Черный Король (СИ) - "Demon Karol" - Страница 7

   Казалось, стоящая на четвереньках девочка, которую выворачивало съеденным завтраком и желчью, не слышала произнесенного. Но это только казалось. Страх, который Учинни надеялась развеять посещением склепа, лишь усилился подтверждением реальности и сделался осязаемым, и девочка не была готов сражаться с ним и отстаивать себя. Оставалось лишь подчиниться.

   Пошатываясь, Анна поднялась с пола и побрела к выходу. Удивительно, но дверь в склеп оказалась буквально в нескольких шагах и оставалась такой же как должна – неподвижно вросшей в землю. Вновь опустившись на четвереньки и уже не думая о напрочь испорченной сшитой вручную дорогущей одежде, за которую отец заплатил очень большие деньги, девочка протиснулась на волю.

   Закатное солнце укрывало мир алым покрывалом, но Учинни не было до этого дела. Впрочем, как ни до чего другого. Лихорадочный бред оказался правдой, о чем до сих пор напоминал мерзкий привкус во рту и потеки слизи на пальто. Анна не помнила, как она добралась до здания школы святого Франциска, не помнила, о чем она разговаривала с Леоно, не помнила, что было на следующий день. Лишь смутные образы кружились в голове – как она ложилась спать, как она утром собиралась на уроки, как сидела в классах, выслушивая нужные поучения мэтра Герарха, учителя чтения и философии, плоские шутки мэтра Германа, учителя счета и математики, еще что-то… Но что?..

   Очнулась Анна только глубокой ночью в комнате для омовений. Вся школа, разве что кроме дежурных учителей, спала глубоким и мирным сном. А Учинни, облаченная в длинную ночную рубашку, вся дрожа, подняла повыше свечу, отбрасывающую хаотичные тени на стены, и огляделась. Огромное помещение с бассейном посередине, который наполняли только по большим праздникам, тонула во тьме. Даже скамьи с деревянными тазами-бадейками и медные краны, вделанные в стену, не были видны.

ГЛАВА 4

   Тишина. Без единого плеска и постороннего звука. Она влекла, как и в склепе, отсветами, которые просачивались через небольшое окно, но не добавляла ни капли в замутненное стекло реальности. Пока Анна мялась на пороге, еще ничего не происходило, но стоило ей сделать шажок вперед, как едва уловимое касание позвало двигаться дальше и присесть у края ванной, спустив в холодную воду ноги.

   – Иди ко мне, – голос раздавался в голове и принуждал погрузиться в бассейн.

   Девочка всхлипнула, но не посмела воспротивиться – ведь это бесполезно. Шаг, другой… Вода жестоким холодом вгрызалась в ноги, заставляя все тело колотиться в ознобе, но Анна все равно продолжала спускаться по низеньким каменным ступенькам, коих было ровно шесть, в бассейн, пока голые ступни не коснулись дна.

   Сотрясаемая крупной дрожью, находящаяся в плену воды по пояс, Учинни подняла свечу повыше.

   – Ты… Ты обещал, что я тебя увижу! – в голосе девочки слышалось отчаяние.

   – Еще слишком рано, – сзади что-то обхватило Учинни и оплело вновь ее ноги и тело, колотящееся от болезненного холода. Свеча выпала из рук и булькнула, погружаясь на дно, а существо потянуло девочку на глубину, погружая с головой и не давая возможности всплыть на поверхность.

   Анна думала, что вчера она испытала настоящий ужас. О, как же она ошибалась! Когда вода вливается в рот и нет никакой возможности выплыть на поверхность – вот это ужас. Ужас последнего шага жизни, который ты делаешь не сама, а который делают за тебя. Который тебя принуждают делать. И вновь девочка билась в незримых и неощущаемых путах, пытаясь выбраться на поверхность, но в этот раз ее рот заполняли не милосердные (все познается в сравнении) щупальца, что позволяли дышать, а равнодушная вода. Вода, которая проникает в малейшие полости, и заполняет их собой.

   А потом ее выпустили и дали всплыть на поверхность – один или несколько раз вздохнуть, чтобы погрузить вновь под воду. И так длилось, казалось, бесконечно долго, пока Анна не выбилась из сил и не забыла о своих вопросах, послушно позволяя щупальцам вновь опутывать ее и забираться в горло, впрыскивая какую-то тошнотворную жидкость прямо в глотку. Девочка и до этого с обреченной покорностью умом воспринимала все происходящее, но теперь совсем сдалась. Выхода нет. И нет ничего, кроме этого нечто, что пытается завладеть ее телом. Что разрешает пока жить…

   «Ты придешь…» – шепот в голове, пока с ней делают что-то непонятное.

