Служба без опасности. Последний шанс палача (СИ) - Возный Сергей - Страница 28

- Ну, тут сам решай, какой вариант тебе ближе, - улыбнулся капитан Сечнев, старший опер местного УФСБ. По имени капитан звался Женей, обладал жилистым телосложением, средним ростом и насмешливым взглядом.

– Приходит, значит, твоя шифровка про таинственную Дину Суворину, руководы расписывают эту радость мне, как основному борцу с религиозным экстремизмом. Я не успел еще пробить адрес, а там уже граната рванула! Много кровищи, но трупов на месте нет, да и угроз теракта никто не высказывал. Так бы и занимались этим братья-менты, но в итоге, с учетом твоей шифровки, руководство встало на уши, а под его карающий орган попал снова я! Благодаря нездоровой работоспособности одного златогорского опера, которому не сиделось спокойно среди своих медведей… хотя, про гостей плохо не говорят, да?

- Согласен, - усмехнулся Гайтанов. – Ты, Евгений, обедать планируешь?

- А как же! Намекаешь, что пора бы гостя угостить?

- Наоборот, хочу проставиться за хлопоты. Вы тут как насчет ста грамм в рабочее время?

- Да мы тут в любое время положительно! Оперативный процесс, сам понимаешь!

Продолжили беседу уже за трапезой – в уютном кафе со спорным названием «Амир»[1]. Здесь, впрочем, знакомое слово было лишь именем хозяйского сына, сам хозяин-азербайджанец был радушен, а мясная кухня оказалась выше всяких похвал.

- Хорошо живете! – позавидовал Гайтанов «по-белому», цепляя вилкой очередной рулончик долмы.

- Не жалуемся, - кивнул Сечнев, утирая губы салфеткой. – Переводись к нам.

- Меня и там неплохо кормят. А здесь я уже бывал, по учебе…

Налили по второй, вспомнили учебу – хитрый местный институт, бывший прежде секретным до невозможности, а сейчас вписавшийся в Эру Гласности целиком – даже собственный сайт имеется. Работы не касались вовсе – привычка трепаться в людных местах отмерла у обоих еще с лейтенантскими звездочками.

- Она на Богдашке жила… на Богдана Хмельницкого, - сказал Женя уже в машине. – Очень приличный район, соседи друг друга знают. Твоя Суворина поселилась там пару лет назад и характеризовалась никак.

- Самая распространенная оценка.

- Именно. Жила одна, мужиков не водила, но и с соседями не было особой дружбы. После взрыва ее видели убегающей с целой кучей мужчин, один из которых был совсем плохой. Дырявый совсем. Примет, как обычно, никто не помнит.

- Хату обыскивали?

- Осматривали. Как место происшествия. Полы никто не вскрывал, если ты об этом.

- Там сейчас опечатано?

- Да фиг знает. С какой целью интересуешься?

- Все с той же. Хочу понять, зачем искали бедную девушку злые дядьки с ритуальными ножами. Откуда у дядек система пеленгации? При чем тут граната, в конце концов?

- Ладно, ладно, убедил! – замахал Женя руками. – Гладко поешь, черт красноречивый! Едем в адрес!

- А следак ругаться не будет?

- Я ему поругаюсь! – хмыкнул Сечнев, выруливая на широкий Красный проспект. – Щас отзвонимся, уведомим, возьмем участкового…

Гайтанов возражать не стал. Подумалось еще раз о превратностях судьбы, мотающей людей по кругу. Некоторых людей. Из поселков и городков – в краевые центры, а то и вовсе в столицы. Из столиц и прочих асфальтовых джунглей – обратно «к истокам». Давно ли сам чемоданы паковал, матеря суету, а теперь чего? Наигрался что-ли в «дауншифтинг»?

***

…Год 1995-й, Сибирь, весна. Город Волчеозерск с населением «под миллион». Первый курс юрфака подходит к концу, собственное будущее представляется смутно. Гонорары, «шестисотый мерс», костюм «от Кардена»… что там еще может дать престижная профессия юриста? Чего в этом будущем точно не прорисовано, так это конторы с именем из трех букв – на тот момент еще ФСК [2] . Ждут Костю, вместо офиса и адвокатской практики, сплошные погоны (сперва солдатские, а там и звездочки пойдут), вместо Швейцарских Альп маячят злые горы Кавказа, да и далекая столица обещает совсем не райские кущи. Позади остался затерянный в степях городок Целинск, куда в разгар сибирской зимы не всегда и проедешь. Из всех проблем (помимо сессии и безденежья) – перманентные бои на личном фронте, с периодической взаимной капитуляцией. Эх, молодость-молодость…

