Каузальный ангел - Райяниеми Ханну - Страница 26

Такое ощущение вполне может быть отголоском моего предыдущего «я», сохранившегося в нейронной системе судна. Царство капитанской рубки представляет собой парящую платформу в огромном зале с прозрачными стенами, откуда открывается вид снизу на бурлящие охристые глубины гигантской планеты. Я сижу в бархатном кресле за панелью управления, которая выглядит как помесь трех органов с пишущей машинкой — и даже имеет педали. Но все это лишь коммуникатор для мысленных команд. Стоит прикоснуться к клавишам, и спокойная близость корабля окутывает мой мозг, словно хорошо разношенная перчатка. Кто знает, какие устойчивые связи запускаются от моих прикосновений и отзываются в голове?

А может, это корабельный аватар Карабас — механический кот со стеклянными глазами в широкополой шляпе и сапогах. При нашей последней встрече на Марсе, в моем старом Дворце Памяти, он пытался выпотрошить меня и превратить в восковую фигуру. Теперь мы с ним не расстаемся, и Карабас с надменным кошачьим смирением ждет моих команд.

Или тревога вызвана тем, что за мной охотится Большая Игра зоку. При этой мысли я встряхиваю головой: беспокоиться сейчас о погоне абсолютно бессмысленно. Я держусь достаточно далеко от гигантской структуры города Супра. Ближайшее место обитания зоку — игровая потч-площадка неподалеку от Южного полюса, где расположены гидроаэродинамические мегаконструкции. Есть еще калькулятор, построенный на основе вихревых дорожек Кармана^[25], — в области по соседству с поясом Сайанаги^[26], где сталкиваются и подсчитываются бесконечные завихрения, поставлены логические затворы, каждый величиной со спутник. Любая арифметическая операция затрагивает массу газов, сравнимую с атмосферой старой Земли. Чтобы найти нас, Большой Игре потребовалось бы задействовать колоссальные ресурсы для нейтринного сканирования всей планеты — а я не думаю, что они готовы пойти на это в данный момент. Это дело будущего.

Или это Матчек? Я знаю, что рано или поздно должен с ним поговорить, но не могу заставить себя это сделать. Пока еще нет. Кроме того, я должен убедиться, что мы в безопасности, а за ним присматривает Аун.

В конечном счете больше всего меня тревожат последние слова Барбикена. Она уже стала членом Большой Игры. Она все нам рассказала. Я не могу представить Миели в сообществе зоку. Старейшина Ганклуба, должно быть, солгал в отместку за то, что я сломал его игрушки.

И все же...

Покинув Землю, Миели могла растеряться в поисках новой цели, нового наставника. Она ведь служила Жозефине большую часть своей сознательной жизни. Большая Игра могла этим воспользоваться, предложила ей новую цель в самый подходящий момент. А после гибели «Перхонен» уже некому сказать ей, насколько это плохая идея.

Я-то рассчитывал, что все будет просто. Добраться до Миели раньше, чем ее успеют сломить, при помощи инструментов «Леблана» вскрыть Царство, в котором ее держат, и похитить. Как раз то, что удается мне лучше всего. А вместо этого я умудрился разозлить Большую Игру, а Миели теперь стала одной из них.

Но ничего не изменилось. Я по-прежнему должен ее вытащить.

Все зависит от степени ее сцепленности с зоку, степени свободы, оставленной ей волеизъявлением Большой Игры. Таков парадокс зоку: чем выше твои достижения, тем больше степень твоей сцепленности и вследствие этого выше шанс включить свою волю в коллективную реальность зоку. Но в то же время по мере продвижения наверх камень зоку формирует из тебя идеального члена коллектива. Насколько я знаю Миели, ей не потребуется много времени, чтобы подняться до высших ступеней. И тогда она станет похожей на Барбикена, будет пустой оболочкой, ограниченной отведенной ей ролью в Кругах зоку.

Нужен хороший план. Проблема в том, что Барбикен прав. Ты не такой, как прежде. Я едва не провалил дело на Япете. Я не предвидел паранойи Большой Игры по поводу разрушающих Землю Драконов. Если бы не Матчек...

Я качаю головой. Не могу думать о мальчике. Пока еще не могу.

