Искаженное время (СИ) - "Deacon" - Страница 183

- Нормально всё, нормально, - беззвучно шептал он самому себе. Но ничего нормального не было. Само нахождение в этом городе уже было ненормальным! Нечто невидимое сейчас охотилось на него или посредством его тени. То, что именно это чудовище убило любовниц Имандеса, Эрик уже не сомневался. Эристелю не было в этом никакого резона. Существо пришло следом за Фостером из храма. Что-то пробудило его, и Эрик всё больше склонялся к тому, что всё дело в медальоне, который он украл для Имандеса. У него появилась мысль поговорить об этом с оракулом, но Фостер боялся, как бы этот ублюдок не убил его, опасаясь чего-то, о чем никогда не расскажет.

Стоя в тени дерева, Эрик почувствовал себя в относительной безопасности. Хотелось остаться здесь до темноты, чтобы кровожадная сущность снова не могла материализоваться. Она использовала тень Эрика, как свое тело, и поэтому не задумывалась о законах физики. Пока что она была привязана к нему, но что, если она окрепнет и попробует захватить настоящее тело. Как то существо, что сейчас поселилось в госпоже Дмитрия. В этот миг Фостеру больше всего на свете захотелось оказаться подле Лескова, и чтобы тот внушил ему что угодно, лишь бы забыть о происходящем. Второй мыслью было напиться. Напиться так сильно, чтобы всё показалось бредом, созданным поджаренным на солнце воображением...

XX

Двойное проклятье

После ухода Эрика, Рейвен вновь оказался в одиночестве. Впервые эта просторная комната показалась ему настолько тесной, что стало тяжело дышать. С каждым днем положение становилось всё хуже, а надежда на спасение всё призрачнее. В таких сложных обстоятельствах Рейвен еще ни разу не бывал. Анализируя то, что происходит с его спутниками, Харт уже чувствовал, что не он – самый несчастный обитатель этого города. Лилит потеряла силы и вдобавок попала в руки самого жестокого воина. Ингемар умудрился связаться с женщиной, из-за которой его шансы погибнуть возросли до пугающей величины. В свою очередь, Эрик очень дорого заплатил за свою временную свободу, приняв на себя какое-то неизвестное проклятье. Еще ни разу Рейвен не видел его в таком состоянии. Дмитрий Лесков, который, казалось, всегда держал всё под контролем, оказался всего лишь пешкой в игре между оракулом и Ин-теп. Даже Ильнес, чья ситуация выглядела более-менее стабильно, завтра вместе с остальными выйдет на арену. Про завтрашний день Харт боялся даже думать. Слабость от колдовства Эристеля по-прежнему свинцом растекалась по телу, хотя, в отличие от Косэя, Рейвен всё же восстанавливался значительно быстрее. В глазах больше не двоилось, исчез озноб, пропала головная боль – последнее произошло благодаря таблетке Эрика, которой наемник по-братски поделился.

Сейчас полицейский мерил шагами комнату, и его мысли переключились на то, что рассказал ему Фостер. В мозаике этого города по-прежнему отсутствовала большая часть фрагментов, но что-то уже начинало вырисовываться. Во всяком случае, появилась рамка, ясно указывающая на то, что за её пределами ничего нет. Проклятье, наложенное на город женщиной по имени Анкханар, стало своего рода крышкой этого гроба, которую мог поднять только умерший. Видимо, сама Анкханар. И из всего этого красным шрифтом выделялось главное: именно проклятье каким-то образом блокирует портал, отвечающий за перемещение. Должен быть какой-то способ вернуть Анкханар из царства мертвых и заставить её снять проклятье. Был ещё вариант – воспользоваться услугами существа, захватившего тело Аканы, вот только Дмитрий категорически отказывался призывать его. Почему-то Лесков панически боялся этого духа, хотя ни Рейвену, ни Эрику толком не сказал, почему. Лилит говорила, в каком состоянии видела Дмитрия в доме Аканы, и, наверняка, эти раны нанес ему Ин-теп. Но, быть может, графиня ди Левильо имеет больше шансов подчинить это темную сущность, нежели Дмитрий. Лесков влиял не на демона, а на Акану, а вот Лилит... Но она так не вовремя утратила свои силы!

