Желтый дьявол
(Т. 1 ) - Мат Никэд - Страница 8

Яковлев моментально теряет сознание. Через несколько минут перестает биться его пульс.

Капитан погиб на посту, но команда еще на местах.

— Проклятье палачам! — стискивает зубы Гейцман, — не забудем!

Чудновский выхватывает браунинг.

Ряд серых блиндированных вагонов, во главе с мощным паровозом медленно подвигается вперед. Эта ползучая стальная змея, несущая с собой смерть. Это — сторожевой наших позиций — бронепоезд «Коммунар».

На передней площадке, у дальнобойного орудия, положив на колени планшетку, Лазо что-то пишет. Пламя свечки в железнодорожном фонаре медленно колышется в такт хода поезда и играет тенями на его молодом, энергичном лице.

Он берет трубку телефона, соединив его с паровозом.

— Товарищ! прибавьте ход.

— Опасно, — отвечают с паровоза. — Ничего не видать. Мосты взорваны… шпалы…

— Без разговоров!..

Медленный ход поезда действует угнетающе. Лазо напрягает зрение, стараясь рассмотреть местность. Пустынно. Ничего нет. Смерть свершила здесь свою прогулку. Следы ее шествия: изредка мелькающие строения, брошенные на произвол судьбы раз'езды, одинокие водокачки… и трупы, трупы, валяющиеся то тут, то там вдоль полотна дороги.

Какая-то остановка. Станция.

— Включите провод!

— Есть!

— Где полк Метелицы? Где Аргунский полк?

Отвечает комбриг Артамонов: — Отходит вниз по Селенге!

— Держитесь, скоро буду…

Затем вновь к телефону. К машинисту.

— Поезжайте быстрее. Как можно быстрее…

…Поезд мчится. Без огней во тьму, ничего не видя впереди. Машинист — весь внимание, со спокойной решимостью управляет паровозом. Но еще спокойнее тот, который на первой блиндированной площадке, при свете огарка намечает план дальнейших действий. Не может быть для него двух мнений: победить или умереть. Он знает только одно — сейчас нужно победить.

— Куда мы едем? — спрашивает Лазо проснувшийся ад'ютант.

— Вперед, — к Байкальским туннелям!..

— Сволочи! Это саботаж! Поезд третьи сутки стоит в тупике, как будто вам до него нет дела. Никакой охраны.

Начальник подрывной команды Петров не может сдержать злость. Рука его, описав в воздухе красивую дугу, вцепляется в воротник начальника станции, и голова последнего начинает трястись, как повешенный на нитке мячик.

— Товарищ начальник… товарищ начальник… Ей-богу!

— Брось божиться, каналья! Если народное добро не бережешь, дурак, то хоть себя береги. Ведь это же состав с динамитом.

— С динамитом? — у трясущегося мячика глаза собираются выскочить из орбит: Я — сейчас… сейчас…

Он высвобождается из руки Петрова и бежит, как ошалелый, мотая головой.

— Динамит… динамит…

На выехавший из депо паровоз вскакивает переодетый японец.

— Куда лезешь, желтая рожа? — кричит на него кочегар.

— Твоя подожди немного… Хочешь заработать? — Японец машет перед глазами машиниста и кочегара толстой пачкой иен.

— Ну ладно, а дальше что?

— Очин немного, очин… Твоя едет состав передвигать… Твоя толкай вагон в тупик. Толкай покрепче. Все!

Машинист с кочегаром не соображают, зачем это. Но деньги японца обоим нравятся.

— Ладно, нам какое дело… Теперь путаница…

Оставив деньги, японец соскакивает и быстро скрывается. Паровоз начинает маневрировать с вагонами.

— Как? Еще не перевели? Ты хочешь, чтоб я тебя пристрелил как собаку, прежде чем ты взлетишь в воздух со всей своей станцией?

— Сейчас, сейчас! Паровоз уже прибыл и сейчас передвинет ваш состав.

— Где машинист? Нужно сказать ему, чтобы был осторожен. — И Петров направляется на платформу к маневрирующему паровозу.