   «Ты придешь…» – и беспомощность в сочетании со странными желаниями Черного Короля.

   «Она отдала ему самую лучшую игрушку», – слабыми вспышками голос нянюшки. Какую?! Какую игрушку нужно отдать чудовищу, чтобы оно отставило в покое и перестало сжимать безысходностью своими мерзко пахнущими щупальцами, чтобы перестало тыкаться в рот, желая лишь об одном – получить благословенный глоток воздуха? Какую?!

   Тихий хлюпающий звук мешал девочке даже думать. Ее измученное сопротивлением тело вяло подчинялось происходящему кошмару, пока ее не отпустили вновь, подпихнув на холодный мраморный пол комнаты, на котором в такую ледяную ночь лежать было невыносимо.

   Тихие шаги в коридоре нарушили тишину, дверь приоткрылась, и кто-то заглянул внутрь, неся с собой зажженную свечу, но зря Учинни могла рассчитывать на помощь. Стоявший на пороге не был жив. Бледный, с серой кожей мертвец, словно его кто научил, потянулся к Анне и поднял на ноги, говоря голосом директора:

   – Пора спать. Пора спать. Пора спать.

   Девочка привалилась к поднявшему ее. Холод. Опять холод. Но сознание больше не противилось происходящему. Холод? Что ж, значит так нужно. Пусть будет холод. Лишь бы ее не трогали больше.

   С трудом добредя до постели и как можно плотнее закутавшись в одеяло, Анна свалилась в сон. Или не сон…

   А проснулась от того, что ее расталкивала Леоно, которая жевала при этом булку.

   – Тебя по утрам теперь совсем не разбудить. Какого черта ты постоянно дрыхнешь? И на уроках. Мэтр нас опять отчитает за опоздание.

   Девчонка сильнее пнула Учинни в бок.

   Анна пошевелилась и попыталась подняться. Да, уроки. Но они казались такой незначительной малостью по сравнению с происходящим… Когда происходящим? Анна подняла голову и чуть сумасшедше огляделась. Жизнь казалась плоской картинкой, а ночные видения становились реальностью… Повелевающий шепот в голове, мерзкий запах, слизь на теле и во рту…

   Она свесилась с кровати, скручиваемая рвотным порывом. Вся еда вышла еще в комнате для омовений и сейчас девочку выворачивало желчью, которая обжигала язык и вопила о том, что тело уже может противиться происходящему.

   Леоно отскочила. Поморщилась и завопила в дверь:

   – Анне опять плохо, она чем-то отравилась.

   Учинни и правда выглядела бледной и совершенно не здоровой, и как-то не хотелось находиться с ней рядом в такой ситуации.

   – Нет, не надо, – зашептала Анна сквозь алое марево, в которое проваливалась все стремительнее. – Я сейчас… Я пойду…

   А перед глазами снова вставала вода, что заставляла задыхаться, за синеватым колыханием которой виделись черные полусгнившие щупальца.

   – Господин учитель, господин учитель, – Леоно и слушать не желала подругу, а когда явился один из мэтров, ткнула в девочку пальцем. – Ее рвет и лихорадит.

   Склонившийся к Учинни мужчина покрутил ее голову в одну сторону, а потом – в другую.

   – Надо позвать сестру Аманду. Сбегай за ней.

   Леоно кивнула и опрометью помчалась по коридору, тогда как девочку стали заворачивать в одеяло, явно намереваясь нести в лазарет.

   – Нет! Нет! Не надо! – Анне казалось, что она кричит, но на самом деле она не издавала ни звука – вся ее борьба происходила внутри и не виделась другими людьми. – Нет!

   На некоторое время тепло человеческого тела успокоило девочку, но когда ее опустили на холодную постель, Анна вновь воскликнула:

   – Нет!

   – Вы совсем замерзли, – учитель принялся растирать Учинни ноги, а когда явилась в комнату кукла Аманда, которая выглядела еще более деревянной, чем обычно, то уйти от судьбы не представлялось никакой возможности.