L.E.D. (СИ) - "Illian Z" - Страница 17

И настолько всё это невовремя: появление «новых» — не иначе как преступной группировки и, судя по тому, что всемером Бека отодрать не побрезговали, невысоких моральных качеств; этот хренов наркот на постели, в которой, вообще-то, должен был любимый появиться; невозможность набрать новую клиентскую базу из-за обострившейся ситуации…

Закрываю холодильник и открываю кухонный шкаф. У задней стенки там — не соль и не крупа, а завёрнутый в специальную тряпку Glock 22. Четвёртого поколения. Чудесная игрушечка, которую со стороны за зажигалку принять можно из-за пластиковой рукояти. У меня вроде как даже разрешение есть. Только серийники не совпадают, ну это мелочи, мелочи. Теперь без него из дома не выйду.

Кофе немного успокаивает. Всё же от Бека случилась польза — как раз сегодня мне поступил заказ от нового клиента, с выездом за город. Так-так, не наши ли это залётчики? Очень вероятно. В любом случае рано или поздно мне придётся с ними встретиться. Местный «breeder» не может не заинтересовать.

По мне так пусть они хоть бордель с казино открывают, жадничать не буду — уйдут клиенты, так уйдут. Жизнь дороже. Но вот пистолет в кармане будет хорошим аргументом в переговорах, без сомнения.

Наливаю в стакан молоко и отправляюсь проверить, готов ли Бек его выпить. Тот лежит на кровати небрежно, на спине, закрыв глаза, глубоко дышит. Капли пота поблёскивают на тонких линиях тату, в межключичной ямке, на животе… Рассеянный свет падает из коридора, и в нём парень дико красив. Как пойманное животное, уставшее от борьбы, раненый хищник, попавший в капкан. Полностью в моём распоряжении, и я могу решить не только, кормить его или нет, но и оставить в живых или убить. Искушение властью. Искушение этой длинной шеей и стройными ногами. Змея шипит. Я не возражаю.

Он открывает глаза и пытается бежать только тогда, когда уже поздно, да и бесполезно. Я уже прижал его, ослабевшего, уже развернул чуть боком, чтобы все усилия его ног, переброшенных мне через руку, были почти тщетны. Я всё умею, даже насиловать. Я тоже шлюха, красавчик мой.

Надеваю презерватив в считанные секунды, и смазку трачу. Эти вещи профессионально всегда при мне, в любом кармане, на всякий случай. Который как раз вот, представился.

— Арендная плата, — усмехаюсь Беку в лицо, и жёстко толкаюсь.

Как же сейчас меня ненавидят его тёмные глаза! Дай ему волю — разорвал бы меня на сотню кусочков, и сожрал бы половину. Но я держу крепко — у меня-то руки свободны, и сил не занимать.

Внутри — узко и влажно, — не наврал ли он про «великолепную семёрку»? — мой член просто балдеет. Какое отличное ощущение, когда трахаешь кого-то не так, как он хочет, а так, как нравится. Собственное желание, собственная воля.

Я хочу — глубоко и сильно, грубо, но не очень быстро, размеренно, так, чтобы каждый влажный шлепок моего низа живота по половинке смуглой задницы был слышен и ощутим.

— Такой непослушный мальчик, — нежно постанываю я, потешаясь над жертвой, — что бы сказали твоя мамочка и сёстры?

Наслаждаюсь его загнанным видом, его ненавистью, сопротивлением, его необузданной красотой. О да, он останется здесь надолго.

И дело не в том, что, вырываясь и дергаясь, он доставляет немыслимое удовольствие, а в том, что сопротивляется только из гордости и достоинства. Только потому, что ему не нравится моё обращение. И это — хороший знак для возвращения его к нормальной жизни. Ну, по меркам проститутки хотя бы.

Я долблюсь в него быстрее, жалею, что не снял футболку — она прилипла к спине и холодит. Левой рукой прочно фиксирую ему ноги, а правой глажу изгибы его восхитительного тела: живот, бедренные косточки, плечи. До сосков дотронуться мне упорно не даёт, но совсем не сопротивляется, когда я глажу ему шею, провожу пальцами по щеке, скуле, волосам. Ненавидит меня беззвучно, стиснув кляп. Пусть.

Я прижимаю его плечи довольно сильно и не отвожу глаз, это усиливает наслаждение стократно. Я понимаю, отчего он номер один в списке пассивов — даже ничего не делая, даже сопротивляясь — он безумно хорош.

