Каникулы на Эленмаре (СИ) - Райская Ольга - Страница 29

— Вы немедленно пропустите меня к ней! Это курсант вверенного мне подразделения! — орал тангир Элвэ. Странно, никогда не слышала, как он кричит. Дарин умел говорить так, что вокруг все замолкали и внимательно его слушали, даже если до этого в помещении стоял гвалт

— У меня приказ легара, никого не пускать к фаэре Верник! — что ж, медики тоже могут быть суровыми и непоколебимыми. Голос маленького ксури даже не дрогнул.

— Поймите, фаэр Париту, я обязательно должен увидеться с Алевтиной! — «леденец» немного сбавил обороты.

— У Верник психическое расстройство с депрессивной составляющей, в следствии чего девочка просто не выдержала всего, что на нее свалилось. В ее состоянии покой нужен, хотя бы пару дней. Вы понимаете, что такое покой, тангир Элвэ? — доктор был не приклонен.

— Понимаю, — вздохнул Дарин, а мне ужасно захотелось его увидеть. Ну хоть одним глазочком, хоть в щелочку, но встать почему-то я не могла.

— Тем более, — продолжил разговор Вику Париту, — насколько я знаю, все события, так повлиявшие на Верник, вы пережили вместе. Боюсь, если она вас увидит, ей может стать хуже.

— Не станет ей хуже, доктор! — тангиру тоже было не занимать настойчивости, — Поверьте, я точно знаю, как сделать Алевтине Верник хорошо…

— Нет! — ксури по прежнему стоял на своем, а у меня вся кровь прилила к щекам, когда я услышала, что сказал ему Дарин. Стыд-то какой… Ну, «леденец»!

— Вы же сами были молодым! — взмолился Элвэ.

— У вас с Верник отношения? — спросил док. Ну, да. Такая стратегия могла сработать, ксури очень ценили чувства, берегли свои и уважали чужие.

— Пока нет, но очень скоро будут! — пылко пообещал мой тайный, супер секретный муж, — если вы, конечно, разрешите увидеть Алю. Хоть на минуточку!

Последняя фраза была сказана так жалобно, что доктор не устоял.

— Ладно! На минуточку! — ответил он.

— Спасибо! — ликовал за дверью Дарин.

— И чтобы без глупостей! Верник волноваться нельзя. Вы меня поняли?

— Да, док! Буду самым смирным навещающим.

— У вас пять минут! — предупредил ксури, в коридоре раздались его удаляющиеся шаги.

Дверь открылась и на пороге возник сияющий, как медный таз, тангир Элвэ, по совместительству мой муж. Дарин улыбался, разглядывая меня, и в бирюзе с золотыми искрами разливалась нежность.

— Привет! — выдохнул он в мои губы прежде, чем завладел ими нагло и бесцеремонно. Правда поцелуй был коротким, но очень горячим, — как ты, птенчик?

— Встать не могу, — зачем-то пожаловалась я.

— Ну это стандартная процедура. Тебе нужен покой, вот медики и обездвижили, избавив от лишних движений. Сутки лечебного сна и будешь, как новая! — тараторил Элвэ, суетливо поправляя одеяло, — кто же знал, что ты такая слабенькая…

— Я??? Я слабенькая? Уж не с эленмарками ли своими ты меня спутал? — разозлилась я.

— Своих эленмарок у меня нет, — снова принялся хлопотать вокруг меня Дарин, на этот раз потянувшись к подушке. Я бы сочла это забавным и даже милым, если бы в этот момент так на него не сердилась, — а вот жена у меня есть, своя собственная! Единственная. Слабенькая, больная, которой нужен покой…

— Дарин! — прорычала я.

— Да, птенчик! — улыбнулись мне.

— Поверь, когда я смогу двигаться…

— Понял. Беру свои слова обратно Пока слабенькая, а потом станет сильной и выносливой, как экитара с планеты Пиус.

— Как кто? — переспросила я.

— Не важно, — ответил хитрый муж и мне сразу стало ясно — первое, что сделаю, когда выйду отсюда, посмотрю в комме кто такие экитары.

— Что произошло? Погодин сказал нас искали две недели, — перевела тему разговора.

— Да, это стало неожиданностью. Получается время в храме идет быстрее?

— После обряда, стали происходить странные вещи. Фиолетовый воздух Лорны словно сгустился и окутал нас плотным, светящимся коконом, а потом я уснула. Мне казалось, я не долго спала, но скорее всего именно тогда и прошло так много времени, потому что к моменту пробуждения на тебе не было ни царапины.

— Да, дела… — протянул Дарин.

