Моя нечисть (СИ) - Волгина Надежда - Страница 16

— Не боись, — рассмеялась она. — Не все тут убитые. Большинство из них я похищаю и делаю своими слугами. Ну, а поскольку я самая что ни наесть нечистая сила, то и облик их соответствующий, — гордо выпрямила она спину. — Но ты, девка, думаешь не о том.

Конечно не о том. Я просто тяну время, ну и выясняю заодно кое-что для себя. Хотя, зачем я это делаю, так и не понимала, в голове по-прежнему не было ни единой разумной мысли.

— Так вот! — вновь заговорила София, и голос ее на этот раз прозвучал зловеще. — Видела я вас с Иваном. Если он был с тобой даже не в образе человеческом, то все гораздо серьезнее, чем я думала…

Она сейчас говорила почти то же, что не так давно пыталась втолковать мне Лера. Но я отказывалась в это верить. Если чувства Ивана так серьезны, то почему он старательно отталкивает меня, избегает встреч, хочет поскорее избавиться? Что-то тут не то.

— … Должна я устранить помеху в твоем лице, — снова донесся до меня голос ведьмы.

Смысл слов моментально достиг моего сознания, и я, наконец, поняла, зачем понадобилась ей.

Она просто-напросто хочет убить меня. Тут уже не только холодок по спине пробежал, а волосы вовсю зашевелились на голове от пронизывающего ужаса. Но я не хочу умирать в расцвете сил!

— Сама я сделать этого не могу. К сожалению, духи запретили мне вмешиваться в жизнь людей, не считая покинутых родителями детей и подростков. Сложись все иначе, я бы не побрезговала испачкать о тебя руки. Но есть одно существо, которому даже духи не указ. Вот ей-то я тебя и отдам, — довольно разулыбалась София, в то время, как я все больше холодела от неконтролируемого страха. — Находится она даже ниже самой низшей ступени лесной нечисти. Ничем не брезгует…

Договорить ведьма не успела, поскольку снова появилась Танька.

— А вот и мои мавочки подоспели, — ласково пропела она. — Сколько вас там? — строго спросила у Таньки.

— Девять. Остальные на охоте, — отозвалась та, а я подумала, что голос у нее может быть только таким — жалобным, каким и показался мне в самом начале, чтобы наверняка рождать в душах людей сострадание.

— Отлично. Справитесь. Вставай! — перевела она на меня взгляд, и глаза ее полыхнули зеленым пламенем.

Я послушно встала, потому что сопротивляться сил не было. Не иначе, как воля ведьмы заставляла меня подчиняться. Меня «вывели» за дверь, и я оказалась окруженная детьми разного возраста. Все они были одеты в длинные рубахи, и лица всех поражали бледностью. Слава Богу, никто из них не поворачивался ко мне спиной, а лишь разглядывали меня с болезненным любопытством.

Жалость шелохнулась в душе, когда я всматривалась в лица этих детей. Ведь они еще таким глупые, не достигшие ни половой, ни умственной зрелости. А в кого уже превратила их злая нечистая сила. Как же несправедлива порой бывает жизнь к тем, кто и так многим обделен!

— Красавицы мои, — лицемерно обратилась ведьма к своим малолетним слугам. — Проводите ее к Яге. Хоть я и наложила на нее заклятье подчинения вам, но глаз своих шустрых с нее не спускайте, шага в сторону сделать не позволяете. Как бы и о чем она вас не молила, вы должны передать ее в руки старухи, да побыстрее.

Затем она посмотрела на меня и усмехнулась:

— Думала ли ты, когда совершала самую большую глупость в жизни, что закончишь так плачевно?

Злость всколыхнулась в моей душе. Пусть я и подчинялась ее воле физически, но разум мой принадлежал только мне.

— Может быть, я и вела не самый праведный образ жизни, часто ошибалась… Но я жила. А чем занималась ты? Что, кроме злобы, сможешь вспомнить, когда придет твой черед покинуть этот мир?

Улыбка сползла с лица ведьмы, а глаза превратились в две злые щелочки. Но я не жалела, что сказала ей это, и продолжала смело смотреть на нее.

— Поверь мне, случиться это очень нескоро, — зашипела она. — Я еще проживу не одно столетие.

А ты можешь начинать считать минуты. И Иван будет моим!

