Свет моей души (СИ) - Овсянникова Ирина Анатольевна "Эшли" - Страница 1

1

   Одиночество... У этого слова много определений. Я каждый день придумываю новые. Например, сегодня, мне представляется, что одиночество - это такое состояние, когда абсолютно все равно, что за окном отвратительная погода. Осень уже вступила в свои права, и улицами завладела промозглый ветер, моросящий дождь. Но меня это почти не трогало. Разве что беспокоило отсутствие нормальной теплой одежды. Мой родной город, Морфолк - столица Окраиной Империи, погружался в осеннюю серость, скуку и слякоть. В такое время обычно торопишь зиму. Хочется, чтобы снег быстрее скрыл эту серость и грязь.

   Я возвращалась домой быстрым шагом, стараясь обходить лужи, потому что сапоги оставляли желать лучшего. Если ступить в воду, непременно промочу. Старый заношенный плащ совсем не грел. Его когда-то носила мама. Он был красивым, теплым, с большим меховым воротником. Сейчас же плащ выцвел, протерся в нескольких местах. А меховой воротник пришлось и вовсе отпороть за жалкий тусклый вид. Наверное, я легко бы смогла сойти за простую бродяжку, если бы не роскошный ярко-синий палантин, которым я постоянно укрывала голову, плечи, и даже лицо. Мягкая ткань согревала в холодные дни и дарила приятную прохладу в жару. Подарок знахарки приносил мне много приятных сюрпризов, да и жизнь делал намного легче.

   Я шла, сжимая корзину с овощами озябшими пальцами. В это время на улицах было много прохожих, поэтому приходилось опускать край палантина так, чтобы не было видно моих глаз, а то не оберешься косых взглядов... Как бы упросить хозяйку хоть немного повысить жалование? На те гроши, что я получаю, уж точно не одеться на предстоящую зиму. Но леди Клаус такие глупости не волновали. Она считала себя благодетельницей, раз уж оставила несчастную сиротку в доме, да еще и обеспечивает. По ее мнению... Как я дожила до такой жизни? совершенно бесполезные двадцать два года. Что я помню? Только одиночество и грусть.

   Особняк Клаусов был одной из достопримечательностей Морфолка. Старинный, внушительный, увитый зеленью, цветущей разноцветными бутонами... Впрочем, осенью особняк неизменно утрачивал привлекательность. Зелень пропадала, бутоны сохли. Почерневшие вьющиеся стебли становились похожи на щупальца неизвестного подземного монстра, овивающие каменные стены. Казалось, еще чуть-чуть, и дом скроется в темных недрах... Иногда мне даже представлялась эта картина. Признаюсь, я бы не очень расстроилась, случись такое наяву.

   Я вошла через неприметную калитку на заднем дворе и прошмыгнула в дом через ход для слуг. Леди Мартина Клаус терпеть не могла, когда обслуга попадается на глаза. Она жила в твердой уверенности, что слуги должны быть незаметными и ненавязчивыми, потому как полноценными людьми их не считала. А уж себя-то вместе с ненаглядным сыночком возносила до небес. Неудивительно, что муж очень быстро сбежал от такого сокровища. Да и остальные мужчины не задерживались.

   Зайдя на кухню, поставила корзину с овощами на стол и наконец-то сняла надоевший промокший плащ. Со вздохом осмотрела вещь, подсчитывая прорехи, затем осмотрела сапоги, которые, конечно же, промочила. Еще раз вздохнула и разложила мокрую одежду у разожженного очага. Сама присела рядом, грея руки, зябко кутаясь в палантин, с которым никогда не расставалась. В кухню вошла кухарка Лэйси, высокая моложавая женщина, которая никогда не грустила, даже если хозяйка разносила в пух и прах ее готовку. Улыбнувшись мне, она принялась доставать овощи из корзинки. Лэйси всегда была добра со мной, вежлива, но все же некоторую настороженность по отношению к себе я чувствовала. Впрочем, к другому отношению и не привыкла.

   - Ну как обстановка? - спросила я.

   Мне пора было заняться уборкой, поэтому сперва неплохо было выяснить, в каком настроении хозяйка, и в какой комнате предается отдыху после тяжелых ежевечерних балов.

   - Кричат опять, - ответила Лэйси. - Как обычно. Похоже, Джозеф опять что-то стащил.