— Что делать будем? — нужно было выстроить правдоподобную версию событий для всех, при этом умолчав о храме и обряде.

— Скажем правду. Почти. Немного недоговорим. Благодаря моей боевой трансформации нас выкинуло на скальный выступ. От удара мы потеряли сознание, а когда очнулись, стали выбираться к людям, что было совсем не просто.

— Поверят ли? — я внимательно посмотрела на Дарина, — нас ведь искали.

— Искали, — согласился он, — но в ущелье не работает никакая техника, а поисковики могли нас и не заметить. Там достаточно мест где наши бессознательные тела были бы надежно спрятаны.

— Это верно. Мы с Сумраком, когда тебя искали, несколько раз пролетали мимо, потому что ты находился в похожем месте. Немалых трудов стоило тебя доставить в храм… Хотя, можно было бы обойтись и без этого. Как оказалось, у моего лайвелла извращенное чувство юмора и ему просто нравилось смотреть, на то, как я мучаюсь. А жаль. Мне искренне хотелось спасти тебя, Дарин. Веришь? — слова давались не просто. Обида на кошака никуда не исчезла и лишь немного притупилась.

— Верю, птенчик, верю, — тихо сказал «леденец», — ты на самом деле спасла меня. Это твой голос я услышал, блуждая во мраке, и пошел на него. Страшно было? Мой вид напугал тебя?

— Совсем чуть-чуть, и то только вначале, — не стала лукавить, — а потом поняла, что монстр это ты и успокоилась, у него были твои глаза и в них была я.

— Ты в каждой частичке моей души, птенчик, — улыбнулся муж и снова поцеловал меня, нежно так, едва коснувшись губами моих, а хотелось большего…

— Тангир Элвэ! — раздался от двери грозный голос доктора, — вы испытываете мое терпение!

— Уже ухожу, — и Дарин поднялся с краешка моей кровати, — отдыхай, Алечка.

Муж извлек из кармана форменной куртки плитку молочного шоколада и положил на тумбочку. Не забыл. От такого простого знака внимания стало так тепло на душе и я улыбнулась мужу, искренне и благодарно А когда он ушел, ксури внимательно посмотрел на меня, проверил показания каких-то приборов, стоящих рядом с кроватью, и спросил:

— Верник, у вас с тангиром отношения?

— Что вы, доктор, — улыбнулась пожилому мужчине, — я отлично понимаю, что эленмарцы проводят время с женщинами различных рас, а судьбу связывают только со своими.

А что? Это было не такой уж ложью. Просто не всей правдой.

— Хорошо, что вы это понимаете, Верник, — пробормотал смущенный доктор и поспешил покинуть комнату.

Присев на лавочку сбоку от своего домика, погруженный в свои мысли, Стас рассматривал странное небо Лорны. Вдруг, его внимание привлек тихий шорох. В фиолетовых сумерках, стараясь держаться тени, мимо проскользнул кто-то небольшой и малоприметный. Погодин насторожился. Лагерь давно спал, сигнала-оповещения о вторжении не было. Странно, кто мог ночью, после отбоя красться в сторону лабораторного сектора? И что ему там понадобилась? Вроде ничего ценного пока не находили. На время поиска тангира Элвэ и Верник, вообще, приостановили все работы. Треугольник! Треугольник из странной пещеры на Медриксе! Он не сомневался, что его догадка верна и бесшумно двинулся вслед за ночным воришкой.

Фигура злоумышленника, скрытая плащом, мелькнула на участке освещенном фонарем и тут же скользнула снова в тень. Погодин наблюдал за вором, прижавшись спиной к стене лаборатории. Что-то зашелестело, потом защелкало и вдруг наступила темнота, слабо разбавленная отблеском фосфорицирующих растений. Единственный фонарь потух, звуки стихли. Погодин не видел того, за кем пришел сюда, но ощущал, что незнакомец еще здесь и весьма близко.

Дверь в здание осталась позади. Видимо, парадный вход преступника не интересовал. На окнах то и дело по контуру пробегали синие огоньки сигнализации, и на них воришка тоже не обратил внимание. Почти на границе с землей было выведено вентиляционное отверстие. Оно было маленьким. Пролезть в него смог бы разве что ребенок или очень хрупкая девушка. Стоп. В лагере всего две девушки, у которых размеры позволили бы это сделать. Верник и эта леди Темного Круга, Алейна, кажется. Постольку поскольку именно в этот момент Алька находилась в медицинском домике, более того, Погодин знал об этом наверняка, потому что сам лично заходил справиться о ее здоровье всего час назад, и подруга спала сном младенца, то оставалась «темная».