Болотные огни
(Роман) - Чайковская Ольга Георгиевна - Страница 59

— Александр Сергеич, аппараты прибыли! — вдруг прокричал чей-то ребячий голос и словно сам испугался собственной неуместности.

Инженер улыбался насмешливо и с нежностью. Тимофей!

«Аппараты прибыли!»

Да, далека сейчас эта жизнь — леса, полупостроенный мост через реку, старые рабочие, которых знаешь много лет, друзья, Митька Макарьев и Тимофей! Сын, дорогой мальчишка, бедняга! Все они отделены от него непроходимой чертой, густыми дебрями, все они недоступны и, может быть, никогда..

И все-таки эта далекая жизнь пробивалась к нему, рвалась к нему сквозь дебри — это и Берестов, и Митька, и ребята из розыска, и рабочие, пришедшие сюда. Пробьются ли? Он в этом сомневался.

В странном он оказался положении. Вокруг него — за него и против него — кипят страсти, идет борьба, один лишь он, виновник торжества, сидит да поглядывает. И ждет, что выпадет ему на долю — жизнь или смерть?

Как и все люди, он не представлял себе смерти, несмотря даже на то, что был недавно полумертв, однако чувствовал: уже сейчас что-то отделило его от остальных людей, делая страшно одиноким. А из будущего надвигалось на него новое, невиданное, еще более страшное одиночество, в котором никто не сможет ему помочь и которое, должно быть, и есть смерть.

Заседание начал Морковин.

— Прежде чем начать свое слово, — сказал он, — я хотел бы задать вопрос Латышеву. Николай Латышев, как вы объясните суду эту историю с запиской. Ее писали вы?

— Да, — тихо ответил Николай.

— Зачем? — строго спросил прокурор.

— Я хотел с нею поговорить и знал, что она со мной разговаривать не станет. Я хотел просить ее, чтобы не рассказывала на суде, что я с ней гулял.

— Почему?

— Я не хотел жениться.

— И боялись, что вас заставят по суду?

— Да.

Прокурор кивнул с таким видом, будто иных ответов и не ждал, а потом поднялся. Лицо его приняло ироническое выражение. Он начал свою речь.

— Товарищи, мы разбираем сегодня странное дело. Я бы сказал, чрезвычайно странное.

С этим все были согласны.

— В чем же его странность? — продолжал прокурор. — В том ли, что спец оказался вредителем, врагом советской власти? Нет. Не в этом его странность. Нет, товарищи, это явление закономерное. Охвостья эксплуататорских классов всеми силами пытаются вредить молодой Советской республике. Нет, не ново это для нас. Что же тогда странного в этом деле? Тот факт, что руку преступника остановили простые парни из народа? Нет, и это не ново, мы именно и сильны поддержкой парней из народа. И если рабоче- крестьянская молодежь задержала спеца-вредителя, в этом нет ничего удивительного. Но удивительно то…

Здесь прокурор гневно возвысил голос:

— …удивительно то, что нашлись люди, которые хотят запутать это ясное дело. Давайте проследим его от начала до конца. Что, собственно, произошло?

Путь, по которому должен был пройти поезд с диппочтой, этот путь был минирован ночью в двух местах. Около пути был задержан диверсант, задержан на месте преступления. В кармане его нашли грязные, совершенно мокрые перчатки, в которых, очевидно, только что работали, а также кусок запального шнура и наган. Может ли быть что-нибудь яснее этого? Но этого мало. К начальнику розыска прибегает мальчик, сын инженера. Он потрясен. Он говорит: «Арестуйте моего отца, это диверсант». Так говорит сын. Это не ребенок, это почти юноша, и, как рассказывают, он всегда был любящим сыном. Кажется, ясно? Нет, некоторым людям и это не ясно. При обыске у инженера нашли крупную сумму денег, наличие которых он не смог объяснить. Кажется, тоже ясно. Нет, оказывается, опять не ясно. Деньги могли подложить, говорят нам, а сам инженер показал на следствии, что его привели к дороге под дулом револьвера. Очевидно, они ждали, что диверсант сам придет к ним и скажет: «Хватайте меня, это я взорвал поезд!»

Морковин сделал паузу, давая возможность публике рассмеяться. В зале действительно рассмеялись.

