Купчиха (СИ) - Стриковская Анна Артуровна - Страница 41

Но когда доказательства были собраны, рассказы и показания записаны и наступило время принятия решений, Гедвига прокляла всё на свете. Этот поганец Ули требовал, чтобы к нему сию минуту привели его дорогих спасителей. Он хочет лично поблагодарить Теодора Бенье и не в состоянии расстаться с Виолой.

Когда Гедвига попыталась призвать парня к порядку и напомнила ему, что он теперь граф, то мальчишка начал скандалить. Он отказывается быть графом если к нему немедленно не приведут его друзей. Пришлось пойти на хитрость. Графиня развела руками: она тут ничего поделать не может. Теодор и Виола получили от неё вознаграждение и тут же отбыли. Очень торопились: молодую вдовушку ждут в Альтенбурге.

Ульрих ей не поверил: велел позвать с улицы первого попавшегося мальчишку и послал его в трактир. Пусть передаст Тео и Виоле приглашение в замок. Потом испугался, что мальчик что-то напутает, приказал принести перо и бумагу и своей ркуой написал записку с приглашением. Это дало Гедвиге время подготовиться. Мальчишка сбегал и вернулся ни с чем: в трактире ему сказали, что постояльцы съехали ещё утром.

Как раз в это время Хельмут и выгуливал Вильку с Тео по улицам города, в то время как подставной трактирный слуга проветривал мальцу уши. В результате парнишка вернулся и объявил: в трактире уверяют, что господин и госпожа, которые приехали с графом, покинули город ещё утром. Мальчишке незачем было лгать, так что пришлось поверить.

Ульрих воспринял отъезд своих друзей очень болезненно. Обвинил во всём мачеху, обругал её на все корки, расплакался так, что пришлось ему дать успокоительное. Новый лекарь, получивший указания от Виолы, уложил будущего графа спать, подсунув ему под бочок служанку, а заодно прочистил мозги. Наёмники это наёмники, а друзья совсем другое дело. Господину графу надо думать не об этом. Завтра он должен встать и проявить себя мужчиной. Своими ногами дойти до храма и там принять регалии хозяина Эгона. Ульрих не был уверен что сможет, но пообещал постараться. После того, что он узнал, отдавать свои права подлому дядюшке не хотелось.

В замке и храме тем временем полным ходом шли приготовления. Гедвига торопилась сделать пасынка графом по закону до прибытия Готфрида, боясь, что барон может сорвать церемонию. Надеялась она только на то, что по дороге из Биона в Эгон у Давенеи не будет возможности узнать новости и поэтому он не станет торопиться.

Так и вышло. В то время когда Виола с Тео расположились пообедать в небольшой лощинке среди скал, Ульрих, опираясь на руку Хельмута, вошёл в храм и принял из рук главного жреца доставленные сюда Гедвигой атрибуты власти и одновременно сильнейшие охранные амулеты, настроенные на кровь рода: перстень-печатку с вырезанным на аметисте гербом Эгонов, цепь с подвеской в виде орлана-белохвоста и родовой меч.

Обряд был одновременно проверкой: ненастоящего или непригодного наследника артефакты рода не приняли бы, выразив это в сильнейшем магическом ударе, после которого оправился бы далеко не каждый. Но Ульрих с честью выдержал испытание. Камни в перстне, подвеске и рукояти меча засияли собственным светом, попав к нему в руки. Артефакты признали законного хозяина. Впервые со дня гибели супруга Гедвига вздохнула если не с радостью, то с облегчением.

Ули еле-еле хватило сил завершить обряд. Дальше он должен был выйти на ступени храма и показаться собравшейся толпе, но вместо него под руку со жрецом вышла Гедвига и объявила о том, что у Эгона новый властитель. Самого этого властителя Хельмут на руках отнёс в замок по тайному ходу.

Готфрид фар Давенеи прибыл в Эгон на закате и застал всеобщее ликование. В честь нового графа народу выставили угощение и по всему городу люди пели, танцевали, целовались и пили вино, восхваляя юного графа и проклиная его коварного дядюшку. Гедвига не пожалела ни денег, ни трудов, чтобы настроить всех против Готфрида.

