Черный Король (СИ) - "Demon Karol" - Страница 24

   Однако конь, как только смог, остановился, чудом не сбив никого на своем пути, и, развернувшись, смирной собачкой потрусил к Учинни. Замерев статуей рядом с девушкой, ткнулся той мордой в плечо, напрашиваясь на ласку и какую-нибудь сладость.

   Анна, сердце которой продолжало неистово колотиться, сглотнула и осторожно погладила жеребца по морде. Тот негромко заржал и довольно ткнулся в плечо еще раз.

   И тут Верон не выдержал и, видя, что у девушки совсем потемнели глаза и сделались невменяемыми, попытался оттянуть ее от адского животного, но то имело власть над Учинни куда более сильную, чем весь окружающий мир. Оно влекло вскочить на спину и помчаться прочь – прямо по заснеженным улицам, за город, вдаль, не оборачиваясь и не вспоминая о прошлом.

   Конь завораживал и звал, манил... опалял мглой, от которой уже не отказаться, которая пришла с Черным Королем из бесконечного лабиринта смерти.

   Анна тонула в агатовом взгляде, все больше привораживаясь бархатом шерсти под руками, игрой сильных мускулов под кожей, и когда жеребец в очередной раз ткнулся мордой в плечо, девушка, не раздумывая, обняла его, и пробормотала, продолжая гладить как домашнего доверчивого зверя:

   – Я буду звать тебя Агат…

   – Сейчас явится его хозяин и заберет, – Верон нервно дернулся, а конь фыркнул и ответил на ласку девушки, как будто оба они принадлежали друг другу.

   – Не заберет, – рассеянно откликнулась Анна, которая постепенно начала слышать происходящее вокруг. Тот мир, который принято называть реальным, постепенно возвращался к ней, вытягивая из омута – сказать так было бы неправильно. Два мира накладывались друг на друга, как прозрачная черно-белая картинка на цветную, припорашивая все вокруг пеплом. И девушке начинала нравиться эта картина. – Агат, – она с улыбкой погладила черныша по морде и оглянулась вокруг в поисках цыгана.

   Тот показался из-за поворота и сразу понял, куда вырвался конь. Разговоров не повел, а только протянул грязную ладонь, ожидая вознаграждения и щурясь, как будто лицо его стало маской.

   Анна, не раздумывая, выгребла из внутреннего кармана несколько монет и кинула их цыгану. Девушку не волновало сейчас ничего, кроме приобретения. Но нужно было отвести в замок Верона – нельзя бросать того одного. Это знание царапало и не давало насладиться моментом.

   – Пойдем, – Учинни перехватила узду коня так, чтобы тот шел рядом, и протянула жениху руку.

   Холодная дрожащая ладонь легла в руку девушки. Верон боялся коня. Боялся находиться с ним рядом, и всю дорогу он молчал... Словно знал, что Анна сразу захочет остаться наедине с адским отродьем, приобретенным в подарок, но пришедшим сюда специально.

   Так и случилось.

   Как только они в полном молчании добрались до замка, Учинни торопливо приобняла жениха под неодобрительный всхрап коня и пробормотала, что хочет немного покататься. Быстро оседлав Агата, девушка дала ему полную волю.

   И тот сразу помчался в тени деревьев, в мир, где гаснут последние краски, а день становится серым и глубоким, как будто вся смерть спустилась, чтобы заманить в свою обитель. Агат уносил Учинни и не собирался больше отдавать человеческому миру, поглощая ее сознание и все ее помыслы занимая только собой.

   Цвета смещались больше и больше, пока все вокруг не стало даже не черно-белым, а черно-серым, затянутым дымчатым пеплом с пятнами провалов вникуда, и только тут девушка очнулась и огляделась по сторонам.

   Ее конь остановился на высоком кургане, и до горизонта вокруг теперь простиралась бесконечная туманная мгла, в которой проглядывали старинные надгробия и склепы, окруженные цветниками, что зачахли и почернели от постоянной влажности.

   Анна придержала жеребца, натянув поводья. Беспокойство царапающей змеей вползало в сердце вместе со знакомой промозглостью, продирающей до костей.

   Девушка спрыгнула на землю, и ее сапоги тут же утонули в тонком слое праха, вспухшим облаком серых спор. Она замерла в ожидании знакомого звука голоса.