— Ну что же, допустим, что к инженеру и вправду ворвались в дом и под угрозой пистолета заставили идти к железной дороге. Что же, это могло быть. Вся беда только в том, что подобную версию отверг тот единственный человек, который может ответить на этот вопрос, — родственница инженера, Софья Николаевна, почтенная женщина, которая была в тот день дома и не хочет скрывать правду. Инженер не только ушел сам, говорит она, но он был в хороших, дружественных отношениях с теми людьми, которые за ним пришли. А старого человека в таких делах не обманешь! Вот что говорит эта женщина. Кто может ей не верить?

— Видите, я вам говорила, — прошептала в этом месте Софья Николаевна, которая сидела рядом с Милкой и начала слушать только после того, как было названо ее имя.

«Вот ты и встал во весь свой рост», — думал Борис. Слушая Морковина, он вместе с тем не отрываясь смотрел на дверь, он ждал, не появится ли Костя.

— Ну что же дальше? — продолжал прокурор. — А дальше то, что некоторые люди — я буду прямо говорить здесь о работниках розыска, — они и на этом не остановились. Они решили пойти по другой линии, по линии дискредитации тех, кто задержал преступную руку. Да, это простые парни, они не скрывали здесь от нас, что они не ангелы, однако их сейчас без стеснения называли бандитами и убийцами, даже не давая себе труда это хоть как-нибудь обосновать, я не говорю уже — доказать. А какими, собственно, доказательствами располагаете вы, чтобы обвинять людей в таких страшных преступлениях?! В чем они виноваты, кроме того, что, рискуя жизнью, осмелились задержать диверсанта — вооруженного диверсанта! — и спасти жизнь сотням людей?!

Прокурор сделал паузу.

— Я не хочу ставить под сомнение, — продолжал он через некоторое время, — нравственные качества… — он не без язвительности отчеканил эти слова, — …нравственные качества этой девушки, Людмилы Ведерниковой. Правда, я считаю, что дыма без огня не бывает, но я никогда не взял бы на себя смелость сомневаться в ее нравственных качествах. Однако что же она здесь, в сущности, нам рассказала? Откуда взялись все эти ужасы? Ее заманили! Ее хотели убить! Боже, как страшно! А зачем им, собственно, было ее убивать? Быть может, это только плод фантазии сией неуравновешенной девицы? Давайте попробуем отбросить все эти ужасы — что останется? Останется вечеринка у так называемой тети Паши, куда, правда, уже к самому концу прибыли работники розыска. Вот и всё.

— Что можно сказать, — продолжал Морковин, — о прекрасной, красочной речи нашего уважаемого представителя искусства? Он говорил долго, не жалел мрачных красок и, кажется, нагнал немало страху на присутствующих. Но что же по существу — по существу-то — он рассказал? Шли трое, один другому сказал: «Налево», и тот свернул налево. Вот и всё. Это значит, что в этом месте тропинка сворачивала налево в лес. Где здесь ножи убийц, откуда они взялись? Один господь ведает.

Борис вопросительно взглянул на Берестова. «Все пока идет нормально, — ответили глаза Дениса Петровича. — Подождем, что будет дальше». Борис позавидовал этому спокойствию, ему-то казалось, что Морковин с легкостью разбивает доказательства, собранные ими с таким трудом.

Между тем речь прокурора все больше и больше овладевала залом.

— Другое дело, — говорил он, — что в уезде давно уже нагло и открыто действует какая-то банда, которую угрозыск не удосужился изловить. А раз вы этого не сделали, товарищи из розыска, не следует валить с больной головы на здоровую, не нужно выкручиваться за счет невинных людей. Вы говорите, компания Курковского — это банда преступников. Почему? Так говорит Ведерникова. А Курковский и его компания отвечают: Ведерникова девушка очень легких нравов. Кому верить? Я не верю ни тем, ни другим. Я верю только одному — фактам и вещественным доказательствам. Кстати о вещественных доказательствах…

Морковин медленно потянулся к графину с водой и так же медленно стал пить. Все терпеливо ждали.

— Так вот, о вещественных доказательствах, — продолжал он, вытирая губы платком. — Здесь почему-то большой переполох вызвали перчатки, которые не лезли на руку преступника. Напрасно некоторые люди возлагают надежды на эти перчатки. Не следует забывать, что они были мокрые, совершенно мокрые, что же удивительного в том, если они сели? Я прошу суд запросить по этому поводу в качестве справочного эксперта специалиста-кожевника, живущего в городе. Он скажет вам, в каких размерах сокращается кожа под воздействием воды…