Академия - Верхова Екатерина Сергеевна - Страница 12

Я лечу за ними. Точнее, за нами когда-то давно.

Девочки подходят к круглому синему шатру, воровато оглядываются, чтобы никто не увидел, и подлезают под покровом. Для меня он не является помехой, я как приклеенная двигаюсь следом.

Вижу знакомые плавающие по стенам шатра звезды, этот танец ведом лишь им. Или, быть может, госпоже Сохель. Она как раз сидит в центре шатра. За эти десять лет ни капли не изменилась — все те же фиолетовые волосы, глубокие темные глаза и мягкие кошачьи жесты.

— Смотрите-ка, кто к нам пожаловал, — весело замечает она, увидев двух испуганных девочек на пороге. — Заходите, принцессы, садитесь. В ногах нет истины.

Маленькие Ева и Софина робко подходят к покрытому темной гладкой тканью столу и присаживаются, совершенно не смущаясь того, что у них торчат голые коленки. Им интересно, или… нам интересно?

Госпожа Сохель скользит по помещению взглядом, словно что-то ищет. Буквально на мгновение ее взгляд задерживается на мне, становится насмешливым, а затем возвращается к девочкам. Неужели она уже тогда знала, что я буду находиться тут? Или… или это все игра воображения? И не было ничего такого? Просто ведьме очень захотелось отомстить мне, и она нагнала на мой разум мощные иллюзии? А мне не хватило сил им противиться.

— И о чем же вы хотите узнать, юные принцессы? — ласково спрашивает Сохель у маленьких меня с сестрой.

— Я хочу, чтобы сестра сидела рядом со мной, когда я взойду на трон! — дрожащим голосом произносит Софина, крепко сжимая мою руку. На мгновение я даже чувствую это прикосновение, словно… вспоминая? — И никогда-никогда с ней не расставаться!

Глаза госпожи Сохель заливаются тьмой, ее тело начинает подрагивать, а голос становится более плавным и мелодичным — я вздрагиваю, мне страшно.

Я — настоящая, пребывающая в этой реальности бесплотным духом будущего.

— Этому не суждено свершиться, — выдает она. — Одной из вас суждено взойти на трон, другой — лишиться жизни по вине сестры.

— Вы шутите? Я никогда не подниму руку на сестру! — тон Софины меняется, становится более уверенным.

— А кто тебе сказал, девочка, что это будешь ты? — усмехается Сохель.

Мне жутко, я хочу уйти. Я не хочу знать, что будет дальше. Виски ломит от боли воспоминаний, но я не желаю верить, что все это происходило и происходит снова на самом деле.

— Будет война. Война двух сестер. За любовь родителей, за любовь народа. Младшая с холодным расчетом убьет старшую… — фразы звучат отрывисто, оттого еще более страшно.

Маленькая я начинаю хныкать и испуганно жаться к сестре. Эта ведьма явно внушает мне трепетный ужас.

— Сестра тоже не станет меня убивать! — уже не так уверенно произносит Софина.

— Тебе не суждено взойти на трон. Тебя погубит магия сестры. Необузданная и яростная. Вам не суждено ни быть друзьями, ни править вместе. Вам не суждено жить в мире и покое. Вам уготована вражда до последней капли крови. И нет, Софина Од Сандрайн Лакрес, тебе не удастся одержать верх. Хотя если ты уже начала об этом думать, ходики запустили свой механизм и все будет так, как я сказала… — Сохель раскачивается. Взад-вперед. Взад-вперед… Ее движения ритмичны, и фразы она выдает сухо и резко, словно не хочет говорить, но что-то ее заставляет.

— Врушка! — сестра вскакивает на ноги с истошным криком. — Ты… ты… наглая врушка! Верно папенька говорил, нельзя верить гадалкам. Все вы шарлатанки!

Софина стремительно выбегает из палатки. Маленькая я испуганно смотрит вслед сестре, пытается встать, но путается в платье. Я хочу ей помочь. Помочь выбраться из этого дархового шатра. Но стою на месте, лишь чувствую, как где-то там, в моем теле, в горле, скатывается комок слез.

Это… неужели это было? Или есть? Неужели тогда… все изменилось?

— Стой! — голос Сохель врезается в сознание ледяными иглами, и мы обе повинуемся. Я — в прошлом, и я — в настоящем.

Мгновение — и ведьма уже стоит перед маленькой Евой, подает ей руку.

— Я правда… правда-правда-правда, — тараторю я, — никогда не обижу сестру. Я ее очень-очень люблю.

