Пасть: Пасть. Логово. Стая (сборник) - Точинов Виктор Павлович - Страница 39

Ему банально не хватало рук – чтобы освободиться, надо было сжать обе пружины одновременно. А даже правой, более сильной рукой он мог отжать вырывающиеся из пальцев пластины не более чем на половину. Двумя руками, может быть, он и добился бы успеха – но вторую пружину сдавить тогда нечем.

Докурив сигарету до фильтра, Олег опробовал новый способ: осторожно встал, балансируя на одной ноге, выровнял на земле капкан, ухватился двумя руками за одну пружину и наступил свободной ногой на другую, пытаясь сжать ее всей тяжестью тела.

Приглушенный крик боли, шум падения… Он поднялся на четвереньки с бессильным рычанием, перевернулся и сел на землю лицом к проклятой железине. Все бесполезно – подошва не имела упора снизу, и вся масса тела прикладывалась к двум точкам – к дугам, начинавшим давить с утроенной силой…

Надо искать другой выход…

Но выхода, похоже, не было.

«Ну ладно, как-то же взвел хреновину тот гад, что ее поставил… тащить взведенной из дому неудобно и опасно… значит должно быть что-то неприметное: рычажок, кнопка, шпенек… который освобождает захват и до которого попавшийся зверь дотянуться не сможет даже случайно… нет у зверей для этого ни человеческих мозгов, ни гибких пальцев… а значит… Сука-а-а!!!»

Фонарь, проклятый фонарь получил при последнем падении повреждение – вместо круга яркого света едва затеплилось тусклое свечение, на расстоянии вытянутой руки ничего толком не освещавшее. Лампочка горела в четверть накала, и ее желтый огонек слабел на глазах…

Он торопливо дернул кнопку обратно и стал работать на ощупь, терпеливо и скрупулезно, сантиметр за сантиметром изучая капкан. Кнопки или рычажка не нашлось, ловушка оказалась на редкость груба и примитивна – шесть или семь надежно соединенных кусков железа, никаких изысков и хитростей – и сокрушить эту простую и безжалостную силу, похоже, можно было лишь силой превосходящей…

«Ерунда… должно отыскаться слабое место… надо не ломить и не дергаться, а сесть и спокойно подумать…»

Он пытался успокоить себя, но получалось плохо – паника росла, крепло дикое, неподвластное рассудку желание орать во весь голос и бешено дергать зажатой ногой – словно бездушные челюсти могли испугаться и выпустить добычу…

Он с размаху ударил себя ладонью по щеке, по другой – помогло; вынул фляжку, допил быстрыми глотками и швырнул в кусты, уже нисколько не заботясь об уликах и отпечатках пальцев; достал сигарету; прикуривая, поднес циферблат часов к огоньку зажигалки – и застонал. Тщательно выстроенное, выверенное по секундам алиби летело к чертям…

Обставил алиби он безукоризненно.

Для окружающего мира, в том числе и для собственной жены, пребывал сейчас Олег в областной командировке – ночевал в Волосово, в бывшем доме колхозника. Машина, потрепанная отцовская «Волга», мирно простоит всю нынешнюю ночь там же, у всех на виду, на ближайшей стоянке. Ничего не подозревавшая дежурная по этажу должна была разбудить Олега в половине девятого – вечером он демонстративно мимо нее прошествовал, побрякивая кошелкой, наполненной бутылками с пивом – сразу видно, мужик собрался нехило расслабиться. И если ночью на случайный стук в дверь не отреагирует, ничего удивительного.

Окно номера Олег оставил незапертым – прикрыл, запихнув между створок сложенную бумагу. Залезть в утренней мгле труда не составит, – благо первый этаж. Непрошеных же визитеров-форточников при провинциальной простоте нравов опасаться не стоило…

Главная трудность состояла в другом – вернуться в Волосово, не засветившись ни в общественном транспорте, ни у водителей попуток. Проехав двадцать километров на велосипеде (часа полтора, если налегке и в хорошем темпе), Олег успевал на первый утренний автобус Гатчина-Волосово, который вечно был набит самым разным народом, в основном работягами с окрестных предприятий, торопящимися к началу смены – в такой пестрой и похмельной толпе полусонная кондукторша никак бы его не запомнила.