   Ну вот, это надолго. Джозеф Клаус - семнадцатилетний сын хозяйки, ее главная любовь и гордость. Грубиян, разгильдяй и вообще отвратительный тип. Целыми днями пропадает в игорном доме со своими дружками. Мамашины деньги спускает на выпивку и продажных женщин. Леди Клаус слишком поздно поняла, что упустила сына. Решила бороться с ситуаций, лишив Джозефа денег. Но тот не растерялся и принялся таскать из дома все, что можно было выгодно продать. Ужасная семейка...

   Погревшись еще немного, достала свои принадлежности для уборки. А было их немало. Хозяйка вдобавок к прочим прелестям характера обладала маниакальной страстью к чистоте. Палантин я снять не могла, чтобы не раздражать окружающих видом своих волос, поэтому обернула ткань вокруг головы и закрепила шпильками, чтобы не мешала при уборке.

   Крики стояли на весь дом. Леди Мартина со свойственной ей преувеличенно-актерской манерой отсчитывала сына за очередной проступок. Отлично, буду подальше от ее комнаты, а то еще попадусь под горячую руку. Но уйти я не успела, потому что ругающиеся родственники выскочили в коридор, хлопнув дверью так, что весь дом, кажется, содрогнулся.

   - Отдай сейчас же! Ты не понимаешь, что наделал! Этот гарнитур достался мне от прабабки! Это фамильная ценность! Я все терпела, Джозеф, но это переходит всякие границы! Рубины, бриллианты... Бешенные деньги! Отдай, прошу тебя... Приказываю! Отдай драгоценности, и я сама оплачу твои долги, обещаю! - кричала леди Клаус.

   Признаться, я всегда восхищалась эффектной внешностью этой женщины. Высокая, черноволосая, с великолепной фигурой. Выглядела она лучше многих моих ровесниц. Роскошные наряды и драгоценности украшали ее еще больше, придавали царственный вид. Она и при дворе Императора выглядела бы абсолютно органично. К несчастью для нее, род Клаусов не был настолько знатен, чтобы быть вхожим ко двору.

   - Ты сумасшедшая! - закричал Джозеф, тряся кудрявой головой. - Ничего я не брал! Не смей на меня кричать!

   Последний раз я видела этого мальчика трезвым, кажется, еще в детстве. Безвкусно одетый, в блестящем кафтане и высоких красных ботфортах, выглядел он комично. Впрочем, Джозефа такие мелочи не волновали. Он считал себя хозяином жизни, а потому мог выглядеть и вести себя, как ему вздумается.

   - Тогда где драгоценности? Где этот гарнитур, ответь!

   - Наверняка, служанка стащила! Сама напустила в дом кучу отребья, а меня обвиняешь! Это Сильвия, я уверен! Она же бездушная, проклятая!

   Услышав собственное имя, вздрогнула. Вот змей кудрявый! Постоянно портит мне жизнь с тех пор, как я ему отказала. Наглец приставал ко мне, в очередной раз напившись, как скотина. Все хотел посмотреть, что там, под палантином. К счастью, он щуплый и невысокий, даже ниже меня. Поэтому справиться с ним мне не составило труда. Теперь он мне постоянно мстит.

   Я бросилась в свою комнату, так как была уверена, что у подлеца Джозефа хватит наглости что-нибудь подбросить мне. Оказавшись в своей каморке, принялась судорожно осматривать постель, но не успела ничего проверить, потому что леди Клаус ворвалась ко мне разъяренной фурией. Джозеф маячил тут же, бросая на меня злорадные взгляды. Теперь меня точно ничего не спасет. Как обычно в таких ситуациях, на меня накатило безразличие. Я равнодушно смотрела, как хозяйка выкидывает из ящиков комода мои вещи, перетрясает постельное белье. В такой крошечной каморке, которую и комнатой-то можно назвать с трудом, не сложно отыскать что угодно. Даже то, чего там быть не должно. Леди Мартина сдернула простынь, и на пол упал широкий золотой браслет с красными и белыми камнями. Я даже не испугалась. Знала, что так будет...

   Хозяйка больно вцепилась в мои плечи и встряхнула.

   - Где остальное, мерзавка, отвечай! - прошипела она. - Еще серьги и колье! Где они?

   - Я ничего не брала, - прошептала, осознавая бессмысленность оправданий.