Пасть: Пасть. Логово. Стая (сборник) - Точинов Виктор Павлович - Страница 50

Тьма. Холод. Зверь лежит неподвижно, любое напряжение мышц отдается болью. Он нашел убежище и пробудет здесь до следующей ночи. О том, что сегодняшняя разделяет тысячелетия, зверь не знает. Он вообще давно ничего не знает, кроме самых простых вещей: голода, еще раз голода и дикого голода. Умеет он тоже немногое: убивать и не быть убитым. Жизнь его проста и по-своему гармонична. Зверь счастлив.

Непонятные звуки снаружи. Он поднимает голову. Громадная пасть приоткрывается.

Офицерское общежитие. Веселые голоса, выстрелы шампанского, девичий смех, разудалая песня под гитару. Сегодня можно все, сегодня комендант отдыхает. Миллениум! Руслан попал сюда сразу после операции – с корабля на бал. В той же униформе, на правом рукаве – кровавое пятно. Никто не удивляется – и не такое видали.

Недавно вернувшиеся ребята говорят о перестрелках и зачистках. Руслан молчалив, о его войне никому не расскажешь. Много пьет и присматривает себе девушку – их сегодня здесь много. Руслану хочется забыть обо всем. Хотя бы на эту ночь.

Старик в Тосно, встречает Миллениум с дочерью и зятем. Окружен заботой, отдающей легкой фальшью. Стол ломится от бутылок и закусок. Старику пить нельзя – слегка пригубливает шампанское. Чтобы новое тысячелетие было лучше минувшего. Хочется верить и он готов поверить. Поверить, что его мрачная эпопея закончилась сама собой – больше месяца на снегу нет знакомых следов, и не слышится в темноте проклятый вой.

Он вспоминает серую июньскую ночь, лапы с острыми когтями, вцепившиеся в край настила… Вспоминает убитого зверя – поднимающегося и уходящего. И не верит ничему.

Зал сверкает – люстры, хрусталь, звезды на груди и звезды на погонах. Мундиры. Вечерние платья – на дамах неопределимого возраста. Бомонд, военный бомонд. И не совсем военный.

Генерал мрачен. Вспоминает сегодняшний разговор, весьма неприятный. Открытым текстом ему дали понять, что игра чересчур затянулась. Груда ставок растет, а выигрыша нет и нет. Не пойманного объекта попреки не касались – мелочь, недостойная внимания небожителей. Десяток-другой трупов – невелика важность, от паленой водки гибнет больше…

Нет результатов, давно обещанных, – тех, которые можно превратить в миллионы и миллиарды. Перспективы и сроки отодвигаются, как мираж в пустыне. Это – самое главное и самое гнусное. На косматого хозяина ночи людям, прикрывающим спину Генералу, по большому счету наплевать. Не вышло в этом тысячелетии – закончат в следующем. Время есть.

Они вдвоем.

Бутылка опустела, вторая тоже. Следы пиршества сложены в пакет. В зале стало темнее – Ирка с Игорем прихватили два фонаря и отправились-таки на подземную экскурсию.

Она делает шаг к нему, ей хочется сказать многое. Что она не такая, как он мог подумать… Что у нее нет и никогда не было привычки через три часа после возобновления знакомства ложиться под первого встречного парня… Что он не первый встречный, что…

Она не говорит ничего. Он тоже. Говорят руки, говорят губы – беззвучно – и прекрасно понимают друг друга.

Подземелье вовсе не романтичное. Хотя замшелые кирпичные своды могут произвести сильное впечатление. Но дело портит земляной пол, обильно усыпанный мусором. Отнюдь не древним: одноразовые стаканы, банки, бутылки, обертки и объедки… Похоже, иные граждане облюбовали замок для неформального общения с выпивкой и закуской. При этом активно используют дыру в полу как мусорную яму. И, по совместительству, – как отхожее место. Ладно хоть все замерзло.

Ирка брезгливо морщит нос, но продвигается дальше. Справа подземелье быстро кончается – наружная стена крепости. Ряд похожих на амбразуры подвальных окошек. Достаточно широких – для пушек? Видно звездное небо и, смутно, – другой берег Славянки. Больше здесь ничего интересного. Игорь даже не старается прижаться к ней поближе – обстановка не располагает.