Что это такое? Что? Два вагона, отделившись от состава, толкаемого паровозом, несутся прямо к тупику. Еще минута, и они ударятся о передний вагон состава. Гигантскими прыжками Петров бросается к стрелке и изо всей силы ее переводит. Вагоны с грохотом пролетают мимо Петрова, но уже на другие рельсы.

Динамитный поезд спасен.

Армия отступает.

На станции Байкал — как в эвакуационном лагере. Красноармейцы деморализованы — в одиночку и группами бегут вдоль полотна на восток, лишь подальше от фронта… По пути брошены части военного имущества. Некогда думать о мелочах, когда нужно защищать тыл и выбрать позиции отступления.

На станцию прибывает броневик Лазо. Суматоха среди частей заметно исчезает. Точно со стальной цепью вагонов прибыла и стальная воля.

Лазо отдает приказ за приказом. Он заранее взвесил то, что можно кинуть и то, что нужно спасти.

— Постарайтесь увести ледокол «Байкал» на Танхай. — Товарищ Ильицкий — поезжайте немедленно…

На ледоколе оружие, снаряды и порох…

Все время идет беспорядочная перестрелка. Чешский броневик продвигается к самому «Байкалу». Один из снарядов броневика попадает на ледокол, взрывается и зажигает его.

— А, чорт, не успели раньше! — и Лазо сжимает крепко губы. — Ну, ладно!..

— Петров, собирайся немедленно и поезжай взрывать туннели.

Поздно вечером, нагрузившись с головы до ног запалами, бикфордовым шнуром и динамитом, отряд под руководством Петрова приступил к работе.

— Бикфордова шнура на 15-ть минут!

— Есть! — Отметь время.

— Закладывай динамит, скорее, уходите…

— Зажигай конец!

— Есть! Едем дальше!..

Черные тени работают решительно и верно. Закладывается запал за запалом. Месть палачам!

Зажженный белогвардейским снарядом красавец «Байкал» покрыл всю гладь воды отблеском красного зарева. А на фоне фиолетового, огнем насыщенного неба взлетают камни, содрогаются откосы скал.

Это рвутся туннели Забайкальской дороги.

Уходят… Отступают… Бегут…

Эшелон за эшелоном проносится мимо станции Танхай; идут поезда с обмундированием — вагоны полураскрыты, виднеются разваленные тюки сукна; громыхают продовольственные маршрутные поезда. Охраны никакой, или очень незначительная. Железнодорожники, измученные, ворчат и озираются.

По станции ползет зловещий слух: большевики все города ограбили и вот теперь бегут, бросая рабочих и край на растерзание чужеземцев…

Железнодорожники в панике:

— Говорят — большевики хотят все паровозы угнать к Амуру, а там спустить под откосы…

— Им-то что, они награбили и уедут заграницу, а мы тут с семьями останемся без куска хлеба — говорит какая-то кепка, хитро подмигивая группе растерянных железнодорожников.

— Не давать им паровозов и все тут… — кто-то в толпе огрызается.

— Иди, попробуй — они вооружены, сами возьмут…

— А если нам отказаться, не ходить — они-то не сумеют без нас: далеко-то все равно не уедут…

— Верно!.. — раздается несколько голосов.

— Дурачье, да они вас заставят ехать под дулом револьвера — поедете, — и кепка презрительно сплевывает. — Привыкли рабствовать… Вы бы вот лучше захватили эшелон с оружием, вооружились — ну тогда… Армия у них деморализована, бежит, справиться легко— вот и не дали бы паровозов, да и добра много спасли бы…

— Для кого, для чехов? — кто-то иронизирует.

— А хотя бы… Они вас тоже не помилуют, когда придут да узнают как вы большевикам помогали увозить русское добро.

— Верно, не помилуют… — и этот перемигнулся с кепкой.

— Идем! Не дадим наших паровозов… не дадим.

— Стойте, товарищи. Здесь провокация… Кто эта кепка?

— Бей его! — большевик тоже, — и кепка сзади ударил гаечным ключом говорившего, — тот ткнулся к стрелке. Железнодорожники ринулись к эшелонам.