Давенеи бросился в замок, потрясая бумагами, но его попросту не впустили. Вышла графиня и в свою очередь предъявила свои документы: заверенную жрецами и уважаемыми горожанами бумагу о том, что артефакты признали в Ульрихе своего хозяина и таким образом он вступил в права наследства, и доверенность, подписанную новым графом собственноручно. По ней он все свои функции вплоть до полного выздоровления передал своей матушке госпоже Гедвиге, вдове графа Дитриха. Она же не желает видеть неудачливого претендента на своём празднике и не пустит его в замок.

Это была катастрофа. Теперь, когда мальчишка завладел родовыми артефактами, убить его становилось во много раз сложнее. Дитриха-то удалось убрать только убедив, что на охоте меч и цепь ему не нужны, а перстень, который он снимал в ванной, заморочив голову, не позволила ему надеть подкупленная любовница. Вряд ли подобный трюк удастся провернуть с юным Ули, тем более что теперь и он, и графиня будут начеку и никого непроверенного к нему не подпустят.

Разозлённый Давенеи оказался посреди ликующей толпы во враждебно настроенном городе со свитой, деньгами, но без ночлега. Он бросился в трактир наёмников, где должен был находиться его агент, и тут узнал, что того забрали в замковую тюрьму люди графини. Он всё же вынудил несчастную трактирщицу впустить его вместе со свитой, но уже утром покинул Эгон, проклиная свою судьбу и всех, кто ему помешал. Ему не пришло в голову, что двое всадников с заводными лошадьми, встреченных им днём, были теми, кого ему следовало проклинать. Откуда? По его мнению это были зажиточные крестьяне. Он их даже остановил и спросил есть ли новости из Эгона. Девушка пожала плечами, а мужчина сообщил, что он слыхал только о смерти виконта Катберта, но это было уже несколько дней назад.

Вот он и ехал на своё торжество, а приехал к позору.

Примерно за час до появления Давенеи со свитой в городе из ворот выехала скромная крестьянская телега, запряжённая одинокой лошадью, и направилась в сторону гор. Правили ей двое средних лет, выглядевшие как муж и жена. Кроме них в задке пристроились два здоровых парня, скорее всего сыновья, за их спинами кучей валялись мешки. Никто не видел пятого пассажира, который крепко спал, прикрытый рогожей. Мужчина был лекарем, женщина нянькой, а молодые парни охранниками. Они везли спящего Ульриха на мызу, скрытую в горной долине. Лекарь донёс до графини совет Виолы и она приняла правильное решение: пусть паршивец выздоравливает в сельской местности. Молоко, мёд и свежий воздух кого хочешь на ноги поставят. Была ещё одна причина, по которой отъезд прошёл в обстановке строгой секретности. В горах его не достанет никакой Давенеи.

Глава 11

Обратная дорога действительно оказалась лёгкой. Имея заводных лошадей, они проделывали за день большой путь даже особо не торопясь. До Бармана Тео с Вилькой добрались на восьмой день к обеду.

Уве Лассер встретил их преувеличенно радостно, но при этом не смог скрыть удивления. Теодор расплатился с ним за полученное снаряжение и провиант, но не остался, как Уве его ни уговаривал. Сказал, что они с Вилькой торопятся в Альтенбург и будут двигаться даже ночью, тем более что в начале лета они светлые. На вопрос Лассера об их миссии махнул рукой: сдали парнишку заказчице и с плеч долой. На вопрос о том, пришёл ли виконт по дороге в себя, отвечала Виола, да так ловко, что даже Тео ничего не понял. Врать напрямую не стала, но из её слов складывалось впечатление, что бедный мальчик не жилец.

В результате они пополнили запасы съестного и покинули Барман незадолго до сумерек. Но не поехали по прямой на Альтенбург, а почти сразу свернули. Тео опасался, что Уве их так не отпустит и решил подстраховаться.

Они нашли ночлег в ближайшей деревне. Какая-то молодка, жившая у околицы, пустила их переночевать и накормила до отвала, за что Виола отвалила ей целых четыре серебряных горта. Наутро они сделали ещё петлю по лесу прежде чем вернулись на тракт до Альтенбурга. Отсюда ехать оставалось не больше половины декады.