Безумный Макс. Поручик Империи (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 20

Ничего хитрого делать он не стал. Четырех бойцов он посадил вскрывать укупорки с артиллерийскими выстрелами и потрошить гильзы. Благо, что при раздельно-гильзовом заряжании это было несложно. Еще двух - заряжать орудия, а потом забивать им стволы всяким твердым хламом: камнями, металлическими инструментами и прочим. Седьмого вязал длинный шнурок из запасной веревки. Сам же Максим прошелся по гаубицам, снял с них панорамы и тщательно прошелся молотком по остальной части прицела.

Минут через пять все оказалось готово.

Бойцы укрылись за холмом, а поручик отошел на максимальную дистанцию и дернул за длинный шнурок, последовательно подорвав все гаубицы. Ну как подорвал? У одной только ствол разорвало, у остальных – всего лишь раздуло. Потом поджег дорожку, выложенную из артиллерийского пороха и отправился к грузовику. Где-то через минуту огонь добежал до боеприпасов, охватив укупорки выстрелов, которые ко всему прочему еще и бензином спрыснули.

А колонна, сразу после воспламенения этого полевого эрзац-склада, пошла дальше, благо, что дорога находилась чуть в стороне от батареи.

Миновали около четырех-пяти километров, и им встретился новый холм. И вновь рядовой, подбежал к автомобилю поручика, доложившись, что там немцы.

В этот раз дело обстояло намного хуже. Дорога, поднявшись на холм, резко уходила в сторону, открывая просторную панораму на большое пшеничное поле. С одной стороны – русские солдаты, с другой – немцы. Причем позиции русских были заметно перекопаны крупными свежими, еще местами дымящимися воронками. Видимо сюда батарея тех гаубиц и била.

Прекращение обстрела немцы, вероятно, расценили как согласованный знак и готовились к атаке, вылезая из оврагов и складок местности, где до того накапливались. Со стороны русских это были непростреливаемые укрытия, что фугасом, что шрапнелью. Если из трехдюймовки работать, конечно. Слишком уж настильно летели ее снаряды. Поэтому только сейчас, пережившие гаубичный обстрел пушки и захлопали. Целых две штуки.

Бам. Бам.

Вспухли в небе белые облачка взрывов. Но пучки этой шрапнели мало подходил для ударов по рассыпным боевым порядкам. А потому толку от выстрелов оказалось мало.

Расстреляв всю шрапнель, русские артиллеристы перешли на фугасы. Но их было мало. Да и летели они слишком уж настильно, из-за чего на этом ровном поле один из девяти фугасов умудрился срикошетить от грунта, уйдя свечкой куда-то вверх и взорвавшись на приличном удалении. А другой – так и вообще не взорвался. Просто скакнул как старинное пушечное ядро и полетел дальше. Слишком высока была их скорость и велика настильность на столь небольшой дистанции, что совершенно не подходило для задач этой войны.

Пехота же вела залповый огонь через все поле. То есть, занималась совершенно бестолковым занятием. Прием залповой стрельбы пехоты был пережитком первой половиной XIX века, характеризующейся совсем другой материальной частью, дистанцией, формациями и тактическими схемами. Сейчас же это выглядело совершенно нелепо. В глазах Максима, во всяком случае. Ведя огонь с такой дистанции из винтовок с открытым прицелом, бойцы могли попасть в кого-то только случайно. То есть, действенность обстрела была ничтожной. А для симуляции огня на подавление им банально не хватало скорострельности. Кроме того, боекомплект этих бойцов стремительно сокращался, выгорая словно туман в лучах солнца. Так что, когда немцы подошли бы на дистанцию действенного огня, русской пехоте нечем было стрелять – ее подсумки бы опустели.

Впрочем, упрекнуть командиров русской пехоты Максим не мог. Они действовали вполне по уставу. Дурному и отставшему от реалий войны на десятилетия, но уставу.

Тяжело вздохнув, поручик махнул рукой, подзывая к себе кого-нибудь из своих. А когда солдат с Форда подбежал, приказал позвать Хоботова.