Оргазм — коварная сволочь, накрывает меня как-то уж неприлично быстро, рождаясь не искрой на кончике члена, а огненным шаром внизу живота. Обжигающий, яркий, короткий. Такой, какого я уже несколько лет не испытывал.

И жертва мне уже неинтересна. Выпускаю Бека, избавляюсь от презерватива. Кляп парню расстёгиваю, и он, что странно, произносит только одно слово в мой адрес, и очень тихо:

— Урод.

Ещё один, кто напоминает мне об очевидном. Да смотрюсь я в зеркало, знаю о себе всё.

Избавляюсь от одежды и включаю душ. Стоя под тёплым потоком воды, ни малейших угрызений совести не чувствую. Не такой же я добрый, чтобы его задаром содержать, в самом деле. Неплохое будущее с ним ждёт — собственная секс-игрушка, которую никто не будет искать. Змея оживлённо подсказывает, что ещё день-два и за крупинку своей дряни он вообще на всё согласен будет. Хотя, кажется, и сейчас был не до конца против.

Искупавшись, подумываю, что неплохо бы повторить. А уже потом приводить Бека в пристойный вид, кормить. Звонить птенчику, узнавать, как его дела, какие планы. Во мне весьма чётко разделяются любовь и похоть, и я ещё очень люблю, когда желания предугадываются, вот как сейчас.

Бек постанывает, прогнувшись, стоя на коленях. Бесстыдно выставив зад, и широко раздвинув ноги, трётся членом о постельное, пытаясь таким способом удовлетвориться. Значит, мой поступок его не только обидел, но ещё и неплохо возбудил.

Отличный вид, отличная задница, и отличная дырочка, которую я буквально только что растягивал, пульсирует, влажная от смазки.

Бек коротко взрыкивает, как животное, когда я прижимаю его рукой за загривок, вминая в матрац, и трётся об меня.

— Ещё, пожалуйста, ещё… — умоляюще скулит.

Меня не придётся упрашивать. Он — именно то, что мне сейчас нужно. Красивый, похотливый зверь, сука в течке, готовый отдаться кому угодно, готовый на всё уже не ради дозы, а ради крепкого члена внутри. У меня как раз имеется такой инструмент.

Нашариваю очередной презерватив, разрываю упаковку, надеваю опытной рукой не глядя.

— Быстрей, — постанывает Бек.

— Как скажешь, — шиплю ему в ухо.

Прижимаю его к себе, прорываюсь внутрь резко, почти насухую, но парень лишь рычит и подаётся ближе, сильней насаживаясь. Я с оттягом шлёпаю его по упругой заднице, на коже вспухают полосы. Бек дёргается, цепь, которой он привязан, звякает. Веселье только начинается.

Неизвестно ещё, кто кого трахает — я, неистово вколачиваясь в его внутренности, прижимая парня к себе до синяков, хрипло выдыхая, или он, жадно подающийся мне навстречу, просто засасывающий меня, обжигающе-горячий внутри, взмокший и дрожащий снаружи.

Поведение этой зверошлюхи развеивает все мои сомнения в моральности нашего предыдущего траха. Он хочет этого, ещё как хочет.

Хрипло покрикивает, иногда всхлипывает. Я тоже постанываю от удовольствия в голос, едва могу различить слова:

— П-помоги мне…

Тяну Бека за волосы назад, принуждая того опереться спутанными руками о стену, прогнуться, мой член проскальзывает максимально глубоко вовнутрь, мы только что чуть яйцами друг друга не касаемся. Хотя нет, касаемся, сталкиваемся, когда он ещё шире раздвигает ноги, а я, продолжая его самозабвенно трахать, действительно помогаю — сжимаю член Бека в руке, чувствуя, как в нём кровью пульсирует желание. Кожа на нём нежная, горячая. Извращенец обрезан, и это ему тоже идёт, подлецу.

Тяну парня за волосы сильнее, заставив запрокинуть голову. Он почти задыхается, и не может стонать, только судорожно вдыхает. Ему страшновато, он сжимается внутри, мне это и нужно. Я сам зверею, кусаю Бека в плечо, до синяка, вталкивась в него, вливаясь в содрогающиеся от оргазма недра, по пальцам у меня течёт сперма — парню такое с собой обращение ещё как понравилось.

Только вот вы когда-нибудь получали во время оргазма по лицу? Я до сего момента — никогда. Теперь же испытал.