпаться с мыслью, что он последний. Не могу. Больше не могу. Все.

— Я думал, ты не собираешься сдаваться.

Я рассмеялась, отплевываясь от невесть откуда-то взявшейся крови. Наверное, губа треснула.

— Не собиралась! — мой крик разлетелся по всему коридору. — Когда у меня была надежда, что я выберусь из этого кошмара! А теперь этой надежды нет. Конгресс даже не читает мои письма, просто отправляет назад с печатью «отказано»!

— Мне тебя пожалеть? — с кривой улыбкой осведомился Йонас. — Погладить по головке? Или прошептать на ушко, как скоро все наладится?

— Ты холодный, как ледышка, — в слезах пробормотала я, рассматривая его отрешенные глаза. — У тебя нет жалости ко мне, и сломанная рука тому прямое подтверждение.

— Мне очень жаль, что система Обители не идеальна и пропускает сюда ни в чем неповинных магичек с тринадцатым резервом.

— Сандра тоже не заслуживает такого наказания…

— Сандра? — перебил страж. — Ты — ошибка системы, а она — нет. Я приглядываю за этой соплячкой, только чтобы ты не повесилась в душевой на шланге, когда ее тело кремируют. Она не умеет прятаться и передвигается по Обители как полудохлая сомнамбула.

— Это неправда, — всхлипнула я, начиная постепенно успокаиваться. — Ты ее просто не знаешь.

— Я достаточно хорошо разбираюсь в людях, чтобы отличать дерьмо от конфеток.

— Фу! — я измученно поморщилась. — Почему ты такой грубый?

— Учитывая то, что ты разговариваешь с основателем Обители на «ты», я могу

позволить себе не придерживаться условной вежливости.

— Ты ее никогда не придерживался.

Йонас надменно усмехнулся.

— Некоторых это заводит.

— Меня отталкивает.

— Вот поэтому мы больше не спим в одной постели, — ответил страж, тремя пальцами прощупывая мою руку, которую он же и сломал несколько минут назад. — Давай договоримся?

Я потерла запястье. Под силой первого резерва кости срослись.

— О чем?

— О тебе.

Страж поднял меня на ноги и придержал за плечо, чтобы я не плюхнулась обратно на колени.

— Я дам тебе две недели выходных, — серьезно пообещал он, — четырнадцать дней без пряток и стражей. За это время ты должна успокоиться и прийти в норму. Сейчас ты прячешься лучше, чем большинство заключенных в этой тюрьме. Всего за год ты запомнила несколько тысяч ходов. Это мало для Обители, но много для женщины с тринадцатым резервом. Через несколько лет станет проще, ты освоишься и перестанешь нуждаться в моей помощи.

Я покачала головой.

— Несколько лет… Я не знаю, чем закончится завтрашний день, а ты говоришь про какие-то несколько лет.

Йонас издевательски наклонился и чмокнул меня в разодранную от ремня щеку.

— Ты моя сладкая, — еще большей язвы, чем Йонас, я не встречала. Никогда!

Каждое его слово было пропитано агрессивной иронией. — Ждешь моего сострадания и утешения? Не выйдет. Я старше тебя на триста лет, а женские слезы, вроде твоих, вызывают у меня неконтролируемое желание выдавить глаза, из которых они текут. Поэтому либо ты, Рейтли, играешь по моим правилам, пока у меня не иссякло желание помогать ошибкам системы, либо проваливай отсюда и подыхай под каким-нибудь стражем без криков о помощи.

Я отшатнулась и, помедлив, опустила глаза.

Основатель хмыкнул.

— Вот так-то лучше, — похвалил он и, приобняв меня за талию, повел по коридору вперед через потайные ходы к моей пожизненно-тюремной камере.

Первая ночь в изоляторе прошла в кошмарах. Ничего другого я и не ожидала — мрачная камера не то место, где должна сниться цветная радуга или белые единороги с крыльями. Проснувшись утром, обнаружила, что до сих пор лежу на полу со смятой бутылкой в руке. Они издеваются?! Здесь каждый день дают снотворное? Если да, то это совсем не радует. Даже в Обители я отказалась от седативных препаратов. Лучше быть в трезвом уме, так больше шансов выжить и справиться с ситуацией.