Внедрение в Большую Игру исключено. Они слишком хорошо скрываются и тщательно отбирают своих членов. Я должен выманить их на поверхность и разорвать их связь с Миели. А они реагируют только на реальные пространственно-временные угрозы.

Я должен стать такой угрозой. Чтобы ими манипулировать, надо найти что-то такое, что испугало бы их. Нужен рычаг. И, кажется, я знаю, что это: призрак, изводящий меня с самой Магистрали.

Я отыскиваю медленно движущийся слой неподалеку от центра шторма у Южного полюса.

— Не выходи из зоны маяков горячей стратосферы, — говорю я Карабасу. — Если заметишь каких-нибудь сирен, дай мне знать.

— Слушаюсь, господин, — отзывается он звонким мурлыкающим голосом и занимает место нилота, хотя короткие лапы в сапогах не достают до педалей.

Я вздыхаю. Похоже, моя предыдущая сущность считала вполне достаточной компанию собственного остроумия.

Я оставляю кота за работой, а сам направляюсь в корабельную сокровищницу, чтобы открыть кват-сообщение, ради которого погиб Марс.

Внутри «Лёблан» больше, чем снаружи. В физическом отношении это чудо пикотехнологии: субатомная инженерия зоку, уплотненная псевдоматерия и неустойчивые конструкции кварков плюс нуклонный конденсат, невероятно густой, но программируемый. И все это вертится вокруг крошечной черной дыры, вроде тех, что используются в пустотных кораблях Ганклуба, только мельче. Пассажирский отсек состоит из сети виртуальных взаимосвязанных Царств. Основное из них — это освещенный голубым светом коридор с движущейся дорожкой, с гудящими устройствами Бака Роджерса и вратами Царств.

У меня еще не было времени исследовать их все, но сейчас меня интересует только сокровищница. Это сводчатый зал, как в древнем замке, заполненный трофеями, преобразованными в пиктограммы Царств, эликсирами, оружием и драгоценностями — камнями зоку и квантовыми программами. Все, что относится к Соборности, хранится в виде базовых кодов на свитках, экзотические гоголы размещены в бутылках, словно замершие гомункулы. Здесь есть даже зеленая планета, похищенная биосфера, бывшая проектом строителей миров Пояса, со своей биологической историей, развивающейся на поверхности. Теперь я понимаю, почему Жозефина не позволила мне запомнить корабль: с такими ресурсами меня нелегко было бы контролировать.

Но я пришел не ради того, чтобы восхищаться результатами прошлых преступлений. Я вынимаю кват и рассматриваю его. Сокровищница — сама по себе небольшое Царство — превратила его в свиток, запечатанный свечным воском. Я осторожно ломаю печать, и послание Исидора вновь вспыхивает в моем мозгу.

Жан, ты представить себе не можешь, что я обнаружил!

Это касается не только Земли, это Вспышка и Коллапс, ты должен увидеть...

От звука его голоса в груди появляется холодная тяжесть, но я стискиваю зубы и сосредоточиваю внимание на непосредственной задаче.

Квантовая структура, пришедшая вместе с кватом, вытекает из свитка бесчисленными крошечными пузырьками, соединенными светящимися нитями. Я тщательно рассматриваю ее: это какая-то тонкая конструкция, клубок кубитов, не поддающийся расшифровке ни одной известной мне схемой. На борту «Шкафа» у меня не было ни единого шанса разгадать эту головоломку, но на «Леблане» у меня нет недостатка в инструментах.

Работа занимает немало времени, и мне приходится распечатать группу математиков-гоголов. В конце концов они докладывают мне, что это небольшой виртуальный квантовый компьютер, предназначенный для внедрения в биологический мозг и первоначально посланный через какую-то сложную фотонную структуру, — узел обширной рассредоточенной машины, подсчитывающий... неизвестно что.

Представляю, каково было несчастному Совенку: ты видишь в небе яркую вспышку, а потом эта штука проникает в твой мозг по оптическому нерву, заражает тебя, перенацеливает микротрубки твоих нейронов для когерентных квантовых вычислений. Но для чего все это? Ради создания вирусного сообщества зоку, охватывающего всю Систему?