Моя нечисть (СИ) - Волгина Надежда - Страница 9

Мысленно поблагодарив Ивана, я набросилась на еду и поняла, что ничего вкуснее в жизни не ела.

Вторым пунктом программы был поиски «душа». С этим вопросом я и направилась к дереву лешего, очень надеясь, что он уже не спит, и стараясь не думать, чем он занимался ночью.

До жилища Ивана я не дошла, встретив последнего по пути. От его вида у меня чуть ноги не подкосились. Я смотрела во все глаза на потрясающего мужчину и снова проклинала собственную реакцию на него. Ну зачем он сегодня оделся, как обычный городской парень — в джинсы с декоративными заплатами и легкую рубашку с коротким рукавом, сквозь которую просвечивала его загорелая кожа с бугрящимися на ней мышцами? Да встреть я такого парня в городе, моментально бы потеряла голову. Но я же знаю, кто он на самом деле. Леший лесной, самая настоящая нечисть.

И, возможно, я бы не поверила в это ни за что, ни получи несколько тому подтверждений. Как мне теперь-то бороться со своей реакцией? И самое главное, как спрятать от него противные мысли, что так и лезут в голову.

Погруженная в невеселые мысли, не имея сил оторвать от него взгляда и чуть не плача от расстройства, я приблизилась к тому, кого еще пару минут назад хотела благодарить за завтрак, а теперь готова была не видеть совсем.

Так мы и стояли какое-то время друг возле друга. Я, потупив взор, словно девица на выданье, а он, рассматривая меня и тоже не торопясь заговорить. Игра в молчанку надоела ему первому.

Почувствовав его пальцы на подбородке, я вынуждена была поднять голову и заглянуть в его глаза.

В его взгляде я прочитала печаль, и от этого плакать захотелось еще сильнее.

— Что с тобой? — спросил Иван, и голос его заставил еще сильнее затрепетать мое бедное сердце.

А то ты не знаешь? Неужто еще не покопался в моей дурацкой голове?

— Спасибо за завтрак, — только и смогла выдавить я, заставляя себя не смотреть на его губы, которые находились так близко от моего лица.

В ответ ожидала что-нибудь ехидное, на тему моей беспомощности и очень удивилась, когда он тихо произнес:

— Хотелось сделать тебе приятное.

Лицо серьезное, губы плотно сжаты и в глазах даже намека на насмешку нет. Значит, не шутит.

Правда, думал обо мне? Я смотрела на Ивана во все глаза, все еще пытаясь отыскать подвох в его словах.

— Сколько времени еще потребуется, прежде чем ты научишься доверять мне? — еще тише спросил Иван, словно боялся потревожить лес в эти утренние часы.

А потом он накрыл мои губы своими, и все остальное перестало иметь для меня значение. О чем я думала? Что не хочу его поцелуев? Да я мечтала о них, наверное, с того момента, как только увидела его. И сейчас я получила этому подтверждение, полностью растворяясь в нем, наслаждаясь его губами и прикосновениями рук. Он так нежно прижимал меня к себе, словно боялся раздавить.

Я же хотела почувствовать его каждой клеточкой своего тела, слиться с ним во единое целое.

Руки сами пробрались к нему под рубашку и коснулись прохладной гладкой кожи. Я задохнулась от наслаждения — вот то, чего я подспудно хотела, о чем мечтала и себе не признавалась. Пальцы пробежались по его спине, и я почувствовала, как на короткий миг Иван замер, но уже в следующее мгновение мы слились в более страстном поцелуе.

Я и не заметила, как оказалась на земле, прижатая его телом. Мои губы находились в плену его губ — желанном, страстном и невозможно приятном. Рука Ивана скользила по моему телу, развязывая поясок туники, распахивая ее… Он положил горячую ладонь мне на живот и прервал поцелуй. Заглянул мне в глаза. Сквозь туман страсти я прочитала лишь его ответное желание, и голова пошла кругом о силы его эмоций.

Да. Да!.. Уже не «молили», а откровенно «кричали» мои глаза. Я даже не пыталась замаскировать желание, открываясь ему навстречу, предлагая себя всю. Никого до этого не желала так сильно, чувствовала, что если не получу удовлетворения, то умру на месте. Он снова со стоном припал к моим губам и накрыл рукой грудь, согревая ладонью прохладный шелк топа. Соски напряглись и требовали освобождения. Я готова была сама избавиться от остатков одежды, лишь бы удовлетворить собственную страсть. Она лишала меня самообладания, превращая в самку, подчиняя инстинктам.

