Служба без опасности. Последний шанс палача (СИ) - Возный Сергей - Страница 40

- Что-то джипик у тебя маловат. Не тесно?

- Холостяцкий, - отвечает Глеб ровно, выруливая на проспекты. – В «пробках» удобно.

- А ты изменился. Совсем заматерел. Там, у нас дома не замечала. Постоянно приводишь к нам потаскушек, ведешь себя как стареющий ловелас!

- А я такой и есть. Мне 36 лет, а ни хрена полезного так и не сделал. Ни сына, ни дерева, ни даже дома, как твой Борис.

- Да, домик у нас есть… - усмешка ее делается шире. – Останови машину. Не сбегу, не бойся.

Переулок залит неоном, фонарями и сиянием билбордов. Мультяшная певица Глюкоза поет из динамиков про невесту.

- Что случилось, Натали?

- У вас маятник. У вас с Борей. Маятник удачи, качается туда-сюда, от одного к другому. И знаешь… кажется, везет тому, от кого я ушла. Взамен к нему прет удача, кураж какой-то… а другому остается только оболочка.

- Эк тебя вставляет, родная! – его рука тянется крутануть зажигание, но женская ладошка ложится сверху, ласково и властно.

- Иди ко мне, - ее дыхание обдает запахом «мохито», рука уже скользит под пиджак миланского покроя, сползая ниже… - Иди, пожалуйста, как раньше!

- Эх, Наташка… - выдыхает он, ощущая, как уплывает улица, пляшут фонари, билборды и силуэты прохожих за тонировкой стекол.

-…Эх, Наташка! – говорит неверным голосом через вечность (а может, минут через двадцать всего), наполненную влажным теплом и безумием. Откинутые сиденья, разбросанное белье.

- Эх, Наташка, и почему у нас вечно так?!

- Тебе не понравилось?

- Дурочка. Я этого ждал лет десять, изменщица ты гнусная, а могли бы все годы вместе быть!

- Не могли бы, - отрезает она, становясь деловитой и чужой. Приподнимает коленки, натягивая ажурные стринги.

- Не могли бы, Глебушка. Я бы жила с тобой, а думала о нем… вышло бы еще хуже.

Глеб на «хуже» скрипит зубами – крыть особо нечем. Сонный карп в тихом болотце оказался хищной пираньей, изорвал дружбу клочьями, и старые раны теперь кровят.

- Ладно, нормально всё будет, - говорит без убежденности, выруливая обратно на проспекты. – Ты у нас всегда была одна на двоих… «Санта-Барбара», полный аллес!

На душе мерзко...

***

- Всё не зря, - прошептала Натали здесь и сейчас, когда отколыхалось уже и взорвалось, и мышцы млели в сладкой истоме. – Мы всегда были друг для друга, и теперь вот… всё сложилось, да?

Ночной ветер августа колыхал занавеску, принося горькую торфяную вонь, выдувал запахи страсти вперемешку с мартини и коньяком. Говорить не хотелось. Правду произносить – о том, что фарш обратно не прокрутишь, и никто уже не вернет двадцать лет жизни, потраченных невесть на что. Где-то там, в хорошей и правильной биографии студент Глеб Воропаев стал-таки, журналистом, девушка Наташа родила ему сына, а дальше была у них только гладкая трасса, вроде автобана: гонорары, слава, семейное счастье. Идеальная биография счастливого человека, сбившаяся где-то на старте.

- Сложилось, наверное, - сказал он неискренне, разглядывая Натали в бледном отсвете. Первый голод утолен, сытый взгляд скользил теперь по женскому телу слишком придирчиво, отмечая ненужные детали – складочки под животом, чуть отвисшую грудь, россыпь морщинок у глаз… ничего не скрыла коварная Луна! Красоту и шарм в этом мертвом сиянии обретают лишь ведьмы, чей рыжий огонь перемешивается с серебром, а белая кожа начинает светиться изнутри.

- Наверное?! – голос женщины был полон веселого кокетства. – Ну, я тебе покажу!..

Она и впрямь показала – как в юности, через месяц-другой знакомства, когда пропала уже ненужная скованность. Лучше, чем в юности! Со всем опытом сорокалетней женщины, очень старательно, будто экзамен сейчас сдавала. Глеб себя и почувствовал, вдруг, третьим лишним – даже не экзаменатором, а зрителем любительского порно.

- А ты еще ничего, - прошептала она утомленно, когда желаний совсем уже не осталось. – Крепкий мужичок.

- Хорошо, что тебе понравилось.

