Искаженное время (СИ) - "Deacon" - Страница 120

- Я предлагаю расплатиться драгоценным камнем. Надеюсь, это достойная цена за пятиминутное купание?

- Драгоценным камнем? – глаза Косэя вновь потемнели. – Откуда у тебя камни, глупая вещь? Разве что на дороге булыжник подобрала.

- Посмотрите на мое платье. На ткани лежат несколько колец. Возьмите одно, любое. И дайте мне уйти.

Косэй усмехнулся и, приблизившись к черному наряду графини, хотел было сказать что-то вроде «Попрощайся со своей кожей, лгунья», как вдруг заметил что-то блестящее. В складках юбки и впрямь лежало несколько колец.

- Где ты их украла? – холодно спросил он.

- Я не крала. Я могу надеть их все, и каждое идеально подойдет по размеру. Посудите сами, кто в моем положении будет красть, а затем носить?

- Дуры, - согласился Косэй. Кольца и впрямь оказались необычными. Работа было сложной, чем мужчина не мог не восхититься. Он сам был ремесленником, поэтому ценил подобную красоту.

«Может, Нефертари перестанет беситься из-за сломанного дара богов?» - подумал он, прикидывая, какой бы больше всего понравился египтянке. Наверное, этот, с зеленым камнем? Или этот, с красным?

«Дурацкие побрякушки!» - Косэй разозлился уже от того, что ему приходится тратить время, рассматривая какие-то никому ненужные кольца. «Ладно, выберу самое сложное... С красным...»

Лилит с досадой проследила за тем, как мужчина забирает ее самое любимое кольцо с рубином.

- Хорошо, вещь. Ты рассчиталась. Хочешь, приходи еще. У тебя еще осталось несколько колец, можешь заносить их по одному, - с этими словами Косэй ухмыльнулся и направился прочь. В какой-то миг ему захотелось обернуться и посмотреть, как эта смазливая девица будет одеваться, но затем передумал. Слишком много чести! К тому же, она заплатила за свое купание, а, значит, больше ничего не должна.

Тем временем Лилит, злая и растерянная, дожидалась, когда мужчина скроется из виду. Настроение ее было испорчено окончательно, а подлец Фостер просто поразил ее тем, что исчез без предупреждения. От обиды графиня готова была немедленно наслать на мерзавца бубонную чуму, и, словно предчувствуя это, Эрик не торопился появляться. Он оказался подле Лилит лишь тогда, когда «гусеница забралась обратно в кокон».

- Вы – самый низкий из всех людей, кого я когда-либо встречала, - в гневе произнесла Лилит, закончив кое-как завязывать корсет. – Месье Ларсен никогда бы не бросил меня в беде! Вы подставили меня! Вы...

Лилит замахнулась, чтобы влепить Фостеру пощечину, но тот с легкостью перехватил ее руку.

- И месье Ларсен уже получил черт знает сколько ударов плетью. Я посчитал, что будет лучше, если этот абориген застанет в озере красивую девушку. ОДНУ! Не с мужиком. Угадайте с трех раз, что бы он подумал? Чем мы тут занимаемся вдвоем в его прекрасном озере?

- Он бы ничего такого не подумал, - в гневе воскликнула Лилит, при этом снова покраснев. – Только мужчины из будущего постоянно думают разные гадости.

- Да ну? – усмехнулся Фостер. – Видимо, солнце слепило вам глаза, и вы не заметили, как он на вас смотрел. Вам повезло, что вы додумались предложить кольцо.

- Ему не нужна женщина. Он это четко дал понять, поэтому не равняйте всех на себя!

- Что-то мне подсказывает, что кольцо-то он взял как раз-таки для женщины, а не для себя, - Эрик вздохнул. – Идемте, Лилит. Наверняка, других рабов уже распустили по домам. Пора и нам возвращаться.

- Я не прощу вас, - тихо произнесла Лилит, все еще пребывая в гневе. – Я уже это говорила, но все равно повторюсь: у вас нет чести!

- Есть. Просто не с собой, - с этими словами Эрик подмигнул девушке, обвязал вокруг себя повязку и первым направился прочь. Графиня уже не видела его: Фостер вновь применил свои способности...

Сквозь некое подобие забытья капитан Ларсен слышал происходящее вокруг. В первую очередь до него донеслись голоса его господина и какого-то незнакомца. Оба обсуждали всплеск странной энергетики, которая пронеслась ледяным вихрем по подземельям, наполняя их запахом сырой земли.