План учитывал все – кроме не пойми откуда взявшегося на лесной тропке капкана. Теперь, чтобы успеть на первый автобус, Олегу требовалось пролететь двадцать километров со скоростью лидера гонки Тур-де-Франс…

«Ладно, не стоит ломать голову… автобус дело второе… главное – избавиться от чертовой хреновины… в старом фильме автомобильный вор распилил капкан… я все рассчитал, все спланировал… бл**, кто знал, что потребуется ножовка или напильник… разве что… рычаг, обычный рычаг… и точка опоры… и чем-нибудь зафиксировать отжатую пружину…»

Он почти успокоился, кровь стучала в висках, но это действовал алкоголь – других признаков опьянения не осталось, голова работала четко и ясно, перебирая и отбрасывая один вариант за другим.

Здесь, в кустах, среди тонких ветвей подходящего рычага не найти, это понятно. Но неподалеку, метрах в пятидесяти, самое большое в семидесяти – полуразрушенное строение из красного кирпича.

Неизвестно, что там было в старые, царские времена: сторожка? домик егеря? еще что-то? – стены выщербленые и облупившиеся, проемы дверей и окон заколочены листами проржавевшей жести…

А снаружи, у стены, он хорошо помнил, валялась груда всякого хлама: битый кирпич, обломки досок, какие-то гнутые и ржавые трубы… Тут тебе и рычаг, и упор. Но как добраться до той стены…

«Идиот! Цепь… отвязать цепь от дерева… срубить, наконец, его к черту…»

Перебирая руками по холодным звеньям цепи, Олег подтянулся, не вставая, к кустам, пытаясь нащупать в темноте место крепления. Нащупал – и зарычал сквозь стиснутые зубы. Цепь заканчивалась пробоем, глубоко вбитым в огромную деревянную плаху. В длинный, больше метра, неподъемный чурбак, отпиленный от толстого дерева.

…Местные власти регулярно, в основном к очередным выборам, обещали привести Александровский парк в порядок: вырубить дикие заросли, установить вдоль восстановленных аллей скамейки, возродить парашютную вышку на Арсенале и лодочную станцию в Ламском павильоне.

Большая часть обещаний оставалась на бумаге, но некоторые воплощались в спонтанные и лихорадочные действия службы озеленения, бессистемно начинавшей вырубать разросшийся кустарник и спиливать старые, грозящие упасть деревья.

Когда порыв угасал – по так и не восстановленному парку валялись чурбаки от спиленных лип и дубов. Местные жители вывозили их на тачках – на дрова.

Этот не вывезли…

Зажигалка раскалилась и начала обжигать пальцы – Олег погасил трепещущий желтый огонек.

Все напрасно – в цепи ни одного дефекта, все стыки чуть тронутых ржавчиной звеньев аккуратно заварены. На какую глубину уходил в плаху пробой, не понять, но выдернуть его напряжением всех мышц не удавалось…

Тупая, давящая боль уходила, нога ниже капкана начала неметь, и это было плохо. Стоило поспешить. Олег торопливо выдернул охотничий клинок и начал на ощупь долбить и ковырять дерево вокруг пробоя.

Хорошо, что захватил нормальный нож, а не швейцарскую ковырялку – хоть и не собирался никого резать, как и не собирался ни в кого стрелять из «тозовки» – но оружие давало уверенность, рождало боевой кураж, ничуть не хуже ста наркомовских граммов перед боем.

Длинное лезвие плохо заменяло долото, но поначалу дело пошло бойко: кора и верхний слой дерева подгнили, и легко поддавались ножу.

Олег работал торопливо, порой останавливаясь и ощупывая углубляющуюся ямку – все не так уж скверно, с такими темпами можно успеть на второй или третий автобус, и изобразить дело так, что мучимый ранним похмельем, он проскользнул мимо дремлющей дежурной и отправился на поиски пива – а сейчас возвращается… Или придумать что-то другое, время скорректировать план будет.

Наверное, он сглазил, слишком рано начав думать о дальнейших действиях. Работа замедлялась, дерево в глубине становилось все тверже, а нож тупился, регулярно задевая за металл пробоя. И все же воронка в боку чурбака росла…