— А моим он никогда и не был, — пробормотала я скорее себе, чем ей, но успела заметить удивление на ее лице.

Смотреть и дальше мне на нее не хотелось. Я отвернулась и первая пошла от ее избы. Мавки засеменили за мной.

По мере удаления от ведьмы, я чувствовала, как ее колдовство слабеет. Наверное, если бы сильно исхитрилась, то смогла бы провести этих несмысшленышей, что только внешне меня пугали. Но я не хотела. В душе разрасталась апатия и нежелание что-то предпринимать для собственного спасения. Ради чего? Ради дальнейшей жизни без моего лешего? Не хотела я такой участи. Половина сердца уже не принадлежала мне, и я точно знала, что из плена она никогда не вырвется. А как жить наполовину? Этому меня никто не научил. И перевоспитание тут вряд ли поможет.

Танька все время забегала вперед и заглядывала мне в лицо. Видно, пыталась определить, чем вызвана такая покорность, и не задумала ли я чего. Я ей лишь грустно улыбалась, жалея все сильнее. Тебе бы с парнями начинать встречаться, а не верховодить мелкой нечистью на службе у ведьмы. Эх, как же это все несправедливо. Видя мой такой настрой, она быстренько ретировалась.

Скорее всего, не по себе становилось ей от моей жалости.

Когда мы приблизились к покосившейся избушке на натуральной курьей ножке, я, наконец, поняла, кого София называла Ягой. До этого паззл в моей голове не складывался. Это же как в самой настоящей сказке. Тут живет настоящая баба Яга!

Танька хлопнула в ладошки трижды, и избушка заскрипела, поворачиваясь к нам передом, а к лесу задом.

— Наконец-то! — распахнулась дверь, выпуская на крыльцо лохматое замызганное создание с огромный горбом, крючковатым носом и глазами навыкате. — Чего так долго тащились?. Мне уже когда матушка сообщила о гостинце.

Гостинцем, по всей видимости, являлась я. Эта мысль лениво проскользнула в моей голове. К тому моменту я уже смирилась со своей участью.

— Топай, давай, сюды, как тебя там… — велела Яга.

Заставлять уговаривать себя не стала, послушно поднялась на крылечко и даже помахала на прощание мавкам. К тому моменту колдовство ведьмы совсем испарилось, а его место в моей душе заняло полнейшее равнодушие.

— Кыш отсюда, навь проклятущая! — заорала Яга на мавок, и те бросились врассыпную. Видно и правда, никто ей не был указом, раз эти бедняги так перепугались. — Ходят тут всякие… — пробормотала она, заталкивая меня в тесную замызганную избу.

Любопытство стало сильнее равнодушия, и я огляделась. В таком убогом жилище мне еще бывать не приходилось. Даже мой шалаш мог показаться дворцом по сравнению с этой избой. Из мебели тут ничего не было, кроме грязной тряпки на полу и огромной печи в углу. Зато паутина свисала огромными тенетами отовсюду. Она уже и на мне успела обосноваться. Я брезгливо отряхнула голову и платье, опасаясь пауков. Их я боялась с детства.

Старуха приблизилась ко мне и обошла вокруг. От нее так воняло, что я невольно зажала нос.

— Что, брезгуешь? — противненько хихикнула она. — А вот я не побрезгую… Ох, и худосочная ты, — взяла она мою руку, подняла, а потом бросила. — Невкусная, наверное… Но ничего, специями приправлю.

— Что вы собираетесь со мной делать? — опасливо спросила я, хоть в голове уже шевелились догадки.

— Как что? Зажарю и съем. А пока полежи в углу.

Она взмахнула руками, и тут же я оказалась туго опутанная веревками. Еще одним взмахом старуха швырнула меня об пол и закатила в угол. Боль прострелила такой силы, что я не выдержала и закричала.

— Поори напоследок, я потерплю.

С этими словами Яга принялась растапливать печь, швыряя в нее огромные полена.

Господи, пощади, мысленно взмолилась я. Не такая я уж великая грешница, чтобы до такой степени жестоко меня наказывать. Ну хочешь ты стереть меня с лица земли, стирай, но не заставляй умирать в муках.

— Не могли бы вы сделать так, чтобы я ничего не почувствовала? — слабым голосом попросила я.

Не смерти я боялась, а боли. Никогда не могла ее достойно сносить. Даже у стоматолога тряслась, как осиновый лист на ветру.