- А тебе?!

- Разумеется, всё было великолепно.

Не получалась у него искренность, хоть убей! Всё куда-то исчезло после ведьминого звонка, сдуло напрочь ароматный флер единения и общих воспоминаний – физиология осталась. Мужик с нормальной потенцией и женщина, твердо решившая понравиться.

- Пойду-ка я в душик, - сказал Глеб добрым голосом, чтоб совсем уж не огорчать. Дама хочет спектакля – сыграем для нее! Не будем, пока, вспоминать о другой, чья кожа светится в лунном сиянии, а глаза опухли от слез. Одна, в запертом номере дешевой гостиницы, брошенная всеми на свете. Ее можно обманывать, но перед ней совсем не нужно фальшивить. Может, это и есть счастье?

- Пойду, сполоснусь, а ты отдохни пока. Мне, правда, классно было!

Он еще мылся, чередуя лед с кипятком, крякая и матерясь, когда телефон зазвонил повторно. Пару секунд женщина с «каре» и злым взглядом слушала полифонийную «Ламбаду», потом рука скользнула под ворох одежды на полу, отыскав аппаратик.

- Алло! – женский голос в трубке прозвучал испуганно. – Алло, Глеб? Почему ты молчишь?!

- Это не Глеб, милая, - ответила Наташа четко и жестко. – Это его жена. Ты ему не нужна, и оставь его в покое, по-хорошему.

Телефон, захлебнувшийся гудками, полетел на пол, а Наташа долго еще сидела голая на краешке дивана, думая о своем. Теперь она улыбалась.

Глава 6

«Он позвонил…»

Акоп объявился совсем скоро – через сутки после достопамятной встречи. На сей раз гостеприимства не получилось, просто принял Глеба на борт в условленном месте всё тот же смоляный «брабус».

- Плохая история, брат, - сообщил Акоп, не тратя времени на кавказские красивости. – Совсем плохая и вонючая, да. Прикрывают твоего Мастера! Очень высоко прикрывают, на самом верху! Я выяснять начал, про меня тоже начали выяснять, сразу же!

- И что в итоге?

- Понимаешь, брат… - широкие брови Акопа съехались к переносице, взгляд сделался мудро-печальным, как у старого еврея. – Понимаешь, я мужчина и ничего совсем не боюсь. Помнишь, какой я был в горах, вместе ходили… только не молодой уже! Семья есть, дочь не замужем, кормить надо.

- Я тебя понял, Акоп, - оборвал Глеб долгую прелюдию. – Опасаешься с ним связываться?

- Ничего не боюсь, я сказал! Но опасаюсь, ты прав. У меня законный бизнес, друзей много, но у него круче друзья. Ты ж знаешь, как в нашей стране любой бизнес можно опустить! Налоговая, рейды-шмейды…

- Я это очень хорошо знаю, - ухмыльнулся Глеб. – С другой стороны, воевать я и сам не хотел, поговорить просто. Встретиться с ним так, чтобы не упаковали меня сразу в багажник. Прикроешь?

- Ты думаешь, я этот… Аль Капоне, да? Думаешь, у меня пацаны есть, как раньше? Нет, я бизнесмен, - покачал Акоп головой, изобразив всю гамму чувств кавказского мужчины, вынужденного себя принижать. – Там у меня в костюмах племянники всякие, к делу их пристраиваю, без криминала. Переменились времена, Глеб! Как говорится – прошла любовь, завяли помидоры, моей страной мне брошенные в гроб!

Этот поэтический экзерсис шокировал Глеба окончательно. Габаритные огни авто уже скрылись в потоке, а он все стоял на обочине, пытаясь собраться с мыслями. Не было ни мыслей, ни новых идей – сплошная пустота. В гостинице ждет обиженная женщина, которой он, по-прежнему, ничего не должен (включая верность), но и разбежаться пока не получается. После прошлой ночи Дина как-то сразу и вдруг изменилась, слезы закончились, хотя улыбок взамен не пришло. Вежливо теперь общались, по-соседски. Глеб, подозревающий, откуда дует ветер, лишних вопросов не задавал, но на встречах с Натали был поставлен большой жирный крест. Избавляться надо от прошлого, ни к чему оно! Закончить, по-быстрому, с проблемами рыжей ведьмы, которую приручил и теперь в ответе, перестать ныкаться по норам, а там и вся жизнь пойдет иначе. В конце концов, Дина теперь свободна, да и чужой ребенок, если разобраться – не такой уж пугающий фактор для бобыля «за сорок», без работы и видимых перспектив!