   Но ничего не происходило. И дальний лес, черная каемка горизонта уже начинала ускользать, покрываясь белесыми обрывками облаков. Тишина потустороннего мира очевидностью смерти навалилась на Анну, а сзади нее внезапно обхватили серые безжизненные руки. Король явился. Мертвый король.

   Острый момент осознания пронзил Анну ужасом, заставив сердце колотиться, как бешеное, и вернув обычное, человеческое зрение, убрав колдовское, почти полностью захватившее ее во время бездумной скачки.

   Жеребца действительно прислало чудовище, как и говорил Верон, и теперь Анна находилась неизвестно где и полностью в его власти. Хотя даже дома она оставалась под властью вызванного по детской глупости короля.

   Спеленутая ужасом лучше всяких пут, девушка застыла мухой, окончательно запутавшейся в паутине громадного паука, приближающегося с неумолимостью времени.

   И этот паук развернул к себе долгожданную гостью, чтобы они смотрели друг на друга через трещины ползущего между ними отражения.

   Живая и мертвый, реальная и несуществующий. Чудеса – они бывают темными, они бывают холодными. Они иногда осыпаются белым снегом.

   Король, в черном длинном пальто и совершенно белой сорочке, которая почти сияла и ослепляла, в высоком цилиндре, из-под которого ниспадали длинные черные змеи волос, в черных брюках и высоких сапогах... Он стоял так близко... А стекло трескалось, и стеклом были границы, разрушенные между ними. В какой-то момент король отломил кусочек и бросил вниз.

   Анна вздрогнула, и вслед за осколком осыпалось блестящим крошевом все стекло, окончательно отрезая возможность отступления и укрепляя связь между неживым и проводником.

   – Покажешь мне ваш город? – спросил тихим голосом тот, кто когда-то был кошмаром, его длинная ладонь без линий жизни открылась, предлагая сойтись окончательно.

   Девушке хотелось развернуться и броситься прочь, как можно дальше и быстрее, прочь от кошмаров, прочь от ужасов, ей так хотелось вернуться в нормальную жизнь… Но теплое дыхание Агата, ерошившее волосы, держало от этого желания. И Анна сама толком не могла ответить почему. Как будто бы этим она предала своего коня. Смешно… до жути смешно – оставаться в одном шаге от того, кто мучал и унижал в детстве, кто только вчера сотворил с ней такое непотребство, какое бы не смог сделать ни один человек, только лишь из-за какого-то только что купленного жеребца… подосланного, чтобы привезти в этот белесый мир…

   Анна смотрела в черные глаза и понимала, что именно их она видела, когда гладила Агата, не желая отпускать. Этот взгляд затягивал, выдергивая из реальности.

   – Ты… – девушка судорожно вздохнула, но так и не подала руки. – Я покажу… Отпусти Верона… пожалуйста…

   – Если ты отпустишь себя... – белое лицо почти призрака не улыбалось. – Не бойся меня. Я давно мог лишить его жизни, но ничего не сделал. Он – гарантия, что ты останешься навсегда со мной. Что не станешь больше убегать...

   – Хорошо, – пробормотала Анна, проглотив стоящий в горле ком боли, и положила свои пальцы на ладонь Короля. И – ничего не произошло. Никаких громов и молний, боли, внезапных вспышек или откровений – ничего. Лишь туман начал потихоньку рассеиваться, обнажая черные покореженные остовы деревьев.

   Белое молочное небо и черные плиты под ногами, черные ветви кривых громадин и серые камни надгробий, черная тень короля и белое его лицо, белая его ладонь одной картиной запоминались, запечатывались сознанием, как картинка из книги.

   – Я буду зваться Атоли Немусом. И ты назовешь меня самым близким другом, – мертвый король пошел по дорожке между могил, уводя девушку все дальше от реального мира. Земля расступалась, спускаясь под захоронения.

   – Хорошо, – отозвалась Анна. Страх нарастал, но мыслей о побеге, так ярко сиявших всего несколько минут назад, не было и в помине. Девушка покорно шла рядом с королем, однако эта покорность, хоть и не была мнимой, не превратила Учинни в безропотную овцу. Просто сейчас не существовало ни выбора, ни выхода, но эта данность не сломила, скорее даже закалила.