Они возвращаются к пролому и двигаются влево. Пол резко повышается, под ногами груда земли и битого кирпича – приходится низко пригнуться. Сверху, в заиндевевшем кирпичном своде – еще один лаз, в него все и насыпалось. За ним – черная горизонтальная щель. Узкая, протиснуться можно лишь на четвереньках. Игорь светит туда. Батарейки подсажены, луч вязнет в липкой тьме, ничего не видно. Ничего, кроме… Кроме…

Два слабо светящихся пятнышка. На долю мгновения исчезли, зажглись снова. Слегка переместились? Глаза? Тут же, ответом, – низкое рычание. Собака, шепчет Ирка и растерянно пятится.

Но это не собака.

Рычание становится громче.

Шаги. Желтый круг света прыгает по стенам. Игорь. Наташа делает шаг назад.

– Ну что, диггеры? Много сундуков и скелетов откопали? – интересуется Гена, не скрывая скепсиса. Он досконально обшарил здешние подвалы еще мальчишкой.

Игорек не отвечает, торопливо выбирает из уцелевшей кучки петард самую большую. И спешит обратно.

– Что случилось? Где Иришка? – тревожно спрашивает Наташа. Ушедшие было страхи мгновенно возвращаются. Замок опять кажется чужим и враждебным. И пустым лишь на вид.

– Там Ирка, – Игорек на ходу мотает головой. – У нас проблемка нарисовалась, надо шавку одну шугануть, а то…

Уходит, конец фразы гаснет за стеной. Гена недоуменно провожает его глазами и не знает, что в последний раз видит приятеля.

Живым – в последний.

– Выскочит и улепетнет как ошпаренная, – говорит Игорь. Он зол на идиотскую бездомную псину, заставившую его так поспешно отступить из подземелья. Отступить на глазах у Ирки. Как на грех, и палки под рукой не оказалось, и камень из смерзшейся кучи не выковырять. Ну ничего, сейчас он ей покажет…

Ирка молчит, она неравнодушна к собакам и кошкам. Но ничем не мешает. Мальчик решил почувствовать себя защитником и рыцарем – пусть, она все понимает. Ирина по прозвищу Динамо вообще понимает гораздо больше, чем думают многие ее знакомые, обманутые имиджем непосредственной и простоватой девушки-ребенка…

Они стоят у края второго, меньшего, лаза. Игорь нагибается. Петарда с горящим фитилем летит по дуге в черную щель.

Яркая вспышка. Взрыв в узком замкнутом пространстве бьет по перепонкам. Но собака не улепетывает как ошпаренная. Она невероятным прыжком вылетает наверх. Прямо к ним.

Какая громадная, успевает подумать Игорь – и это его последняя связная мысль.

Бросок зверя неразличим глазом – Ирка сбита, отброшена на несколько шагов. Ошеломлена, даже не пытается защититься, прикрыть горло… Способ нападения давно отработан. Пасть схлопывается на правом предплечье – резкое движение башки – хруст костей, и тут же – истошный, пронзительный вопль. Громкий – но короткий утробный рык перекрывает все. Пасть вновь атакует – в живот. Разлетаются ошметки пуховика. Пух липнет к морде – окровавленный. Вопль не смолкает.

В те же секунды: Игорь бросается к подмявшей Ирку черной туше – медленно, очень медленно. Между ними пять шагов – шаг, полшага – застывает – Ирка, словно зовя на помощь, взмахивает рукой – но странно короткой. Струя крови. Прямо в лицо. Он разворачивается и бежит, не разбирая дороги. Молча.

Несется к дальнему концу крепости. Каким-то чудом не падает в темноте, не спотыкается о разбросанные обломки. Иркин крик за спиной смолкает – резко. Слышно только собственное дыхание, рвущее легкие. Быстрее, еще быстрее! К машине! Темное пятно выхода близко. Обрывок мысли: снаружи – безопасно. Быстрее!!! Мягких прыжков за спиной он не слышит – удар в спину валит с ног неожиданно. Судьба милосердна – пасть сразу крушит позвонки у основания черепа. Всплеск черноты. Ноги подергиваются, пытаясь продолжить бег. Короткий торжествующий рык.

Тишина.

Звук несильный – но замок вздрагивает. Мелкая дрожь под ногами. Грохот взрыва прокатывается по каменному нутру, толстые своды гасят – им слышен глухой протяжный вздох. Вздох разбуженного гиганта. Сверху кирпичи – два? три? – выпадают из ветхой кладки. Там, где хотел расположиться Игорь. Генка встревожен: