Двойная старуха
(Фантастика Серебряного века. Том VIII) - Чулков Георгий Иванович - Страница 16

Он отодвинул засов.

— Ой, ба-а-тюш-кии! — в ужасе завопил он не своим голосом, отступая в глубь двора. — Свят, свят!

Блакк, окоченевший от холода, выбивая зубами частую дробь, прошмыгнул в сени и вошел в горницу.

При его появлении девушки, ополоумев от ужаса, с воплями о помощи выбежали на двор, выскочили в поле и скрылись в мятущихся снежных спиралях метели.

А продрогший Бланк забрался на горячую печь и там залег, корчась от мучительного кашля.

Лесник Никита, явившийся ночью к приставу Бородину вместе с дочерьми и гостьями, заявил, что в его дом приехал в боярской колымаге… «сам леший», и что «они-де, бежав от него в великую стужу, совсем раздетые, едва ушли живы».

Бородин немедленно доложил о происшествии Грозному.

Стрелецкий отряд, прибывший в домик лесника вместе с медиком, нашел Бланка на печи.

Он был мертв.

Место, где стоял этот домик (вероятно, Большая Якиманка), в позднейших актах часто упоминалось под названием «Лешево Урочище»; под этим названием оно было известно и в народе; но впоследствии, с расширением площади столицы и уничтожением подмосковных лесов, название это исчезло и мало-помалу совершенно забылось.

След «вененусов», унесенных гориллой, отыскался: весной, когда на Балчуге стаял снег, прохожие нашли флакончики, оброненные Бланком, и попробовали их содержимое. Многие отравились. Это обстоятельство, послужившее к созданию слуха, что немцы отравляют народ, окончилось погромом всех иностранцев, живших в Немецкой слободе.

Сам Бомелиус, уличенный в заговоре против Грозного, погиб в ужасных пытках.

А. В. Шиунов

ДВЕ ИМПЕРАТРИЦЫ

Видение в Летнем дворце

Смутная тревога была написана на всех лицах.

В прихожих дворца толпились слуги. Палаты были ярко освещены, но, несмотря на это, все там было окутано мертвой тишиной, которая жутко тяготила всех и действовала неприятно, даже на самого всесильного Бирона. Медленно и задумчиво ходил он в своем рабочем кабинете, поминутно останавливаясь и прислушиваясь к зловещей мертвой тишине.

С той самой минуты, когда императрица Анна Иоанновна почувствовала приближение смерти, он совершенно потерял присутствие духа: ведь приключись что с Анной Иоанновной, положение и власть ее фаворита могли резко измениться.

Герцог, за одни сутки, в сотый раз перебирал в своей памяти все подробности происшедшей с императрицей галлюцинации, так внезапно подорвавшей ее драгоценное здоровье.

А произошло это так. Сидя за карточным столом с ним, Остерманом и Головиным и играя в ломбер, императрица вдруг побледнела и, выпустив из рук карты, быстро, несмотря на свою полноту, так отягощавшую ее в последнее время, поднялась со своего кресла. Она провела рукой по глазам, словно хотела убедиться в реальности происшедшего с нею. Ее партнеры растерянно вскочили и, недоумевая, смотрели друг на друга. Когда же Бирон с удивлением спросил императрицу, чего она испугалась, Анна Иоанновна дрожащим голосом ответила:

— Мне вдруг показалось, что карты мои залиты кровью и я испугалась. Ведь это — очень скверный признак… Мне кажется, что скоро, очень скоро я должна умереть…

— Не стоит верить, государыня, в разные предчувствия, яко сие вне пределов Божьего откровения. Сия же галлюцинация не иначе объяснена быть может, как крови приливом к голове вашего величества, а так как оное не опасно, не стоит вашего испуга, — попытался было Головин успокоить императрицу, но она недоверчиво покачала головой и сказала:

— Нечего мудрить, Головин. Чай, не Бог весть, как трудно догадаться. Это верный признак близящейся смерти, — и, попрощавшись с ними, поспешно удалилась в свою опочивальню.

Бирон был очень озабочен этим случаем.

Он старательно обдумывал свое настоящее положение, вырабатывая давно уж лелеемый им грандиозный план, который сможет удержать его надолго на высоте его тогдашнего положения.

Было уже далеко за полночь… Императрица Анна Иоанновна давно уже удалилась в свои царственные покои и Бирон, измученный и ослабевший от долгого бодрствования, отдался отдохновению…

Среди мертвой тишины, нарушаемой лишь осторожным покашливанием караульного офицера, раздался зов часового, стоявшего у дверей тронной залы. Офицер немало был удивлен этим зовом, возвещавшим о присутствии императрицы в тронной зале, тем более, что в такой поздний час императрица не имела обыкновения выходить из своих покоев. Он моментально вскочил на ноги, выстроил караул и достал шпагу, чтобы отсалютовать Императрице. В это время перед караулом, в парадном платье, медленным шагом прошла императрица Анна Иоанновна. Офицер отсалютовал, но императрица как бы и не заметила его. Она тем же медленным шагом ходила взад и вперед по тронной зале. Но что-то необычайное было в лице императрицы. Она была задумчива, взор был опущен к полу, словно какая-то тяжелая дума тяготила ее… И офицер, и весь взвод были поражены и смущены этой ночной прогулкой по парадной зале и еще пуще задумчивостью государыни.

Так прошло минут двадцать и все это время императрица медленным шагом отмеривала вдоль и поперек всю тронную залу, склонив на грудь голову и закинув назад руки, по-видимому, ни на кого не обращая внимания. Офицер, видя, что Анна Иоанновна и не собирается идти дальше и желая узнать намерения императрицы, решился, наконец, пройти другим ходом в дежурную женскую. Тут он вспомнил, что незадолго до этого своего появления в зале, императрица удалилась в опочивальню в сопровождении Бирона и потому поспешно направился в покои герцога…

— Не может быть! — вскричал удивленный герцог. — Я только что от императрицы — ее величество ушла в спальную комнату. Не может быть!

— Никак нет, ваша светлость! — настаивал офицер на своем. — Ее Величество уже с двадцать минут в тронной зале, в чем можете сами убедиться. Я отсалютовал ее величеству.

Смущенный этим сообщением Бирон отправляется в залу и, действительно, видит Императрицу, которая, не обращая никакого внимания и на него, медленным шагом проходит мимо, погруженная в какую-то думу. Но что-то странное поразило Бирона в облике Анны Иоанновны. Это была, действительно, государыня, но не государыня, которую он, Бирон, знал, которую привык видеть почти каждый час и, с которой он, незадолго до этого простился перед сном.

Сходство с императрицей было поразительное, но что-то воздушное проглядывало во всем ее теле, в ней самой. Казалось, и ее походка была воздушная, — не было слышно ее шагов и не было заметно обычного напряжения в походке тучной Анны Иоанновны. И это больше озадачило Бирона и, еще раз пристально посмотрев на таинственную незнакомку, он закричал, обращаясь к офицеру:

— Это какая-нибудь интрига, обман, какой-нибудь заговор, чтобы подействовать на солдат! Это не императрица, а наглая самозванка, которой место не здесь, а в темном каземате.

Но, чтобы вполне убедиться в своем подозрении, Бирон бросился в спальню государыни.

Анна Иоанновна, действительно, уже разделась и, собираясь лечь в постель, сидела в пудермантеле[12]. Не меньше удивилась императрица, увидев Бирона в такой поздний час в своей спальне, с гневно сверкавшими глазами и сжатыми кулаками.

— Заговор, заговор, государыня! — волнуясь, кричал Бирон, когда государыня недоумевающе посмотрела на него.

— Расскажи, мой друг, сперва мне, что случилось, а после кричи, сколько душе твоей будет угодно, не пугай меня! — обратилась она к нему, стараясь казаться спокойной. Бирон в кратких словах сообщил императрице о появлении какой-то женщины, воспользовавшейся поразительным сходством с ней и надевшей императорскую корону. Эта женщина, желая одурачить солдат, ходит по тронной зале. Он выразил императрице свои подозрения: ее подослали заговорщики, чтобы она воспользовалась, с дурными намерениями, замешательством караула, — такой заговор существует уже давно против царской особы!