Хорошо, к чёрту Ин-теп! Если попробовать добраться до Анкханар? Дозвониться до мертвого может только Эристель, и Фостер крайне удачно умудрился с ним пообщаться на эту тему. И, если догадки верны, то некромант уже должен был снять проклятье. Однако он медлил, и это чертовски настораживало. Почему он тянет время? Лилит – его проводник, поэтому чем дольше они здесь находятся, тем больше риска, что графиня погибнет. Несмотря на их последнюю «ссору», некромант по-прежнему будет помогать Лилит, так как ясно дал Эрику понять, что не видит Египет своим последним пристанищем. Так почему же он медлит? Разве что Эристель до сих пор восстанавливает силы после ловушки Лилит.

«Черт подери! Какие еще могут быть варианты связаться с умершими?»

Рейвен в который раз прошелся по комнате и затем задумчиво коснулся рукой фигурки каменной кошки. Статуэтка пялилась на него своими глупыми глазами, но впервые она не показалась Харту такой ненавистной. Она заставила его мысли переключиться на египетских богов. Здешний правитель царства мертвых был некий Анубис. Нефертари говорила, что с богами могут разговаривать только воины арены, жрецы и оракулы. Воины арены получают право обратиться к ним за покровительством после третьего боя. Но что значит «обратиться»? Жалобно вещать что-то глиняному жуку-навознику или иметь полноценный диалог с кем-то из этих существ со звериными головами? Отвечают ли боги обычным смертным?

Рейвен чувствовал, что с каждым его предположением ситуация начинает мрачнеть ещё больше. Даже три боя на арене – это невозможно много. Дураку понятно, что, против таких воинов, как Алоли, Аризен и Сфинкс, в честном сражении не выстоять. У эльфа есть скорость и точность, но что он может сделать, если встретится с врагом, повелевающим стихией? У Лилит на данный момент осталась только красота, которая в первые в жизни ей ни хрена не пригодится. У Ингемара – сила и его телекинетические способности, но, если против него окажется кто-то похожий на Жреца? Эрик Фостер... Этот трус никогда не подставится лишний раз и даже умудрился заработать себе проклятье, лишь бы не выходить на арену. А ведь у него как раз-таки больше всех шансов продержаться. Его умение делаться незаметным гораздо лучше действует на противника, нежели невидимость Кайтаны. Если во втором случае враг помнит о своем противнике, то в первом будет растерянно озираться по сторонам, гадая, что он тут забыл. Только чувствующий энергетику останется Фостеру противником. Эрик – просто идеальный наёмник и настолько же отвратительный товарищ. Был ещё Лесков с его умением внушать противнику панический страх. Но никто не собирался выставлять его на арену. Он был тем, кто должен был сдерживать Ин-теп, и рисковать им никогда не станут. Забавно, те, кто могли хоть что-то показать на арене, оказались не удел, зато ослабевшие Лилит, Ингемар и Рейвен будут главным пушечным мясом. Если только... Рейвен вспомнил об еще одном преимуществе Лескова над ним и Эриком. У русского был эпинефрин. Двенадцать ампул. Рейвену хватало четырех, чтобы обратиться в дракона, а это значит, что он сможет продержаться эти три боя, если Лесков поделиться своим единственным оружием. Вот только как его заставить? Эй, русский, отдай-ка мне эпинефрин! А то, что у тебя за стенкой демон мечется, ты не обращай внимания. У нас в Америке вообще по ночам трансвеститы под окнами ругаются!

В любом случае, нужно попробовать заполучить у Дмитрия проклятые ампулы, в крайнем случае – подговорить Фостера, чтобы украл. Эрик может пойти на это в том случае, если прижать его с проклятьем. Понимать бы ещё условия сомнительной дружбы между русским и его наёмником? В каком случае Эрик способен предать его, и будет ли это рассматриваться, как предательство?

Внезапно полицейский услышал звук приближающихся шагов. Походка была лёгкой, определенно, женской. Харт бросил взгляд на кровать, прикидывая, как ему поступить. Притвориться умирающим лебедем? Если Нефертари увидит, что её воин по-прежнему напоминает муху, угодившую в лобовое стекло мчавшегося на всей скорости грузовика, быть может, одна из песчинок в ее бесчувственном сердце всё-таки пошевелится, и она передумает кидать несчастного раба на арену? Или, напротив, делать вид, что он прекрасно себя чувствует и готов к сражению, главное, успеть до завтра добыть эпинефрин.