- Полагаю, он открывал врата в загробное царство, - говорил незнакомец. – Вероятнее всего, вещь умерла, не в силах перевоплотиться, и теперь, Нахти, нам придется начинать все сначала.

В тот же миг в дверях появился оракул. Ингемар с трудом различил его безобразное лицо, а затем устало закрыл глаза. Нахти обещал вернуться, когда солнце будет в самой высокой точке, а это означало, что прошло всего несколько часов? Боги, неужели всего несколько часов?

Ингемар не мог вымолвить внятного слова, его лицо было бледным, а боль сокрушительной. Но тем не менее он крепко сжимал в своей руке руку каменной женщины. Та уже практически напоминала мраморную статую. Тело женщины стало холодным, только рука Ингемара все еще слабо согревала ее ладонь.

- Она поглощает его силы, - мрачно произнес Нахти, оценив взглядом обстановку. – Я не собираюсь жертвовать тем, кто открывает врата, ради бесполезной вещи, которую легко можно заменить другой. Нужно прервать контакт.

«Идиоты...» думал Ларсен. «То вы требуете, чтобы вам обеспечили выживание этой девушки, пугая меня страшными карами, если она умрёт. А теперь, когда я этого добился, вы хотите всё сломать и угробить её?! Непостижимая инопланетная логика...»

От этих мыслей и от невозможности донести до идиотов то, что они идиоты, капитану стало ещё хреновее. Он со стоном закрыл глаза. Его скулы были напряжены, верхняя губа чуть приподнята, обнажая стиснутые зубы.

На какое то время Ларсен потерял способность даже понимать, о чём спорят. Хотелось, чтобы все ушли и оставили их с девушкой в покое.

Спутник Нахти медлил: в своем состоянии Ингемар не мог узнать в нем оракула, который купил Ильнеса. Склонив голову, старик внимательно изучал слепыми глазами состояние, после чего произнес:

- Не думаю, что риск велик настолько, насколько кажется на первый взгляд. Его энергетическая сила слаба, однако стабильна. Я вижу вырезанные символы на их ладонях. Не знаю, что это за письмена, но именно они позволяют рабыне поглощать энергетику равномерно.

- Тогда почему ему больно? – разозлился Нахти. – Это побочное?

- Нет... Не думаю, - Всевидящий совершенно не походил на милого старика, которого знал Ильнес. Теперь он скорее походил на Эристеля, который занят интересным исследованием, и ему плевать, что при этом чувствуют его подопытные. – Боль – это осознанное желание облегчить участь основной вещи.

- Зачем? – Нахти явно не понимал логики Ингемара и теперь смотрел на него с неприкрытой злостью. – Этот глупец терпел боль за одну женщину, а сейчас желает терпеть ее за другую?

- Самопожертвование часто встречается у таких примитивных материй, как люди, - ответил Всевидящий. – Впрочем, уверенность в том, что он служит благой цели, действует на него, как слабое обезболивающее. Толку от него нет, но боль переносится легче. Ведь так?

Ингемар не мог ответить на его вопрос, но оракул не ждал ответа. На миг он коснулся лба капитана своей покрытой струпьями рукой, и Ларсен почувствовал, что боль на миг отступила.

- Дайте мне закончить, я справлюсь, - выдохнул Ларсен. – И глоток воды... Прошу вас.

Оракулы отдали соответствующее распоряжение и кто-то из рабов принёс воду и поддержал Ингемару голову, чтобы тот мог попить. Стало ещё чуточку легче. «Как женщина выдерживала это столько времени и не умерла?!» удивлялся Ларсен. «Не иначе как и здесь не обошлось без магии...»

Сейчас капитан многое бы отдал, чтобы старик не убирал своей руки от его лица, но Всевидящий все-таки сделал это, и боль обрушилась с новой силой. Нахти еще несколько секунд мрачно смотрел на подопытных, после чего развернулся и первым покинул комнату. Следом вышел второй оракул, и капитан в отчаянии проводил его взглядом.

VII

Вечерняя разминка

Тот факт, что Эрик Фостер вернулся домой позже других рабов, мог крайне неприятным образом сказаться на его самочувствии. Американец до последнего подумывал не возвращаться, но, вспомнив об умении оракулов видеть будущее и о наличии в этом городе вездесущего «шептуна», всё-таки оставил свою затею. Мысленно попросив у своего ангела-хранителя посидеть у него на плече еще пару минут, Фостер переступил порог ненавистного дома и хотел было быстро прошмыгнуть в свою комнату, как один из рабов преградил ему дорогу.