- Максим Федорович, - доложился тот, прибежав. Прибежав! Он с подросткового возраста не бегал!

- Лев Евгеньевич, вы поняли, что мы делали с теми гаубицами?

- Так точно, - кивнул он. – Мы выставили из-за холма пулеметы и расстреляли их.

- Верно. Берите Синичкина и его Форд под командование. По моему сигналу выезжайте вперед и открывайте огонь по немецкой пехоте.

- Длинными очередями?

- Короткими. Держите сменную воду под боком. Черт его знает, как дело пойдет. Может и затяжная перестрелка завяжется. Поняли?

- Так точно! – Удивительно четко произнес Хоботов, рассматривая немцев в бинокль. А потом кратко пересказав суть задачи.

- Вопросы есть?

- Нет, Максим Федорович.

- Тогда ступайте к Форду и готовьтесь.

- Есть!

А тем временем, немцы уже начали продвигаться вперед. Русские же продолжали стрелять залпами куда-то вдаль. «В ту степь».

Еще раз ухнула трехдюймовка и затихла. Видимо кончились боеприпасы. Вообще удивительно, что хоть что-то уцелело. Вон как позиции батареи разворотило гаубицами.

Незавидная ситуация для обороняющихся.

Максим попытался найти хотя бы один пулемет. Но не сумел. Может он тут и был, да только воронок слишком много…

Убрав бинокль в чехол, он вернулся к автоколонне, забрался на грузовик и начал отдавать распоряжения. Так как Хоботов отбыл к Форду, второй пулеметный расчет был не полный. Искать замену Максим не стал. Некогда. Просто решил работать из стволов посменно. Пока один обихаживает второй номер, стрелять из другого.

Йозеф тронул грузовик и легонько выкатился, выставляя пулеметы над кромкой холма. Практически на уровне травы. Максим подождал пока Хоботов выведет свой Форд на позицию и даст отмашку о готовности. Повернулся к немцам. И открыл огонь.

Два станковых пулемета неожиданно ударили с правого фланга в тыл. И это обескуражило немцев. Они замерли в растерянности. Но ненадолго. Это ведь была прекрасно обученная кадровая прусская пехота. Так что прошло совсем немного времени, как ближайший к Максиму батальон развернулся в его сторону . Уже изрядно потрепанный пулеметным огнем, но все еще сохранявший боеспособность.

Бах!

Ударила трехдюймовка шрапнелью, очень удачно причесав немцев, подставивших ей фланг. Судя по тому, как шуровали артиллеристы на своих разгромленных позициях, видимо нашли где-то в завале еще один выстрел. Так что узкий пучок шрапнели вошел замечательно - продольным огнем выкосив немало солдат противника за раз.

Батальон немцев залег. А пулеметы продолжали стрекотать, пытаясь короткими очередями выстригать немцев. Что было непросто. Высокая поросль пшеницы была той еще засадой. Совершенно не понятно куда стрелять. Впрочем, для залегших в этой траве немцев ситуация была не лучше. Видимости никакой. Так что стрелять лежа было, конечно, можно. Только куда?

Вот перегрелся первый пулемет Даймлера. Потом второй. На Форде уже возились, меняя воду. Максим скомандовал отъезжать назад и приготовить гранаты. А, изрядно поредевшие ряды прусаков, вновь поднялись и пошли в атаку.

Бах!

Снова ударила трехдюймовка, вновь угостившая этот злосчастный батальон продольным прострелом шрапнели. И они дрогнули. Они побежали. Просто потому, что потери достигли психически значимого предела. А следом устремился и остальной полк…

Где-то через пару минут оба грузовика вновь выехали, выставляя пулеметы. Но им особенно и пострелять не удалось – противник уже удалился достаточно далеко. А выскребать «с горизонта» пехоту удел не пулеметов, а артиллерии.

Когда немцы окончательно отошли, скрывшись с виду, Максим восстановил ордер и не спеша поехал дальше.

Заметив их, по русским позициям к дороге поспешило несколько человек. Глянув в бинокль, поручик улыбнулся. Офицеры.