…Год 2000-й, всё тот-же град Волчеозерск, столица Волчеозерского края. Вчерашний солдат и сегодняшний лейтенант Костя Гайтанов постигает вопросы религии. Ободранный кабинет краевого УФСБ нагоняет мысли о собесах и прочих присутственных местах: краска пола стерта до самой ДСП, стены белены при Царе Горохе и подернуты по углам черной паутиной. Последний ремонт делался лет двадцать назад – в блаженную для Конторы эпоху товарища Андропова. При Черненко и Горбачеве здание еще держалось, но последние лет десять добили его решительно, как сама Контора добивала когда-то врагов Революции. Один фасад остался: стены под серой «шубой», да голубые ёлки по кремлевской моде 70-х. Коллеги сплошь в отпусках, за окном пышет солнцем благодушное сибирское лето, а работа сводится пока к изучению документов. Сотни листов текста, десятки имен, названия организаций. Слишком много информации для мозгов, отвыкших от умственного труда! Отвлечься бы, пощелкать виртуальных монстров в компе, к подружке сорваться пораньше… чего еще может хотеться в двадцать три года симпатичному и здоровому парню?!

…Год 2009-й, тот же кабинет. Евроремонт, новейшая оргтехника. Майор Гайтанов озабочен переводом к новому месту службы. Из Волчеозерского края в соседнюю Республику Златогорье. Дела сдаёт, опустошая огромный сейф. Чего и жалко майору, так это собственных иллюзий, рассыпавшихся напрочь в циничные «нулевые» годы. Нефть дорожает, прут в страну шальные деньги – и деваются, блин, куда-то! Исчезают в радужном московском пузыре, переполненном «веселящим газом». Бандиты на «бумерах» сдали пост чиновникам, на место «крыш» пришли «откаты», а харизматичную крутизну 90-х вытеснил гламур-унисекс. Всегда обдолбанный, счастливый и не желающий «грузиться негативом». Такая вот страна Откатия, где никто ни с кем уже не воюет, потому, что всё поделено, «попилено» и «занесено» кому положено. Майор Гайтанов в этой глянцевой державе ощущает себя лишним напрочь, а с некоторых пор и напрягаться неохота. Пускай всё прет своим ходом – не мальчик уже! В тайгу, к земле поближе!..

***

Как сказал Сечнев, так и вышло. Примерно через час милицейский старлей провернул ключи в замках, и стальная дверь распахнулась.

- Милости просим!

Первым впечатлением стал запах: сложный букет из крови, гари и табака. Окно в большой комнате забито фанерой, на ковре бурые пятна, стены и мебель утыканы оспинами.

- Жаль.

- Это ты о чем?

- Это я о квартире, - пояснил Гайтанов, не вдаваясь в подробности. Помолчать хотелось, атмосферу впитать – не эту, вонючую, а ту, что была ДО. Будто на листе фотобумаги, опущенном в проявитель, рисуется общий фон, потом проступают контуры, а там и вся картинка выскакивает разом. Любил это дело когда-то, еще до цифровой эпохи!

- Да уж, хата была ништяк, - оценил Женя, оглядываясь неспешно. – Такая мебелюшка на моих зарплат десять потянет! И техника! Отвечаю, тут должен быть тайник с золотом!

Для Константина общий фон нарисовался давно – еще в Златогорске. Штрихи и контуры проступают до сих пор, а сегодняшний визит должен их слить в цельную фигуру. Материализуются, наконец, словесные портреты, станут женщиной из плоти и крови… или фотографией, хотя бы. Вон, кстати, и она! Майор отворил аккуратно осколок стеклянной дверцы, фото в рамочке само потянулось к рукам, будто звали его. Женщина – красивая, рыжая, молодая, с дерзкой улыбкой. Брючный костюм, волосы распущены, в руке непонятный предмет – булава, кажись. Изящная, узкая булава из желтого металла.

- Хозяйка? – заглянул через плечо вездесущий Евгений. – Ничего так мамзель! А это что у нее за фаллический символ?

- Хороший вопрос. Твой, между прочим, город и мамзель явно по твоей части.

- Ну, не преувеличивай! Взяла баба в руки дубинку, и что теперь?!