Едва ее кисть, покрытая россыпью родинок, касается детской ладони, Сохель говорит:

— Забудь. И вспомни лишь тогда, когда тебе об этом напомню я. А теперь беги.

Выражение на моем лице меняется в тот же миг, становится более доброжелательным, хотя и несколько растерянным. Маленькая Ева наконец вскакивает на ноги и бежит из шатра. Я безмолвно следую за ней. У самого выхода с ней сталкивается маленький парнишка, с уверенным лицом следующий вглубь. Темненький, вытянутый, фигура довольно щуплая. Он производит впечатление неоперившегося птенца. Он сердито фыркает, замечая юную меня, но пропускает наружу.

На улице все еще шумно. Равнодушные прохожие не обращают внимания на двух маленьких девочек, одетых в простенькие платья, специально подобранные для вылазки. Словно буквально минуту назад вдребезги не разбился их мир, построенный на крепкой дружбе и сестринской любви.

Маленькая Ева бежит за рассерженно идущей сестрой и хватает ее за руку.

— Соф, Соф, ты куда? Подожди! Я упала! Что… что мы делали? Я заснула?

— Ева… что ты несешь?! — Софина вырывает руку. — Нам пора во дворец. Нас наверняка потеряли.

Не оборачиваясь, продолжает идти вперед.

Кажется, это было самым последним днем, когда сестра назвала меня Евой.

Кажется, это стало финалом нашей дружбы.

Кажется… кажется… кажется…

Я ни в чем не уверена. Кроме одного. Несмотря на то, что в настоящем отношения с сестрой у нас враждебные, тогда, в палатке Сохель, я не соврала — даже сейчас я не хочу ее смерти. И никогда не подумаю о том, чтобы поднять на нее руку.

Картинка смазывается. Насыщается цветами, а после рассыпается на миллионы крохотных осколков. Я начинаю чувствовать свои руки, ноги, тело… горячие слезы, стекающие по щекам.

— Принцесса, принцесса, что с вами? — Я отшатнулась. Передо мной как ни в чем не бывало стояла госпожа Сохель.

— Что?.. Что это было? — хрипло спросила я, пытаясь проглотить комок непрошеных слез.

— О чем вы? — слишком наивно уточнила она. Настолько наивно, что я тут же поняла — врет. — Вы чуть в обморок не упали, я в последний момент вас подхватила!

Я только сейчас почувствовала, как мои руки сжимают чьи-то холодные ладони. Резко вырвалась и отступила назад.

— Зачем вы стерли мне память? Зачем вообще сказали тот бред?

— Принцесса, о чем вы? — женщина захлопала ресницами, хотя не сдержала усмешки на губах.

У меня появилось невыносимое и крайне нетипичное для меня желание — прижать Сохель к стене и хорошенько стукнуть. Останавливало только то, что женщина являлась по-настоящему сильным магом. Воздействие на память человека… я даже и не слышала о таком!

Мысли спутались в голове в тугой клубок. Неужели из-за предсказания какой-то гадалки наши отношения с сестрой могли так испортиться? А что, если она рассказала родителям? Что, если…

Я почувствовала, как в уголках глаз скапливаются слезы. Сморгнула, и они побежали по щекам горячими дорожками. Нет, мне нельзя плакать. Нельзя… Презрительно выдохнула, развернулась на каблуках и медленно последовала к выходу, на ходу вытирая следы слабости.

Едва вышла наружу, в меня вперилась любопытная сотня глаз — не больше, не меньше. Я чувствовала, как их подмывает спросить, что госпожа Сохель напророчила принцессе. Но я делано спокойно проходила мимо, стараясь даже не смотреть лишний раз на людей. В голове шумело, я с трудом передвигала ноги от шока, но изо всех сил старалась не показывать, что предсказание сильно выбило меня из колеи.

Я сильная.

Я справлюсь.

С чем бы то ни было.

Я сидела на сухой коряге и подставляла лицо солнцу. Впервые за прошедшую неделю мне было спокойно. Впервые я чувствовала гармонию с собой и окружающим миром. Семь дней прошло после нашей встречи с госпожой Сохель.

За это время многое произошло. Мне, наконец, доставили новые чемоданы из дворца, потому я сменила пышные неудобные юбки на комфортные брюки с туникой. В них было многим удобнее прогуливаться в лесу — ветки не цеплялись за ткань, подол не пачкался и не рвался. Да и упражняться в магии было комфортнее. Именно для того, чтобы раскрыть в себе хоть какие-то способности, мне приходилось скрываться от чужих глаз в магическом лесу.