Но в следующий момент пелена спала с моих глаз. Я поняла, что Иван уже не целует меня, и руки его не гладят трепещущее тело. Он отстранился и смотрел на меня. Его взгляд… Нет же, нет.

Нельзя так поступать. Мое сердце сейчас остановится, не вынесет разочарования. Печаль и сожаление плескались в его глазах. Эти чувства невозможно было перепутать с какими-нибудь другими. Ничего не будет! — прострелила голову мысль. Моей страсти суждено остаться неудовлетворенной.

— Почему? — прошептала я, чуть не плача, изо всех сил стараясь сохранить остатки мужества.

— Нам нельзя, — только и сказал он, отводя взгляд. — Я не должен…

Иван встал и помог подняться мне. Я тоже больше не смотрела на него, борясь с унижением.

Понимала, что это совсем не то чувство, которое должна сейчас испытывать, но ничего не могла с собой поделать. Только что мною пренебрегли и сделали это не очень вежливо. Похоже, с моими желаниями тут никто не собирался считаться.

Иван какое-то время молча стоял рядом, а потом только и сказал:

— Пойдем, покажу тебе озеро. Оно рядом… Сможешь ходить туда одна.

Больше всего мне хотелось убежать сейчас куда-нибудь подальше, не видеть его никогда, даже издалека. Я заставляла себя идти рядом с Иваном и сохранять видимость спокойствия, тогда как все внутри меня клокотало, кровь пульсировала в висках, и в душе росла злость, готовая выплеснуться наружу в любую минуту.

Он продолжал сохранять молчание, и этот факт больше всего выводил меня из себя. Я уже готова была взорваться и высказать ему все, когда Иван схватил меня за руку, далеко неласково дернул в сторону и прижал спиной к дереву. Впервые с момента раздора я заглянула ему в глаза и поразилась злобе, плескающейся в них.

— Ты правда думаешь, что одной тебе плохо? — приблизил он о мне свое лицо, прижимая рукой к дереву, не давая пошевелиться или отвести взгляда. — Страдаешь от неудовлетворенной похоти? Я все ждал, когда же разумное зерно появится в твоей голове, но ты продолжаешь накручивать себя, жалеть… Ах, бедная я несчастная. Как несправедлива ко мне жизнь!

Его слова хлестали, словно он наотмашь бил меня по лицу. В глазах темнело от злости и возмущения. Он еще и обвиняет?. Когда сам и виноват, что мы оказались в такой ситуации.

— Да пошел ты к черту, воспитатель хренов! — попыталась оттолкнуть я его. — Что хочу, то и думаю, понял? И ты не можешь мне запретить это делать, даже нахально копаясь в моих мыслях.

Неприятно, пошел вон из моей головы! — выплюнула я, продолжая буравить его взглядом.

Какое-то время он еще удерживал меня, пока его взгляд не заволокла усталость, которая показалась мне вековой.

— Иногда мне кажется, что ты неисправима, — он убрал руку и позволил отойти мне в сторону. — Поступай и думай, как знаешь… Я же постараюсь тебя не тревожить без необходимости. Живи, как хочешь, как можешь…

— Так отпусти меня домой! — выкрикнула я.

Больше всего на свете в этот момент я хотела оказаться подальше от этого леса, всей этой волшебной братии, а главное, больше не видеть и не слышать его.

— Не я тебя сюда привел, не мне и отпускать. И кстати, только от тебя зависит, как долго ты тут пробудешь.

— Что ты хочешь сказать?

— Только то, что сказал, — он отвернулся и указал в сторону просвета, виднеющегося между деревьями. — Иди туда, озеро метрах в пятидесяти отсюда.

И ушел. Больше он не сказал мне ни слова. Даже не посмотрел — развернулся и затерялся среди деревьев.

Я какое-то время смотрела ему в след, а потом побрела в сторону озера, чувствуя, как ноги отказываются слушаться, и каждый шаг дается с трудом.

Вид озера поразил меня в самое сердце. Совсем крохотное, оно искрилось в лучах солнца и переливалось всеми оттенками синего. По берегу заросло камышом, кроме узенькой тропинки, чтобы можно было спуститься к воде. И по всюду плавали кувшинки, придавая озеру праздничный, подвенечный вид. Интересно, люди могут видеть эту красоту? Или озеро существует только в волшебном лесу? Нужно будет спросить об этом у Ивана.